– Не тревожьтесь, мистер Шольто, – сказал Холмс. – Мне кажется, я могу поручиться, что сниму с вас это обвинение.

– Эй, не обещайте слишком многого, господин теоретик, не обещайте! – резко проговорил сыщик. – Это дело может оказаться гораздо труднее, чем вы ожидаете.

– Я не только сниму с него подозрение, мистер Джонс, но еще сделаю вам подарок, сказав фамилию и приметы одного из лиц, бывших вчера ночью в этой комнате. У меня есть все причины предполагать, что этого человека зовут Джонатан Смолль. Он плохо воспитанный, живой человек маленького роста, без правой ноги, на деревяшке, износившейся с внутренней стороны. На левой ноге у него грубый сапог с квадратным носком, с каблуком, обитым железом. Он человек средних лет, очень загорелый и бывший каторжник. Эти указания в соединении с фактом, что у него на ладони сильно содрана кожа, могут несколько помочь вам. Что касается другого…

– А! Другого? – проговорил Этелни Джонс насмешливым тоном, но я видел, что уверенность Холмса произвела на него сильное впечатление.

– Это довольно странная личность, – сказал Шерлок Холмс, поворачиваясь на каблуках. – Надеюсь, что мне довольно скоро удастся представить вам обоих. На одно слово, Ватсон.

Он вышел со мной на площадку лестницы.

– Этот неожиданный случай заставил нас забыть первоначальную причину нашей поездки, – сказал он.

– Я только что думал об этом, – ответил я. – Мисс Морстэн не следует оставаться в доме, где произошло такое страшное событие.

– Да. Вы должны проводить ее домой. Она живет с миссис Сесиль Форрестер, в Нижнем Кембервелле, так что это не очень далеко отсюда. Я подожду вас здесь, если хотите. Или, может быть, вы слишком устали?

– Нисколько. Мне кажется, я не успокоюсь, пока не узнаю что-нибудь об этом загадочном деле. Многое мне пришлось видеть в жизни, но даю вам слово, эти страшные сюрпризы, так быстро следующие друг за другом, сильно взволновали меня. Но мне бы все-таки хотелось посмотреть вместе с вами, как окончится это дело.

– Ваше присутствие будет очень полезно мне, – ответил Холмс. – Мы с вами займемся отдельно, а Джонс пускай придумывает себе, что угодно, и приходит в восторг от своих выдумок. Мне хочется, чтобы вы после того, как отвезете мисс Морстэн, заехали в дом № 3 в переулке Пинчин, на берегу у Ламбета. Третий дом справа принадлежит продавцу чучел по фамилии Шерман. Вы увидите в окне ласочку, держащую молодого кролика. Постучитесь к старику Шерману, кланяйтесь ему от меня и скажите, что мне нужен сейчас Тоби. Привезите Тоби с собой в кебе.

– Это, вероятно, собака?

– Да, странный ублюдок с удивительным чутьем. Помощь Тоби я предпочитаю всем сыщикам Лондона.

– Ну, так я привезу его, – сказал я. – Теперь час. Я должен вернуться до трех, если попадется свежая лошадь.

– А я посмотрю, нельзя ли узнать что-нибудь от миссис Бернстон и слуги-индуса, который, как говорил мне мистер Таддеуш, спит рядом на чердаке, – сказал Холмс. – Потом я стану изучать метод великого Джонса и выслушивать его не слишком деликатные сарказмы. “Wir sind gewӧhnt dass die Menschen verhohnen was sie nicht verstehen”[6]. Гете всегда выразителен.

Полицейские приехали в кебе, и я проводил в нем мисс Морстэн до ее жилища. Со свойственной женщинам ангельской манерой она переносила тревогу со спокойным лицом, пока нужно было поддержать более слабого, чем она, и я увидел ее сидевшей веселой и тихой рядом с испуганной экономкой. Но в кебе с ней сначала сделался обморок, а потом она разразилась потоком слез, – так сильно на нее подействовали происшествия этой ночи. После она говорила мне, что я казался ей холодным и далеким во время этой поездки. Она и не подозревала, какая борьба шла в моем сердце, и как мне нужно было сдерживаться, чтобы не выдать себя. Моя симпатия, моя любовь стремилась к ней, как моя рука устремилась к ее руке в саду. Я чувствовал, что целые годы условной светской жизни не дали бы мне возможности узнать ее кроткую, смелую натуру, как я узнал ее за этот день, полный странных событий. Но две мысли заставляли меня хранить молчание. Она была слаба и беспомощна, потрясена телесно и душевно. Не следовало пользоваться этим, чтобы говорить о любви в такое время. Хуже того, она была богата. Если поиски Холмса окажутся удачными, она будет богачкой. Хорошо ли, честно ли со стороны лекаря в отставке воспользоваться интимностью, явившейся вполне случайно? Ведь она могла бы взглянуть на меня просто как на человека, охотящегося за приданым! Я не мог допустить, чтоб у нее могла появиться подобного рода мысль. Сокровища Агры стояли между нами непреодолимой стеной.

Было почти два часа, когда мы доехали до дома миссис Сесиль Форрестер. Слуги давно уже легли спать, но миссис Форрестер, заинтересованная странным посланием, которое получила мисс, ожидала ее возвращения. Она сама отперла дверь. Это была грациозная женщина средних лет, и я с радостью увидел, как она обняла молодую девушку; поистине материнское чувство звучало в ее голосе. Очевидно, мисс Морстэн была для нее не наемной подчиненной, а уважаемой подругой. Меня представили, и миссис Форрестер горячо упрашивала меня войти в дом. Но я объяснил, что должен ехать дальше по важному делу, и обещал приходить и сообщать о ходе следствия. Уходя, я бросил взгляд назад и до сих пор вижу маленькую группу на лестнице – две женские, грациозно обнявшиеся фигуры, полуоткрытую дверь, свет из коридора, падающий через цветное стекло, барометр и блестящие пруты, придерживающие ковер. Приятно было даже мельком взглянуть на спокойный английский очаг в разгар ужасного, мрачного дела, поглощавшего наше внимание.

А чем больше я думал, тем мрачнее и ужаснее казалось мне это событие. Проезжая по безмолвным, освещенным газом улицам, я мысленно перебирал всю цепь необычайных происшествий. Первые загадки в настоящее время уже объяснились. Смерть капитана Морстэна, присылка жемчужин, объявление, письмо – все стало ясным нам, но все повело нас к еще более глубокой и трагической тайне. Индийский клад, странный план, найденный в багаже Морстэна, странная сцена у смертного одра майора Шольто, вторичная находка клада, за которой немедленно последовало убийство нашедшего его, очень странные явления, сопровождавшие преступление, следы ног, замечательные орудия убийства, слова на клочке бумаги, соответствующие словам на записке капитана Морстэна, – вот целый лабиринт, из которого всякий менее талантливый человек, чем мой сожитель, отчаялся бы выбраться.

Переулок Пинчин состоял из ряда жалких двухэтажных кирпичных домов в нижней части Ламбета. Я несколько раз безуспешно стучался в дом № 3. Наконец за шторой мелькнул свет свечи, и чье-то лицо выглянуло из окна верхнего этажа.

– Убирайся, пьяный бродяга, – сказал неизвестный. – Если ты еще раз подымешь шум, я открою конуры и выпущу на тебя сорок три собаки.

– Выпустите одну, – ответил я, – затем я и пришел.

– Убирайся! – проревел тот же голос. – Вот здесь в мешке у меня змея, и я брошу ее тебе на голову, если ты не уберешься.

– Но мне нужна собака, – крикнул я.

– Не стану разговаривать с тобой! – крикнул мистер Шерман. – Ну, отходи, не то как скажу три, так и брошу змею.

– Мистер Шерлок Холмс… – начал я, но эти слова произвели магическое действие: окно немедленно захлопнулось, а через минуту открылась дверь. Мистер Шерман оказался тощим, худым, сутуловатым стариком, с морщинистой шеей и в синих очках.

– Всякий друг мистера Шерлока Холмса – всегда желанный гость! – сказал он. – Войдите, сэр. Подальше от барсука, потому что он кусается. Ах, злючка, злючка, уж не хочешь ли ты броситься на джентльмена? – проговорил он, обращаясь к кунице, которая просунула свою злую мордочку с красными глазами между прутьев клетки. – Не пугайтесь, сэр, это просто ящерица. Не сердитесь на меня, что я был немного резок с вами: ребятишки надоедают мне и часто прибегают сюда, чтобы постучать в дверь. Что нужно мистеру Шерлоку Холмсу, сэр?