28 сентября третий федеральный судья, ведущий дело «Майкрософта» и монопольной полиции, Коллин Коллар-Котелли, сказала обеим сторонам: «Недавние трагические события, воздействовавшие на нацию, требуют срочного окончания судебного процесса», который уже взволновал фондовую биржу и породил экономические колебания. Генеральный прокурор штата Коннектикут Ричард Блюменталь заявил «Уолл-стрит джорнэл»: «Мир изменился: война за границей, угрозы дома и ухудшающаяся экономика создают мощную динамику к улаживанию». В сущности, «Майкрософт» и монопольная полиция назначили переговоры о соглашении на И сентября в Вашингтоне, но отменили из-за эвакуации здания министерства юстиции. Однако обсуждения соглашения ни к чему не приводили, пока 15 октября судья Коллар-Котелли не назначила посредником профессора права Бостонского университета Эрика Грина.
За несколько месяцев до того, как Минюст администрации Буша начал капитуляцию, Стив Балмер, по-видимому, подготовил почву для проекта соглашения, когда отправился в Вашингтон и тайно встретился в Белом доме с вице-президентом Диком Чейни. Канцелярия Чейни отказывается опубликовать какие-либо записи по этой встрече (в феврале 2002 года двухпартийное Главное контрольно-финансовое управление при конгрессе США предприняло беспрецедентный шаг, запросив у Белого дома записи по переговорам вице-президента с руководителями «Энрона» и другими). Пропагандисты «Майкрософта» молчали о встрече Балмер — Чейни, пока знаменитое либеральное издание «Уолл-стрит джорнэл» не пронюхало об этой дружеской встрече. Потом и пропагандисты «Майкрософта», и канцелярия Чейни убеждали журналистов, что Чейни и Балмер не говорили об антимонопольном процессе. Представитель Чейни заявил, что вице-президент попросил присутствовать юриста и что «Балмер и Чейни обсуждали широкий круг вопросов, включая торговлю, пиратство, образование, проблемы рабочей силы, налоговые скидки на научные исследования и визы для иностранных рабочих». Представительница «Майкрософта» Джинни Теразано заявила: «Выбор времени Балмером не имеет никакого отношения к апелляционному суду, и подобное мнение глупо».
Глупая «Вашингтон пост» написала, что 17 августа Филип Дж. Перри был назначен исполняющим обязанности помощника генерального прокурора, надзирающим, помимо всего прочего, за Антимонопольным комитетом министерства юстиции. Перри женат на дочери вице-президента Чейни, Элизабет. В статье, озаглавленной «Семейные связи и антимонопольные резоны», Джеймс Гримальди спрашивал: «Означает ли это, что Перри будет вести внесудебные переговоры с «Майкрософтом»? Было ли ему поручено обеспечить «Майкрософту» мягкое соглашение? Является ли положение Перри как мальчика на побегушках у Белого дома по делу «Майкрософта» частью вознаграждения за пожертвования софтверного гиганта на кампанию Великой старой партии[100]? [Перри отклонил просьбу Гримальди об интервью.] И конечно, это, возможно, всего лишь глупые, преувеличенные слухи, возникающие вокруг родственников высокопоставленных выборных лиц».
Билл Гейтс помог восстановительным работам на Нулевом меридиане, появившись в Нью-Йорке на презентации «Windows XP» вместе с мэром Руди Джулиани. Возможно, никакой связи нет, но вскоре после этого штат Нью-Йорк согласится уладить свое антимонопольное дело против «Майкрософта». В Редмонде было много шума из-за того, что выпуск «Windows XP» назначен на 25 октября, и Балмер, выступая по национальному телевидению, пообещал Чарли Роузу уложиться в срок. И он справился. За два месяца было продано более семи миллионов комплектов — одна из причин, по которым «Бизнес уик» назвал Балмера среди лучших двадцати пяти генеральных директоров 2001 года (другой причиной была игровая приставка «Xbox»).
И эта операционная система стала лучшей за все время существования «Майкрософта». Впервые в истории «Майкрософт» попал прямо в яблочко. Впервые в истории «Майкрософта» продукт соответствовал рекламе. «Нью-Йорк таймс» посвятила «Windows XP» пылкую рецензию, присоединившись к подавляющему большинству прочих критиков. Наконец-то «Windows», которая не сбоит! Успешный выпуск «Windows XP», в сочетании с сообщением через несколько дней о проекте соглашения с федеральной монопольной полицией, сулил полную событий встречу акционеров в первую неделю ноября.
После того как я начал писать эту книгу, я купил одну акцию «Майкрософта» (весь мой пакет акций высокотехнологичных компаний) и потому мог присутствовать на ежегодной хоровой проповеди, называемой собранием акционеров. (Зелено-белый сертификат висит у меня на стене, когда я пишу эти слова.) Формально Стив Балмер работает на меня — и на миллион с лишним других держателей акций «Майкрософта». Никто не ценит «Майкрософт» больше, чем акционеры. И не без основания. Если бы человек вложил двадцать один доллар в акцию «Майкрософта» на ПНР в марте 1986 года и сохранил ее до собрания акционеров 2001 года, то она стоила бы 9269 долларов. Его капитал увеличился бы примерно в 440 раз — более 44 000 процентов — за последующие пятнадцать с половиной лет. Если бы майкрософтовец сохранил свои первоначальные две тысячи пятьсот опционов, данных на ППР, они стоили бы гораздо больше двадцати миллионов долларов. Если бы население Соединенных Штатов выросло за этот период так же резко, американцев было бы больше ста миллиардов; несколько миллиардов из них, вероятно, искали бы место для парковки. (За год владения акцией я потерял 4,78 долларов, не считая комиссионных за каждую операцию.)
Во вторник, 7 ноября 2001 года, в 7.30 утра я явился на собрание в похожий на пещеру Дворец съездов штата Вашингтон, избегнув регистрации для СМИ. Во время обыска во внешнем вестибюле, предположительно на предмет огнестрельного оружия или бомбы, охранник спросил, что у меня в руке. «Магнитофон», — ответил я. «Не положено», — указал он на плакат, объявляющий, что записывающие устройства запрещены. Не поверив, я подошел к столику для прессы и спросил о причине. Хотя полная видеозапись собрания акционеров появится на майкрософтовском веб-узле и расшифровки там тоже доступны, по каким-то причинам вести запись было нельзя. Представители СМИ не могли объяснить антизаписывающее правило, но предложили взять меня на работу. Я уступил (и сохранил магнитофон). Я был в мире «Майкрософта», а «Майкрософт» играет по своим правилам.
Я размышлял об этой таинственности, стоя в огромном внутреннем вестибюле Дворца съездов, и, склонив голову, читал какую-то майкрософтовскую пропаганду об их свободе инноваций, когда воздух вокруг меня загудел; по залу словно пронесся порыв ветра, и меня едва не подхватило вихрем. Будь я флюгером, я бы завертелся. Я поднял голову и увидел Стива Балмера, почти летящего к сцене. Таков Балмер. Он, кажется, всегда спешит (когда он пишет свое имя, черточка буквы «т» в «Стивен» всегда оказывается над «н»), и сотрудники говорят, что он часто вторгается в личное пространство (многие конкуренты согласны), но это из тех качеств, которые кое-кому из сотрудников в нем нравятся.
Камерон Мирволд рассказал мне: «Стив всегда проводил политику открытых дверей, когда любой мог зайти и поговорить с ним о чем угодно. Человек мог работать на менеджера данного продукта, но он чувствовал, что на самом деле работает на Стива. Однажды Стив заскочил ко мне в кабинет и начал расспрашивать о чем-то, над чем я работал. За пять минут он выделил ключевые вопросы. Менеджер моего проекта не мог выделить ключевые вопросы два года. Класс, подумал я, вот парень, который знает, что делает. Это вдохновляет. Говорили, что Гейтс — это парень, перед которым все склонны благоговеть, тогда как Стив — парень, на которого хочется работать. Это правда. Я бы ради него прошелся по углям».
А романист Дуглас Капленд рассказал мне, что в начале 90-х, когда он собирал материал для «Майкросервов», и Гейтс, и Балмер проводили политику открытых дверей. По рассказу Капленда, он просто подходил к двери Гейтса, стучал и быстро задавал ему несколько вопросов; то же самое и с Балмером. Но когда он посетил кампус через несколько лет, на границе тысячелетия, доступ к Гейтсу и Балмеру, как и ко многим другим майкрософтовцам, был строго ограничен.
