После продолжительных допросов Хейханена и усиленной слежки за Абелем агенты ФБР арестовали Рудольфа в номере отеля, где он жил, рано утром 21 июня 1957 года. И хотя он уже прекрасно понимал, что его положение безнадежно, Рудольф Абель, обладавший крепким, как алмаз, характером, оставался профессионалом до конца. Он отказался даже разговаривать с производившими арест офицерами ФБР по особым поручениям (как позже откровенно высмеял предложение стать двойным агентом), а потом попросил разрешения самому упаковать хрупкое и дорогостоящее оборудование. И только востроглазый сотрудник ФБР успел заметить, как он пытался спрятать в рукав шифровальные блокноты и микропленки, когда заполнял один из чемоданов. Разыграв целый спектакль, он объявил, что бо́льшая часть его имущества – обычный мусор, и многое успел выкинуть в бак для отходов. Среди этого «мусора» обнаружились потом устройства для тайников и другие шпионские атрибуты. Среди прочего федеральные агенты захватили миниатюрные фотоаппараты, в том числе для съемки не только на пленку, но и на отдельные микрокадры, и несколько коротковолновых радиоприемников. Реестр конфискованного включал в себя пустотелые болты, запонки, ручки от щеток, карандаши и папье-маше со спрятанными внутри ОШБ, микрофильмы, планы контактов и наличные деньги. Абель хранил фотографию супругов Коэн, уже бежавших из США через Мексику, но, кроме того, и опознавательные пароли для прочих членов шпионской сети.

(Неутомимые Коэны, как это ни удивительно, продолжили карьеру разведчиков. В 1959 году они всплыли в Великобритании как Питер и Хелен Крогеры, чтобы поучаствовать в операции советской разведки, позже названной «Портлендским делом», целью которой являлось получение секретной информации о королевской флотилии подводных лодок. Но на этот раз Коэны-Крогеры попали в руки Скотленд-Ярда, угодили в тюрьму, но все же были освобождены в 1969 году в ходе вошедшего в моду обмена провалившимися шпионами.)

Любопытная деталь. После ареста Абеля особенно волновала судьба и условия хранения созданных им самим и обрамленных произведений живописи. И во время суда и все четыре года в заключении он постоянно напоминал, чтобы с ними обращались как можно бережнее, и даже пытался настаивать на их отправке в Восточную Германию. Нам остается только гадать, были ли спрятаны микропленки с атомными секретами в завитках золоченых рам и сколько микрокадров сумел он скрыть под слоями краски на полотнах.

Рассказ о суде, написанный Донованом в живом, лаконичном стиле, по-настоящему увлекателен. Знакомый юрист, недавно прочитавший эту книгу, отметил два момента, представляющих исторический интерес. Первый заключался в том, что жюри присяжных для столь громкого, привлекшего огромное внимание и прессы, и широкой публики шпионского процесса, было избрано всего за три часа – потрясающе быстрыми темпами. В наше время на выбор присяжных для рассмотрения в суде значимых случаев уходят недели, если не месяцы. Стало ли это аномалией именно при рассмотрении дела Абеля или же не выходило за рамки общепринятой практики в те годы?

Второй вопрос, возникший у юриста, вызвал способ, к которому прибегнул Донован, избежав вынесения Абелю смертного приговора. Он сделал это, убедив председательствовавшего судью Мортимера У. Байерса, что Рудольф может в будущем оказаться полезен при обмене шпионами с советскими спецслужбами. Напомним, что действие происходило в 1957 году – за три года до того, как состоялся первый в истории подобный обмен. Это по меньшей мере указывает на то, что Донован обладал необъяснимым даром предвидения: пилот «U-2» Фрэнсис Гэри Пауэрс был сбит в 1960 году, и его обменяли (на Абеля) в 1962-м. В 1963 году Донован участвовал в переговорах об освобождении с Кубы тысяч плененных в заливе Свиней спецназовцев. Студента университета Пенсильвании и заложника Марвина Макинена в том же 1963 году обменяли на двоих граждан СССР. Советский шпион в Лондоне Гордон Лонсдейл стал разменной картой для британского агента Гревилла Уинна в 1964-м.

(Обмены шпионами между Востоком и Западом продолжались до 1986 года, причем многие происходили как раз на Глиникском мосту, переброшенном через реку Хафель рядом с Потсдамом в Восточной Германии и тихим южным уголком американского сектора разделенного тогда Берлина. Книга заканчивается захватывающей картиной, описанной Донованом, когда по этому самому мосту Рудольф Абель перешел в ГДР, в горячие объятия коллег из КГБ, а пилот «U-2» Гэри Пауэрс вернулся домой.)

В тюрьме Атланты Абель занимался живописью, много общался с другими заключенными, обучился шелкографии и каждый год рисовал огромное количество поздравительных открыток к Рождеству. А вот схваченные советскими властями граждане Запада, включая Пауэрса, Прайора, Уинна и Макинена, провели годы заключения в невыносимых условиях центральной Владимирской тюрьмы, расположенной на северо-востоке от Москвы, или в камерах следственных изоляторов Лубянки, Бутырки или Лефортово – тюрем, находящихся в центре Москвы, лишенные нормального питания и подвергавшиеся постоянному психологическому и физическому давлению.

Фото, сделанные после ареста в 1957 году и запечатлевшие Рудольфа Абеля с непроницамым выражением лица в его любимой соломенной шляпе с широкой белой лентой, могут служить самым наглядным напоминанием о «холодной войне» и целой эпохе в истории советского шпионажа. Операция «Полый никель» с едва различимыми цифрами в ОШБ, крошечными рулонами микрофильмов, неуклюже громоздкими коротковолновыми приемниками – это взгляд в прошлое, в жестокий мир послевоенных шпионских страстей, который видится населенным мелкими и не слишком приятными людишками, использовавшими оборудование и методы, ныне представляющиеся нам примитивной дешевкой, безнадежным старьем. Но в этом же ряду невозмутимо стоит Глиникский мост – стальные конструкции, асфальтовое покрытие дороги. И почему-то кажется, что он должен быть всегда непременно окутан клубящимся туманом, сквозь который с трудом пробивается подсветка прожекторов, придавая ему цвет старого грязноватого льда. Мост шпионов.

Но самая горькая правда заключается в том, что шпионские игры продолжаются и сегодня. Это приходится признавать независимо от того, считаете вы новую «холодную войну» уже начавшейся или нет. Пустотелые монеты, микрокадры и одноразовые шифровальные блокноты сменились портативными компьютерами с программным обеспечением, дающим возможность практически мгновенной шифровки и расшифровки, и снабженным современными устройствами стеганографии. Вместо сделанных от руки набросков устройства первых атомных бомб нынешние разведчики ставят себе задачи проникнуть в сердце электронной финансовой системы страны, выяснить энергетические ресурсы, которыми она располагает, или найти уязвимые точки в кибернетической защите информации. Спутники и беспилотные самолеты позволяют заглядывать далеко в глубь территории противника. Однако все эти чудеса технологии не в силах предугадать планы и намерения иностранных лидеров, провоцирующих нестабильность в мире. Только сами люди разведки в состоянии сделать это. Шпионы, подобные Рудольфу Абелю.

Обычные с виду мужчины и женщины с полыми монетками в руках продолжают играть в игру, длящуюся уже веками: они похищают секреты и тайны и порой попадаются. После чего двое людей – членов этого загадочного братства – незнакомцами проходят мимо друг друга в тумане по мосту.

Туманным ранним утром мы едем по пустынным улицам Западного Берлина к Глиникскому мосту, условленному месту встречи. Наконец перед нами темно-зеленые стальные пролеты, переброшенные в советскую оккупационную зону Восточной Германии. По другую сторону озера, образованного рекой Хафель, лежит Потсдам. Силуэт старого старинного замка возвышается на холме справа. По обоим берегам озера протянулись густые лесопарки. Все это происходило холодным, но ясным утром 10 февраля 1962 года.