Дача показаний против «Майкрософта» могла привести к возбуждению гнева недремлющего гиганта (Джефф Данцигер из «Лос-Анджелес таймс» нарисовал карикатуру, на которой адвокат, сидящий в кабинете министерства юстиции, говорит: «Мой клиент согласен дать показания против «Майкрософта»... если вы сможете применить к нему программу защиты свидетелей»). Но для Скотта Макнили, давшего сыну имя Маверик, была приготовлена огромная сцена, на которой он мог выступить против тех, кого называл Империей зла, Зверем из Редмонда.

Макнили мог бы быть как Гэри Купер в фильме «Ровно в полдень» или как Люк Скайуокер в «Звездных войнах». В конце концов, вместо того чтобы просто переиграть противника перед клиентами или перед прессой, речистый мальчик из Крэнбрука блеснул бы на суде против компании, которой управляет соперник по подготовительной школе. На него были направлены, без преувеличения, все глаза. Он мог бы нанести самый большой удар в жизни. Макнили засунул за пояс юридические пистолеты, вытянулся во весь — шесть футов два дюйма — рост, расправил плечи, посмотрел на перестрелку у загона бесчестного «Майкрософта», проник на территорию адвокатов, окинул оценивающим взглядом узкое судебное ущелье, пристально посмотрел в глаза грабителю-монополисту, прищурился и... Вместо того чтобы делать дело после того, как разговоры разговаривал, он остановился и уперся. Макнили отступил.

— Какого хрена ты тут болтаешь? — закричал на Макнили главный юрист «Сан» Майк Моррис, когда увидел нетипичное поведение клиента. — Мы проходили это миллионы раз! Наша позиция известна всем!

Один наблюдатель сказал Джону Хейлеману:

— На Скотта снизошло небольшое откровение. Сегодня «Майкрософт» — компания номер один по операционным системам, а «Сан» — явный номер два. Но если «Майкрософт» разделится на три компании по операционным системам, «Сан» сразу же опустится до номера четыре. А если «Майкрософт» разделится на шесть компаний, то, Иисусе, «Сан» опустится до седьмой.

Чем больше Макнили думал об этом, тем больше ему нравилась идея сохранения «Майкрософта» целым.

На протяжении всех годичных пререканий министерство юстиции показывало отрывки из двадцатичасовой видеозаписи показаний, которые Билл Гейтс давал ранее в Редмонде. Вспомните: Гейтс охотно присутствовал на многих майкрософтовских процессах, включая иски «Стак электронике» и «Сиэтл компьютер продактс». Но на суд в Вашингтоне Гейтс не пришел. Почему?

Говорит один живущий в Сан-Франциско специалист по корпоративным процессам, учившийся в Гарварде вместе с Гейтсом и Балмером:

— Таких, как Гейтс, адвокаты называют «плохими клиентами». [Мы] часто употребляем термин «плохой клиент» (не тот, кто не платит), имея в виду клиента, который не может подготовиться, не слушает советов адвоката и считает себя умнее всех адвокатов — и своих, и противника; человека, у которого нет ни капельки уважения к оппоненту или по крайней мере к способности оппонента выставить его в дурном свете. Вчуже Гейтс похож на плохого клиента.

Мне трудно поверить, что адвокаты «Майкрософта» подготовили Гейтса давать на видео настолько плохие показания. Всегда есть возможность, что это адвокаты Гейтса напортачили, потому что, похоже, Дэвид Бойес снова и снова удивлял их. Конечно, Бойес — феноменальный юрист и во всех отношениях равен Гейтсу по уму, если не превосходит его. В этом смысле плохой клиент, — продолжает юрист, — представляет страшный риск на процессе, потому что хороший адвокат другой стороны может использовать эту сверхсамоуверенность (и отсутствие подготовки), чтобы запутать его, получить опасные признания и просто [как Бойес с Гейтсом] выставить его уклончивым и не заслуживающим доверия. Если нельзя быть уверенным в том, что плохой клиент сделает или скажет, часто лучше попытаться договориться.

Гейтс хвастался «Вашингтон пост», что правительство даже не вызвало его свидетелем.

— К чему, — говорит тот же юрист, — правительству вызывать Гейтса свидетелем? Он мог бы только улучшить то, что уже сделал в записанных на видео показаниях. Показания любой из сторон можно неограниченно использовать на процессе, так что правительство поступило совершенно правильно, используя самые смущающие и изобличающие отрывки. Конечно, представители «Майкрософта» могли бы вызвать его свидетелем. То, что это не было сделано, наводит меня на мысль, что либо адвокаты боялись того, что могло бы случиться, либо они не хотели придавать доводам правительства правдоподобие, вызывая большого парня, либо стало бы труднее жаловаться на результат — либо все сразу.

Пока судья Джексон обдумывал дело, Стив Балмер вылетел с семьей в Бостон на открытие стоившего двадцать пять миллионов долларов компьютерного центра «Максвелл Дворкин», который они с Гейтсом подарили Гарварду. По дороге он остановился в Детройте, чтобы взять с собой тетю Ольгу, дядю Ирвинга Дворкина и двух кузенов. Фред Балмер был слишком болен, чтобы присутствовать. Гейтс, предположительно занятый процессом, послал вместо себя отца.

Говорит Ольга Дворкин:

— Стив и Билл возятся с какой-нибудь штукой, потом идут дальше. Они без конца спорили, ставить ли дефис в названии компьютерного центра, не смогли принять решение, так оно и осталось без [дефиса]. — Ольга Дворкин со смехом продолжает: — Стив настолько сосредоточен, что когда они с Конни и детьми вернулись в Сиэтл, то обнаружили, что в доме нет света. Они спустились и проверили автоматические выключатели — все было в порядке. Через несколько минут они поняли, что не оплатили счет за электричество.

Филантропия Стива Балмера в лучшем случае скромна. Балмеровского фонда, подобного гейтсовскому, не существует, а в компании утверждают, что он делает пожертвования анонимно. Удивительно, «Клуб Гильды», благотворительный фонд по борьбе с раком, названный в честь его троюродной сестры Гильды Раднер, у которого отделения по всей стране, не смог представить запись о взносе Балмера, хотя Ольга Дворкин сотрудничает с детройтским отделением клуба.

Балмер сказал «Ньюсуик»:

— Я бы сделал подарок нашему классу в Гарварде до того, как Билл и я сделали вместе [«Максвелл Дворкин»]. Но я сделал бы это совершенно анонимно, потому что чувствую себя неловко. Просто это кажется таким нелепым. У меня есть работа. Есть дети. Мы живем нормальной жизнью. Идея, что ты бегаешь кругом и раздаешь деньги... Мне очень нравится делать это, но в то же время мне на самом деле совсем не нравятся всякие побочные эффекты. Но в конце дня у нас обоих [Билла и меня] денег больше, чем человек должен иметь или, конечно, может потратить.

Гейтс вставляет:

— Или передать своим детям. Балмер подхватывает мысль:

— Да, но это не совсем продуктивная цепь. Когда мы отдаем деньги детям, нам хочется, чтобы средства оставались у них до старости, и боимся при этом, что испортим своих детей.

Балмер работает, чтобы обеспечить семье жизнь настолько нормальную, насколько это возможно для миллиардера. Балмеры живут в сравнительно скромном доме, дети ходят в государственные школы, у них нет яхты, они ездят на «фордах» (Стив — на красном «линкольне-континентале», без шофера). Разумеется, в доме есть системы безопасности, включая так называемую комнату-сейф, где можно спрятаться в случае угрозы.

Какие бы усилия Балмер (и в меньшей степени Гейтс) ни прилагал, чтобы вести нормальную жизнь в статусе миллиардера, компании был нанесен серьезный удар через две недели после открытия здания «Максвелл Дворкин». 5 ноября 1999 года судья Джексон сделал необычный ход, опубликовав 207 страниц (421 пункт) собранных по делу фактов. Джексон надеялся, что обе стороны поймут, каким может быть его решение, и выработают соглашение.

«Майкрософт» проиграл и проиграл сильно, практически по каждому пункту (данные, так же как показания Билла Гейтса и множество других документов и вещественных доказательств по процессу, можно найти либо на www.microsoft.com, либо на веб-узле министерства юстиции www.doj.gov). Балмер позже скажет, что после публикации чувствовал себя «в осаде».. Неудивительно.