Может быть, Ти'арг, читая "Черно-белые четки", день за днем дошел бы до самых черных мыслей, но случилось событие, выбившее его из философской колеи.
Ему начались сниться кошмары. Каждую ночь. Даже не кошмары, а тягуче-нудные сны. Утром, или проснувшись среди ночи, он не мог вспомнить ни последовательность сновидений, ни связь между разрозненными картинами. Какой сюжет, какой смысл в рваном сапоге со шпорой на белоснежной скатерти, перекрученном в узел золотом подсвечнике, плывущей по реке картине в деревянной рамке, мелких зверьках, подтачивавших крепкое дерево и десятках случайных предметов или существ. Но раньше ничего подобного не появлялось в его сознании, наяву или в беспомощном сне. На третью ночь наемник заметил, что у бессмысленно возникающих вещей есть не то тени, формой с ними несовпадающие, не то просвечивающая, иная какая-то суть. Задыхаясь в очередной тягостно-душном кошмаре, он видел разбросанные объедки чьего-то пиршества, сваленные чаши, синие виноградины в блестящей луже вина — и неожиданно проплывающую надо всем по воздуху рыбу. Ти'арг мельком, отворачиваясь, увидел тень этой рыбы на стене, скользящую по стене в своем совсем не рыбьем, в настоящем облике — дирижаблем, именно тем самым, он тут же узнал, на котором летел в первый день во Дворец.
Он проснулся и сразу понял все, да и несложно теперь догадаться. Кто-то роется в его памяти, заметая следы своей магической работы нагромождением бессмысленных сущностей. Ти'арг мало что мог против этого чародейства. Против другого мага он сейчас бессилен. Впрочем, поразмыслив, понял, что может сделать две вещи: поставить заслон, отгораживающий его сознание от чужого влияния, да еще населить свою память ложными воспоминаниями. Что ж, господа, вы хотите поживиться чужой памятью? Счастливой охоты, охотнички!
Заниматься защитой, особенно поддельными воспоминаниями — чистое удовольствием, тем более что день-деньское лежанье с книгой на кровати — наемника уже раздражало.
Ти'арг перебирал, выуживая из дальних уголков сознания, лица, события, вещи. Он то переменял одно с другим, то подменял бывшее небывшим… Но — был осторожен, не заигрывался, чтобы самому не заплутать между выдуманным и не потерять своей истинной памяти, не заселить сознание пустыми фантомами. Ти'арг использовал хитрую магию, прячущую истинные воспоминания за призрачными. Допустим, Сиалл был заменен одного почти случайного знакомого, торговца целебными зельями из маленького, на обочине главных путей, мира. И давал он Ти'аргу задание совсем иное, почти безобидное — доносить (через медальон) обо всех событиях в Севруме. Настоящего же Сиалла можно было увидеть, только произнеся специальные заклинания, но надо было еще знать, в какой именно момент их произнести. Еще Ти'арг подменил все гадания. Никакого Донна, его будущего и прошлого, никакой леди Орсии. Что бы выбрать повеселее…
С гаданьями поступил совсем просто: убрал появлявшиеся в зеркале картинки на другие — настоящие, из его лицейского прошлого. Одно было просто чудо что такое — когда ночью, в кампании давившихся от смеха сокурсников он выявлял тайник с бутылкой эрвийского рома. Зеркало показало, что наставник их группы Даллиг хранит ром в предсказуемом месте, под стопкой шерстяных носков. Впрочем, наставник был опытен в таких делах. Видение оказалось ложным, ром — в ящике шкафа с двойным дном, а прокравшиеся за ромом курсанты — на гауптвахте.
Ти'арг не заменял одно гадание другим, просто — закрывал, как заслонкой, ширмой. Но чтобы увидеть ширму — следовало очень постараться.
Имлина Ти'арг "затер" в своей памяти. Представил, что смотрит свкозь птицу и то, что должен был увидеть — мост между домами, перила, кружку кофе — то и рисовал.
Все же наемник старался не увлекаться подделкой своих воспоминаний. Заслоны от чужого взгляда куда безопаснее. Они прятали тайное разноцветными ширмами, подражающими почти неотличимо действительной жизни (как ширмы, оклеенные пестрыми обоями сливаются для не слишком пристального взгляда со стеной). Вот Ти'арг и прятал за такими ширмами многое из своей жизни, особенно колдовство над памятью и снами Урсулы (той же разновидности магии, которую использовал его шпион); подглядывания за Донном и изменения его судьбы. Можно и одними заслонами обойтись, без подмен, но так опаснее — чем больше взято различных заклятий, тем сложнее его хитрости раскусить.
С первой же ночи после того, как наемник начал сопротивляться шпионству чужого мага, желавшего побродить по закоулкам ти" арговой памяти, его сны изменились. Тягостное чувство никуда не ушло, сон по-прежнему не давал отдыха, мешанина бессмысленных вещей и сущностей так же исправно появлялась в его сновидениях. Зато теперь все это вытягивалось из сознания наемника ненастоящим, фокусническим, оболочкой без сути, многоцветным мыльным пузырем. Надо перетерпеть еще несколько ночей, думал он. А там маг получит, что ему нужно (то есть, он будет полагать, что именно это ему и нужно), и отвяжется. Ти'арг видел себя в этом противостоянии не воином, а ярмарочным ловкачом, перебирающим пальцами над веселыми танцующими марионетками или меняющим в темноте пестрого ящика кролика на шелковый платок, а платок — на рассыпающийся искрами фейерверк, да еще успевающим перехватить руку отирающегося рядом карманника.
В переливающихся картинках медленно опускающихся мыльных пузырей тот, кто знал бы, куда смотреть и что искать, мог бы разглядеть то печальный взгляд Урсулы, то бледного Сиалла перед графином воды и портретом неприятного типа на ладони, да и многое другое. Но Ти'арг был уверен, что спрятал все необходимое от чужого внимательного взгляда.
И еще одно, важное открытие, хоть наткнулся на это Ти'арг случайно. Перебирал то одно, то другое, связанное с Джеллой. На всякий случай, нет ли там чего-нибудь, что лучше бы скрыть. И вот увидел последний свой приход к ее дому. Тонкую голубую нить ловушки около ног. Ну как же он пропустил! Под голубой нитью, точным ее двойником, можно принять за тень — притаился еще один "сыщик". Напрасно тогда Ти'арг радовался, что так легко оказалось обезвредить западню. Ее специально сделали поярче, повиднее — а главную-то ловушку он и не заметил. Наверняка именно ее он и задел, и потом за ним следили. Странно, что сразу не взяли. А впрочем… Интуиция подсказывала Ти'аргу — если б он не пошел ко дворцу выручать принцессу, могло бы обойтись. А так он показал двум охотящимся за ним сторонам, что хоть даже и нет у него заказа, а выйти из этого дела он не готов. Ну вот и получил…
В одну из ночей случилась беда. Ти'арг проснулся: горло стягивала судорога страха, сердце колотилось и не хватало воздуха. Он не мог понять, что случилось, что-то приснилось ему, что-то стряслось во сне. Но маг ничего не мог вспомнить, только одно, самое яркое, из приснившегося: в черной ночи распахивается дверь и метель врывается в дом, бьет в лицо, закручивает сильным вихрем и вещи, и его самого, сносит стены, и остается только вихрящийся мутный снег и темнота — сверху, с боков, снизу, и ни опоры, ни света, ни спасения.
Шестым чувством он понял — все заслоны разбиты, хитрости разгаданы, врагу все известно.
Так Ти'арг и не спал, хотя звезды одна за другой гасли и небо начало светлеть. Почему же? Он все сделал недостаточно тонко? Враг понял, что его дурачат, подсовывают нестоящую чепуху вместо ценных воспоминаний? Ти'арг упал на подушку, бездумно глядя на тонкую пелену прозрачных облаков, плывущих по высокому осеннему небу. Приходилось признать неприятную вещь: его враг был более сильным магом, чем он, и переиграл наемника во всем. Он ощутил досаду, горечь и унижение… Что ж… На войне не всегда удается быть победителем… хотя профессиональная гордость и понуждает стремиться к первенству…
