Спустя некоторое время Гарри совсем раскис, и я уложил его. отдохнуть под деревом и предложил выпить воды. Самому же мне необходимо было вернуться к синоту и пополнить наши запасы, потому что сделать это до самого Уаксуанока мы бы уже не смогли. Воткнув в середину тропы мачете, я отправился в обратный путь и вернулся назад с водой лишь спустя три с четвертью часа. Мачете было на месте, в чем я убедился, ободрав себе об него голень, но это не очень расстроило меня, так как я был уверен, что Гарри не обнаружен. Он спал, я лег с ним рядом и тотчас же забылся тяжелым сном.

Гарри разбудил меня на рассвете. Вид его показался мне бодрым, но сам я чувствовал себя полностью разбитым. Все тело окоченело и жутко ныло: сон на земле явно не пошел мне на пользу, возможно, потому, что я никогда не увлекался туризмом. Да и спал я всего несколько часов, поэтому мне и казалось, что я наглотался наркотиков.

Нужно решить, как нам быть дальше, Гарри, — сказал я. — Если идти через лес, это безопаснее, но тяжелее и медленнее. На тропе же есть шанс столкнуться с людьми Гатта.

— А что, все-таки, из себя представляет этот парень? — спросил Гарри. — Никогда о нем раньше ничего не слышал.

— Это длинная история, — ответил я. — Но нам встреча с ним сулит смерть. Гатт заключил союз с чиклерос.

— С чего же, хотел бы я знать, он вдруг решил убить меня? — недоверчиво посмотрел на меня Гарри. — Я его никогда не видел.

— Гатт матерый американский гангстер, — сказал я. — Он намерен разграбить Уаксуанок, вложил в это дело большие деньги и надеется сорвать хороший куш. Его ничто не остановит, он уже попытался избавиться от нас однажды, и весьма удачно. Кто, кроме него, мог подстроить эту аварию вертолета?

— Я верю тебе на слово, — криво улыбнулся Гарри, — но сквозь эти дебри пробираться все равно не хочется.

Мы сверились с картой: до Уаксуанока оставалось чуть больше пяти миль. Лес в этих местах был особенно густым и потребовалось бы не менее двух суток, чтобы прорубить в зарослях себе путь. С нашим скудным запасом воды и пустыми желудками такое нам было не под силу, не говоря уже о слабом состоянии Гарри. По тропе же мы могли бы идти со скоростью мили в час, если не быстрее, и добраться до цели часов через пять. Второй вариант выглядел весьма соблазнительным.

Но нельзя было и не считаться с тем, что тропа, несомненно, имела свое предназначение. Разбив свой лагерь у синота, Гатт заставил своих людей проложить к Уаксуаноку эту тропу, чтобы приглядывать за ним. Риск столкнуться с вооруженными бандитами на тропе был велик, а они, как говорил Фаллон, с легкостью пускали оружие в ход.

Не без колебаний мы выбрали путешествие по опасной тропе: Гарри не выдержал бы двух суток в лесной чаще. Убедившись, что на тропе все пока тихо, мы пошли по ней в сторону Уаксуанока. Отпечатки ног, окурки и пустая консервная банка, обнаруженные нами по пути уже в первый же час, подтвердили наши предположения о том, что тропой часто пользовались.

К беспокойству в связи с увиденным добавлялась тревога за Гарри: он едва переставлял ноги, все больше отставая от меня. Я вынужден был замедлить шаг, не желая сильно отрываться от бедняги. Глаза его впали, на фоне черной щетины лицо было белым как мел. Он то и дело хватался рукой за грудь, словно боялся рассыпаться на ходу на кусочки.

Ширины тропы хватало как раз для прохода по ней гуськом, и я не мог поддерживать его, так что он шел, пошатываясь, позади меня, вынужденный рассчитывать на собственные силы. Из-за медлительности Гарри нас и догнали. Я-то ожидал встретиться с чиклерос лицом к лицу и готов был к этому. А они сами догнали нас, скорее всего, выйдя из лагеря в то же время, когда и мы выбрались на тропу. Конечно же, грех винить Гарри за то, что он не следил за нашим тылом и был застигнут врасплох.

— Эй, приятель! — услышал я оклик по-испански.

Мы обернулись, раздался возглас удивления и лязг затвора.

На нас смотрел человек невысокого роста с винтовкой в руках. Видимо, он не знал, кто мы такие, но встреча с незнакомцами там, где им быть не следовало, не вызывала у него восторга.

— Не двигаться! Стоять на месте! — приказал он нам, направляя на нас ствол винтовки.

— Бежим! — хрипло крикнул мне Гарри, и мы помчались по тропе прочь. Прогремел выстрел, пуля, отколов от ствола щепку, рикошетом ударила в землю прямо передо мной. Следом донесся еще один угрожающий окрик по-испански.

Обернувшись назад, я увидел распростертое на земле тело Гарри и приближающегося к нему бандита. Гарри сделал попытку подняться, но бандит уже занес над его головой приклад винтовки. Выбора у меня не было: размахнувшись, я метнул в него мачете. Должен заметить, что если мачете ударит человека рукояткой или плашмя, или даже лезвием, чертовски тупым, этого достаточно, чтобы человек упал. Но оно попало в бандита точно острием и вонзилось прямо под ребра.

Открыв от изумления рот, чиклерос с ужасом уставился на торчащее из его тела лезвие, издал тихий стон и, выронив винтовку, рухнул на Гарри, скребя пальцами по гнилой листве. Я подбежал к нему и увидел, что он мертв. Из раны хлестала на рубашку Гарри кровь. Я откатил труп в сторону и нагнулся над Гарри. Прижимая руки к груди тот прохрипел:

— Бог мой, я раздавлен!

— Нужно быстро уносить ноги, — взглянув на тропу, сказал я. — На выстрел прибегут его дружки!

Схватив мачете, которое выронил Гарри, я начал размахивать им изо всех сил, углубляясь в кустарник в сторону от тропы, чтобы перетащить туда Гарри. Когда мы наконец оба оказались в укрытии, он прошептал:

— Боже, моя грудь! Как же она болит!

— Успокойся, — сказал я. — Выпей воды!

Уложив его поудобнее, я вернулся на тропу. Чиклерос лежал бездыханный в луже крови. Оттащив его в кусты и забросав листьями, я побежал назад и принялся засыпать землей кровь. Потом я подхватил винтовку и вернулся бегом к Гарри. Он по-прежнему держался за грудь.

— Мне кажется, это конец, — взглянув на меня тусклыми глазами, прошептал он. — Это падение прикончило меня: сломанные ребра проткнули мне легкие. У меня кровь изо рта, взгляни!

— Боже мой! — воскликнул я. — А я-то думал, что у тебя выбиты зубы. Что же ты мне раньше не сказал!

— А что бы от этого изменилось? — криво усмехнулся он. — Иди один в Уаксуанок, мне не дойти.

— Подожди меня здесь! — сказал я и вернулся к мертвому чиклерос: у него была с собой большая фляга с водой и рюкзак. В карманах я нашел спички, сигареты, кнопочный нож, в рюкзаке — одежду, три банки говяжьей тушенки, кусок вяленого мяса и буханку хлеба размером с тарелку. Забрав все это, я вернулся к Гарри.

— Теперь можно и поесть, —- сказал ему я.

— Я не голоден, — покачал он головой. — Уходи отсюда, пока не поздно.

— Не валяй дурака! — возмутился я. — Мы уйдем вместе.

— Поступай как знаешь, — прохрипел он и судорожно закашлялся.

Только теперь я сообразил, что он в агонии. Лицо его осунулось, резко обозначились скулы, голова напоминала череп. Изо рта летели капли крови, падая на зеленые листья. Встав рядом с умирающим, я старался его подбодрить, забыв о грозящей мне самому смертельной опасности. Гарри отказывался от пищи и воды, вскоре он начал бредить. Неожиданно он открыл глаза и спросил, вполне осмысленно глядя на меня:

— Вам когда-нибудь доводилось бывать в Таксоне, мистер?

— Нет, не доводилось. И меня зовут просто Джемми.

— А ты не собираешься там побывать?

— Да, Гарри, я непременно побываю в Таксоне, — сказал я.

— Повидай мою сестру и объясни ей, почему я не вернулся.

— Непременно, — дрогнувшим голосом пообещал я.

— Я не был женат, — грустно признался он. — И даже постоянной подруги у меня не было. Наверное, слишком часто приходилось бывать в разъездах. Мы с сестрой очень любили друг друга.

— Я навещу ее, обещаю, — сказал я. И все ей расскажу.

Он кивнул, закрыл глаза и замолчал. Спустя полчаса у него начался приступ кашля и изо рта хлынула кровь. Еще спустя десять минут он скончался.