— Я и сама не хочу уезжать, — сказала Лорна дрожащим голосом. — Самое лучшее — это совсем не выходить замуж; я не могу себе представить, как вы тут без меня справитесь.

Бет перестала плакать и уставилась на нее, открыв рот.

— Ты имеешь в виду, что все бросишь теперь? — спросила она. — Лорна, ты не можешь так поступить! Все уже готово!

— Пожалуй, это невозможно, — слабым голосом сказала Лорна. — Мы должны быть благоразумны, но не плачь, Бет, я не могу этого вынести!

Бет вытерла глаза и шумно вздохнула.

— Я думала, свадьба — это так весело, — сказала она, — но на этой свадьбе я чувствую себя несчастной.

Минни открыла дверь. Она была в шляпке и пальто и держала в руках огромный букет белых роз.

— Я сейчас проходила через церковь, дорогуша, и викарий сказал, чтобы вы спускались, все уже ждут.

— Джимми должен быть здесь, — сказала Лорна. — Пойдем, Пеке, и ты тоже, Бет. Ты можешь подождать в гостиной, пока мы вернемся.

— Как насчет комнаты для Мюриель? — спросила Пеке.

— Я думаю, она готова, — ответила Лорна, — но пойди и проверь, милая!

На мгновение Лорна осталась одна в своей спальне, и ее глаза остановились на кровати и фотографии ее мамы, которая всегда стояла возле нее. Она мысленно попрощалась со своим детством и девичеством, а затем, высоко подняв голову, стала медленно спускаться по лестнице.

Церковь была заполнена только наполовину. Лорна не рассылала приглашений, и пришли только близкие друзья. Церковного хора не было, только органист тихо играл, когда Лорна и Джимми, нарушив традицию, шли по проходу вместе. Солнечные лучи проникали сквозь цветное оконное стекло и отбрасывали круги света за спиной отца, который шел им навстречу.

Джимми повторял слова клятвы вступающего в брак твердым и торжественным голосом; Лорна говорила тихо, но также уверенно. Она все время чувствовала, как он сжимает ее руку. Когда церемония закончилась, они прошли в ризницу расписаться в регистрационной книге.

— Можно я поцелую мою жену?

Лорна подняла лицо к Джимми. Он поцеловал ее в губы, и она повернулась к отцу.

— Благословляю тебя, моя дорогая. Будь счастлива!

— Спасибо, папа. Я счастлива.

Пеке и Мюриель пришли поставить свои подписи, а затем невеста и жених снова пошли по проходу, а деревенские жители толпились, желая пожать им руки и выразить все возможные благословения.

Они пошли к дому впереди всех. В дверях их встретила Бет и с чувством расцеловала обоих.

— Все прошло хорошо? — спросила она. — Вдруг Джимми уронил кольцо или случилось еще что-нибудь ужасное?

— Без сучка без задоринки, — ответила Лорна. — А с тобой все в порядке?

— Превосходно. Я только съела один или два сандвича, чтобы не помереть с голоду.

Лорна больше не слушала. Ей казалось, что все это сон… Смеющиеся голоса… Пустая болтовня… Враждебность, которую она заметила между Джимми и Майклом… Наконец пришло время уезжать, в каком-то странном оцепенении она поцеловала на прощание всех своих родных, прижалась на мгновение к Минни, села в машину с Джимми, и они поехали.

Лорна обернулась, помахала рукой через маленькое заднее окошко, но при этом продолжала оставаться наполовину уверенной в том, что это лишь акт пьесы. В голове у нее вертелся глупый стишок, она могла вспомнить только одну строчку: «Боже милосердный, это ведь не я!»

— Я думаю, свадьбы омерзительны! — Как только машина скрылась из вида, Бет раздраженно отвернулась от двери, Майкл видел, что ее губы дрожат, а глаза на мокром месте.

— Твоя собственная свадьба будет тебе в радость, — постарался утешить он. — Уйди со сквозняка, Бет, я не хочу, чтобы ты схватила простуду.

— Меня это не волнует, — отрезала Бет, но послушалась.

— Я скажу тебе, что мы будем делать, — сказал он. — Найдем тихое место, где нас никто не побеспокоит, и я принесу тебе немного сандвичей и немного выпить. Не приходится ждать, что кто-нибудь в этом доме нормально позавтракает сегодня утром.

Он догадывался, что Бет, скорее всего, впадет в тоску с отъездом Лорны. У нее никогда не было много общего с Пеке, которая была полностью поглощена Питером. Бет была «третьим лишним» в семье, и Майкл знал, что депрессию может спровоцировать перенесенная девочкой корь.

«Бедный ребенок!» — думал он, накладывая на тарелку сандвичи с обеденного стола. Бет примостилась на стуле у окна отцовского кабинета.

— Сандвичи, песочное печенье и большой кусок торта, — сказал Майкл. — Как тебе это?

Он поставил перед ней тарелку, достал из кармана бутылку имбирного пива и разлил его в стаканы.

— Здорово! — сказала Бет. — Хотя торт мне хотелось глазированный.

— Невозможно удовлетворить все капризы в военное время. Теперь поешь, и тебе станет получше.

— Да я нормально себя чувствую. Просто мне жаль, что Лорна от нас уехала.

— Нам всем жаль.

Бет кивнула:

— Я знаю, тебе тоже. Майкл, мне хотелось, чтобы она вышла за тебя, а не за Джимми!

Губы Майкла на мгновение сжались, затем он улыбнулся:

— Спасибо, Бет.

Бет смотрела на него совершенно серьезно.

— Ты знаешь, я много думала с тех пор, как заболела, — сказала она, — и вижу, что была не права в вопросах любви и замужества. Я думала, это волнует и захватывает, но не понимала, что в этом событии также может быть много печального: оно может причинить боль и сделать тебя несчастным.

— Для каждого из нас это может иметь разные последствия.

— Теперь я вижу. Ты решишь, что я глупая, но я не думала об этом прежде.

— У тебя куча времени, чтобы стать мудрой к тому времени, как она вернется.

— Так-то оно так, но не хочу думать о времени: оно тянется так медленно, и чем взрослее я становлюсь, тем сильнее чувствую одиночество.

Майкл протянул руку:

— Мне тоже одиноко, Бет. Давай заключим соглашение поддерживать друг в друге бодрость духа.

Бет вспыхнула:

— Ох, Майкл, неужели ты и в самом деле этого хочешь? Вот было бы здорово! Мне теперь не с кем поговорить, у меня никого нет. Папа всегда обожал Лорну, близнецы общались только друг с другом, и потом зачем-то появилась я — какая досада.

Майкл почувствовал, как его сердце сжалось. Желание Бет привлечь к себе внимание, ее преждевременное стремление к молодым людям — все это просто было потребностью в любви.

— Теперь послушай меня, Бет, — сказал он. — Я знаю, что ты чувствуешь; я сам это чувствую время от времени. Я помогу тебе, и ты должна помочь мне. Мы друзья. Если захочешь что-нибудь сказать, приходи ко мне! Если я почувствую меланхолию, я приду и расскажу тебе о моих беспокойствах. Скоро начнет работать приют для эвакуированных детей. Может быть, ты придешь туда мне помочь? Я знаю, ты можешь только в субботу и воскресенье, но если ты выберешься на часик или два, это будет для меня огромной поддержкой.

— Но что я буду делать? — спросила Бет.

— Играть с детьми для начала, — ответил Майкл, — а потом ты сможешь говорить мне, что думаешь об их реакциях на мои задания. Ты сделаешь это, Бет?

— Конечно сделаю, Майкл. Ты действительно думаешь, что я справлюсь?

— Я знаю, что справишься.

— Ох, Майкл, я думаю, это здорово — иметь настоящую работу! Ты уговоришь папу согласиться?

— Это будет совсем нетрудно.

— Не думаю, что ты так дружил с кем-нибудь, — сказала Бет, проявляя больше мудрости, чем это осознавала. Затем она потерлась щекой о плечо Майкла. — Как ты думаешь, — спросила она, — есть ли хоть малейшая возможность найти для меня еще бутылку пива?

Лорна легла под тенью навеса на веранде и прикрылась белым купальным халатом.

Она наблюдала за мужем, который ушел на песчаный пляж; на нем были только плавки для купания, и его атлетически сложенное тело, тронутое легким загаром, напоминало ей статуи старых героев Греции. Он был удивительно красив — на этот счет не могло быть двух мнений.

Она улыбнулась ему, когда он подошел к веранде и растянулся на одном из пестрых, обтянутых ситцем матрацев, которые были разбросаны по деревянному полу.