- Я воспроизвожу слишком много крови. Я думаю, что это имеет отношение к тому, как я меняю образы. А я слишком часто менялась в прошедшие несколько дней. Раз в неделю или около того, мне нужно резать себя, чтобы спустить излишки. Я пыталась слить немного прошлым вечером, но когда мы… в ванне…

- Ты не менялась, когда была в ванне. Я об этом позаботился.

- Может, дело в удовольствии… я не знаю. Помоги мне. Пожалуйста, просто помоги мне, - бормотала Элия, не в состоянии с собой справиться. Она ожидала, что он отпрянет от нее, испытывая отвращение. Но он продолжил смотреть на нее сверху вниз, в его взгляде появилось что-то безжалостное.

- Что произойдет, если ты не сможешь себя порезать? – небрежно спросил он.

- Я вздуюсь. Мои органы разорвет. Нож, - прокричала она, сгибаясь пополам. Должно быть, она крепко зажмурилась, потому что следующее, что она увидела – Бриан, склонившийся над ней, обнажив зубы.

Все-таки, в конце концов, он протянул нож рукояткой вперед.

- Я даю тебе это потому, что скорее буду иметь дело с зараженной кровью, чем стану смотреть, как ты страдаешь. Если ты лжешь…

Последует строгое наказание.

- Не… лгу.

Она попыталась вытянуть руку, но локоть так отек, что не сдвинулся с места. Даже пальцы не сгибались. Нет. Нет!

- Я не могу пошевелиться. Ты… должен сделать это сам.

Он изумленно посмотрел на нее, и она увидела отвращение, которого и ожидала.

Это не остановило ее, не могло остановить, если она хотела выжить.

- Ударь меня ножом в бедро. В основную артерию, она даст больше крови.

Он яростно покачал головой.

- Ты верно шутишь. Я убивал мужчин за то, что они проливали кровь, и ты хочешь, чтобы я ударил ножом тебя?

- Если ты не сделаешь этого, я погибну.

Чем больше становилось крови, тем быстрее она приближалась к порогу смерти.

- Поторопись. Воткни нож и оставь его там. Иначе, рана затянется слишком быстро.

- Нет.

- Бриан. Мне нужно пустить кровь, - прошептала она. Потом ее глаза заплыли окончательно, вытесняя его из поля зрения. Может, это было к лучшему. Теперь она не увидит, как усиливается его отвращение от того, что он сделает необходимое. И не будет наблюдать за тем, как он покинет ее в довершении всего.

- Должен быть другой выход.

Если бы другой выход был, она бы уже нашла его.

- Нет, дру… - ее челюсти сжались, и горло сдавило, перекрывая дыхательные пути и слова. Ее легкие начали гореть, пылать и она дернулась, каждая мышца в ее теле прижалась к костям. Живот сжался в тугой узел, его скрутило. Нос саднило, в отчаянной попытке вздохнуть. Жгучая боль только усилилась, когда теплая кровь пошла носом.

- Черт возьми!

В следующее мгновение с нее стянули простыню, ее окутало прохладным воздухом, и Элия почувствовала резкую, мучительную боль, разрывающую бедро.

Практически в тот же миг ее челюсти разжались, горло освободилось, и из него вырвался крик. Бриан глубоко вонзил нож и провернул. Он оставил кончик лезвия внутри, как она и просила, позволяя все большему количеству крови вытекать наружу. И с этим потоком пришло приятное облегчение, напряжение внутри нее ослабло, отек спал.

Наконец, она смогла двигаться. Смогла увидеть склонившегося над ней Бриана, он удерживал рукоятку ножа. Бриан пристально вглядывался в ее лицо, с непостижимым выражением на своем собственном. Она была удивлена, что при всей ненависти, которую он испытывал к крови, Бриан не убил ее тут же на месте. Напротив, он действительно ей помог.

И, как будто прочитав ее мысли, Бриан сказал: «Это все, что тебе нужно?». Его голос также был лишен каких-либо эмоций.

- Да, - прохрипела она.

Он молчал довольно долго, просто смотрел, как багровая жидкость струйкой стекает на простыни. Затем он кивнул, как если бы только что принял важное решение. Она была слишком напугана, чтобы спрашивать, что это было за решение.

- Как долго я должен выпускать тебе кровь? – спросил Бриан.

- Пока я не потеряю сознание.

И пока Элия говорила, она уже чувствовала, как ее сознание затуманивается. Сладостное забвение, подумала она с облегчением и провалилась в забытье.

Бриан вытащил лезвие из ноги Элии и смотрел, как рана медленно заживает, мышечные волокна и ткани сливаются воедино. Он мог только догадываться, почему ее кожа так шрамирована, если она настолько быстро исцеляется. Она была чемпионом по вынужденному причинению себе вреда. С небольшим отрывом следовала ее способность излечивать себя, не настолько всесторонняя, как казалось. В любом случае, эта прекрасная женщина страдала.

Чувствуя головокружение, Бриан смыл кровь, затем сжег коврики и простыни, прежде чем застелить постель, в которой все еще лежала Элия. Она спала все это время, будучи свидетельством жестокости всех этих испытаний. Ему претила мысль о том, что этой женщине, или кому-то другому нужно было истекать кровью, чтобы выжить. Вызывала отвращение. Часть его страшилась вызвать благодаря сегодняшним действиям новую эпидемию, которая убьет его единственных выживших соплеменников. Она могла быть носителем болезни, о которой он никогда не слышал, с которой никогда не соприкасался. Но другую его часть не волновали последствия.

Он бы сделал все, что угодно, чтобы сохранить жизнь этой женщине.

Она была его, связанная с ним на уровне, которого он до сих пор не мог постичь. Когда Бриан смотрел на нее, он хотел только радовать ее. Что ж, и себя тоже. Его взбесила необходимость причинить ей боль, но это было лучше, чем смотреть, как она корчится от боли.

- Моя бедная девочка, - ворковал Бриан, поглаживая нежную кожу ее щеки. Ей было ненавистно то, что приходилось делать, чтобы выжить. Он понял это в тот же миг, как она созналась, по голосу, в котором ощущался стыд. Она также ожидала, что он испытает к ней отвращение, так как в ее глазах читалось унылое согласие на это. Но как он не старался, так и не смог пробудить в себе ни намека на это чувство. Только не тогда, когда его действия спасли ее.

Отныне и навсегда, он станет ей помогать. Будет проходить через это вместе с ней. Потому что теперь пути назад не было. Они будут вместе.

Он оставался рядом с ней, пока она спала. Даже тогда, когда Талон пришел предупредить, что скоро наступят сумерки и начнется его дежурство.

- Мне нужно еще несколько минут, - сказал он.

- Хорошо, - вместо того, чтобы уйти, воин перенес центр тяжести с одной ноги на другую. – Остальные умоляли меня спросить, можно ли им наведаться в город.

- Конечно, - ответил Бриан. – Они могут уходить парами, и возвращаться в течение часа.

Талон старательно избегал смотреть на Элию.

- Они будут очень счастливы это услышать. Да, мы, наконец, смогли должным образом настроить систему безопасности вокруг этого владения. Ты узнаешь, если ИУП начнет вторжение.

- Отлично, - и когда Талон развернулся, чтобы уйти, Бриан добавил: - Скажи людям, чтобы выбирали женщин осторожно. Они могут оказаться в объятиях дикой кошки.

Его «правая рука», заместитель командующего рассмеялся, выходя в коридор.

Бриан смотрел на Элию все оставшееся у него время, затем он встал. Ее лицо было расслабленным, припухлость полностью исчезла. Он больше никогда не хотел видеть ее такой, такой страдающей. «Ты - моя. Теперь я о тебе позабочусь».

И снова, он оставил ее спящей. К счастью, его дежурство было небогато событиями, и он имел возможность неоднократно проверять ее состояние. Она так и не сдвинулась с места, лежа навзничь на спине, и это начинало его беспокоить.

Когда он вернулся в комнату, чтобы больше ее не покидать, он обнаружил ее сидящей на постели. Его облегчение было почти осязаемым. И таким же было его внезапное желание. Ее грудь была оголена, простыня обернулась вокруг талии, а волосы спускались вниз по спине, темные пряди, которые он хотел намотать на кулак. Зевая, она потерла глаза, прогоняя сонливость. Неужели она проснулась только сейчас?

- Тебе лучше?