Приговор по «Эй-ти энд ти» — другое дело. Подобно «Майкрософту» семнадцать лет спустя, было очевидно, что компания проиграет. В Вашингтоне, округ Колумбия, выдающийся человек, председательствующий федеральный судья Гарольд Грин заявил на открытом судебном заседании, что доказательства правительства продемонстрировали: «система «Белл» нарушала антимонопольные законы целым рядом способов в течение длительного периода времени». Как сделает в том же суде на процессе «Майкрософта» Томас Пенфидц Джексон, Грин намекнул, что его решение будет вынесено с расчетом на то, что стороны договорятся. Юристы «Эй-ти энд ти» и Минюста долго бились над весьма запутанным соглашением. «Эй-ти энд ти» согласилась разделиться на семь региональных компаний: «НИНЕКС», «Белл атлан-тик», «Белл саут», «Америтек», «ЮС вест», «Саутвестерн белл» и «Пасификтелесис». Взамен они получили разрешение выйти на рынок информационных услуг с хорошо финансируемыми «Белл лабс», от которых со временем откололась хорошо финансируемая «Лусент текнолоджиз».
Почти сразу же компании междугородней связи вроде «Эм-си-ай» и «Спринт» начали вгрызаться в долю «Эй-ти энд ти» на рынке. Внешний источник, вынудивший «Эй-ти энд ти» уступить, оказал ей услугу: компания стала настолько крупной и неповоротливой, что забыла, что такое настоящий рынок. Действительно, судья на процессе «Ай-би-эм» Дэвид Эдельстайн позже сказал: «Если заглянуть в глубь веков, вся история показывает, что, когда действует принуждение и монополия разваливается, части становятся сильнее целого». Не нужно заглядывать дальше дела «Стандарт ойл» в 1911 году, чтобы увидеть, что тридцать четыре компании, на которые она разделилась, стали гораздо более прибыльными, чем она была целой, хотя это произошло скорее благодаря тому, что резко возросшие продажи автомобилей сильно увеличили потребность в бензине.
А в Сиэтле Стив Балмер, мастер создания сетей, поддерживал контакты с сокурсниками по Гарварду, как очевидно из отчетов, которые каждый курс публикует раз в пять лет. Для отчета 1982 года Балмер писал:
«После Гарварда я два года занимался маркетингом в «Проктер энд Гэмбл», потом поработал в Голливуде, изучая кинобизнес. Осенью 1979 года я вернулся в Стэнфорд [на самом деле это был его первый семестр в Стэнфорде] и проучился первый год на магистра экономики управления. Я преждевременно ушел из школы, чтобы работать в Сиэтле у друга и однокашника по Кариер-Хаус Билла Гейтса. Билл еще на втором курсе стал одним из основателей компании компьютерных программ «Майкрософта». Сейчас эта компания — ведущий поставщик системного программного обеспечения для микрокомпьютеров. Мы продаем нашу продукцию через сеть из более 2000 компьютерных магазинов, а также производителям аппаратного обеспечения вроде «Эппл», «Ай-би-эм» и «Радио шэк». Рост был феноменальным: компания по меньшей мере увеличивалась вдвое каждый год с тех пор, как Билл начал дело. Этот год мы закончим с объемом продаж 15 миллионов долларов, у нас более 110 служащих. Я обожаю свою работу, которая заключается не только в подборе кадров, но и в надзоре над финансами, маркетингом, контактами и сферой составления технических пособий».
Гейтс в ответ на запрос однокашников просто написал свой адрес.
Проработав два года, Балмер осознал пределы своих возможностей и признался себе, что «Майкрософту» нужен более опытный менеджер. Гейтс даже предложил ему вернуться в Стэнфорд. Вместо этого Балмер посоветовал нанять президента. Агент по найму кадров нашел сорокалетнего Джеймса Тауна. Таун был продуктом Стэнфордской школы бизнеса и до недавнего времени управлял портлендским отделением «Тектроникса», расположенным в Орегоне производителем технического оборудования: почти три четверти миллиарда долларов, семь тысяч сотрудников. И вновь залучить первоклассных программистов и администраторов в сиэтлские дебри мира компьютеров было нелегко, особенно когда центр американской компьютерной солнечной системы распределялся между Бостоном на востоке и Силиконовой долиной на западе. Однако Балмер и Гейтс убедили Тауна, что будущее отрасли связано с программным, а не аппаратным, обеспечением и что отношения «Майкрософта» с «Ай-би-эм» помогут одолеть конкурентов. Таун поступил на работу. Он продержался меньше года.
Один из майкрософтовских руководителей сказал: «Откровенно говоря, старший брат был Гейтсу нужнее президента». Писатель Джеймс Уоллес утверждает, что Таун был для довольно инфантильного Гейтса скорее нянькой, чем администратором. И серьезной проблемой было то, что Таун не подходил молниеносному стилю менеджмента Гейтса — Балмера: они, бывало, принимали решения среди ночи, не потрудившись сказать президенту.
Одновременно Пол Аллен и Билл Гейтс продолжали ссориться — даже больше обычного. Для Гейтса это в порядке вещей, другого от него и не ждут. Гейтсология обогащается, судя по столь часто произносимому уничижительному: «Это глупейшая хрень, какую я только слышал». Пропагандисты «Майкрософта» пытаются убедить всех, что грубость — это способ Гейтса заставить сотрудника защитить свою позицию, и он действует. Более объективный источник, директор компьютерного центра Гарварда, заметил, что для Гейтса унижать людей, часто без, необходимости, совершенно естественно. На похоронах Генри Дэвида Торо Ральф Уолдо Эмерсон сказал: «У него не было друзей. Он всегда ощущал себя в оппозиции». Подобно Торо, Гейтс, кажется, рикошетом отскакивает от окружающих, заряжаясь от крепких вербальных контактов, обеспечивая интеллектуальную структуру по эмоциональным ценам. Балмера Гейтс не запугал, тот давным-давно прошел гейтсовский тест «Стоишь ли ты моего внимания?».
После десяти лет работы Пол Аллен начал уставать от Гейтса, что сказалось на его физическом здоровье. Вскоре после того как Таун стал президентом, Аллен отправился в поездку по Европе и во время командировки заболел. По возвращении в Сиэтл он заглянул в местную больницу, где обнаружилось, что у него форма рака, называемая болезнью Ходжкина (рак лимфатических желез). Рентгенотерапия истощила его, однако он еще несколько месяцев работал неполную неделю, пока не ушел в отставку. После ухода наступило облегчение. Аллен, очень закрытый человек, говорит о Гейтсе, Балмере и «Майкрософте» только хорошее. И многие сиэтлцы с гораздо большим восхищением говорят о благотворительности и развитом чувстве гражданского долга Аллена, который построил в том числе Музыкальный музей — интерактивный музей музыки, — хотя некоторые удивляются, почему миллиардер требует с публики двадцать долларов входной платы.
Появление майкрософтовского брэнда не было случайным, а стало результатом напряженной, иногда нахрапистой маркетинговой кампании, возглавляемой Стивом Балмером и начавшейся в ноябре 1983 года в нью-йоркском отеле «Плаза». Компания осознала, что графический пользовательский интерфейс (ГПИ)[45] на «Макинтоше», о котором скоро намерен известить их более крупный соперник «Эппл», это, по их словам, круто. С ГПИ, прозванным «липучкой»[46], пользователь мог — вместо того чтобы печатать команды вроде «LOGIN»[47] (для любителей мелочей — первое слово, переданное по Интернету) — сообщить своему компьютеру, что делать, просто указав на команду или щелкнув устройством, названным «мышью». Но придумали такую систему не «Эппл» и не «Майкрософт», и не они первыми использовали окна ГПИ на персональном компьютере.
Как сообщил в сентябре 1977 года журнал «Сайентифик америкен», и окна, и мышь были изобретены в ПАРК. В статье, написанной доктором Аланом Кеем, главой Группы исследования обучения ПАРК, и мышь, и ГПИ описывались такими легкими в использовании, что в качестве примера изображалось, как ученики старших классов взаимодействуют с автономной «оконной» машиной. С помощью перекрывающихся графических файлов учащиеся одновременно показывали часы, таблицу, диаграмму, индексные файлы и текст. Билл Гейтс, регулярно читающий «Сайенти-фик америкен» и проведенный по ПАРКу Чарльзом Шимо-ни, знал, что создать технологию — это одно, а вынести ее на рынок — нечто совсем другое. Поэтому «Майкрософт» взялся вывести операционную систему ГПИ на рынок.
