– Столько лет терпела, сумею и еще подождать! – устало кивнула Тамара. – Только уж так подсоби, чтоб в тюрьму за смертоубийство мне не попасть.

– Все шито-крыто, девонька, будет. Строго по науке! – Старуха многозначительно покосилась на выпирающую грудь гостьи, где явственно угадывалось нечто чужеродное. – Деньги я вперед в таких случаях беру...

Тамара, готовно сунув руку за пазуху, извлекла на свет Божий увесистую бумажную пачку, собранную из купюр самого разного достоинства – от пятисотрублевок до десятитысячных. Без колебаний придвинув ее по столу к бабке Агафье, заказчица безвременной смерти мужа, не мигая, уставилась в бесцветные, но странно живые глазки старухи, ожидая без промедления получить требуемое тайное зелье.

– Все мои сбережения. Хватит на яд?

– Окстись, милочка! Что за слова страшные говоришь?! – закудахтала старуха, пряча денежную пачку где-то в складках своих многочисленных цветастых юбок. – Ядами я не торгую! Просто по доброте и сердобольности помогаю страждущим всякими разными средствами. Советами то бишь. И тебе добрый совет уж приготовила. Слушай и запоминай, девонька: чтоб избавиться от изверга проклятого, возьми в аптеке пару дюжин градусников. Да в городе покупай, не здесь. Чтоб лишнего внимания людского не привлекать. В таком деле оно нам без надобности совсем. Градусники те разбей, а ртуть в пузырек порожний собери. В сапоги мужа под стельки потихоньку подливай каждую седмицу. Потому как она шибко испаряется. Эти вот пары ртутные и изничтожат горесть твою. Через месяц-другой сляжет изверг от болезни. Белокровие называется. Уж не подымется, поверь слову! И никакой фершал тут ничего не отыщет. Пусть хоть лопнет от старания!

Сердобольная старушенция пискляво захихикала, очень собою довольная. Может быть, даже счастливая в данный момент от близкой возможности вставить хорошую шпильку ненавистному фершалу. Со всем его специальным медицинским образованием и хваленым практическим опытом.

Солидарно с хозяйкой начали весело подрагивать красные бархатные кисти на шелковом абажуре под потолком. По стенам запрыгали причудливые тени каких-то зверей, и Тамаре на мгновение стало страшно. Но она быстро успокоила себя трезвой мыслью, что, наверно, просто где-то рядом проехал тяжелый грузовик – вот абажур и закачался, словно живой.

– Только сапоги те не забудь потом изничтожить, – вдруг вспомнила Агафья, становясь вновь серьезной. – Ну, давай прощаться, миленькая. Мне до полуночи надо еще травяной настой сварить – пацаненок у соседки от падучей хвори мается. Буду лечить болезного. Нужно завсегда помогать ближним. Тем мы и отличаемся от зверей лесных.

– Не забуду, бабушка, будь покойна, – кивнула Тамара, с некоторой опаской косясь по сторонам. Но никто по стенам на этот раз не прыгал. Абажур тоже было мертво неподвижен.

Вернулась домой вмиг материально обедневшая, но приобретя твердую лучезарную надежду в скором избавлении от Михаила с его мерзопакостной «собачьей любовью».

На следующий день, сказавшись мужу, что поехала в город за электролампочками, бывшими в их сельпо большим дефицитом, отправилась на местном автобусе в Верхнюю Пышму.

Провинциальный городишко заметно видоизменился за тот год, что она здесь не была. Отовсюду навязчиво лезли в глаза фанерные щиты с рекламой, почему-то сплошь на иностранном языке. Хотя нет. Вон на торце противоположного от здания милиции дома аршинными буквами выведена реклама фирмы «Фантазерка» с указанием контактного телефона. А чтоб у неискушенного обывателя не оставалось сомнений в специфическом профиле фирмы, тут же была соблазнительно изображена голая толстозадая красотка с призывно полуоткрытым красным ртом и нахально высунутым языком. Прозрачно намекая, видно, что «фантазерка» непревзойденная специалистка не только в обычном, но и в новомодном оральном сексе.

Аптека находилась поблизости. У безнадежно закрытого окошечка для обслуживания ветеранов Отечественной войны и пенсионеров покорно-терпеливо стояла очередь из глубоко пожилых людей. Прошел обнадеживающий слух, что нынче будут давать с пятидесятипроцентной скидкой нитроглицерин и аскофен. С давно просроченным сроком годности, правда.

Зато на других витринах радовало глаз красочное многообразие заморских товаров – одних женских прокладок было представлено на обозрение около десяти разновидностей. Нитроглицерин с аскофеном тоже присутствовали. Германского и финского производства.

Приобретя для полной гарантии аж тридцать градусников, Тамара неожиданно почувствовала нечто, похожее на раскаяние. В ее златокудрой головке вдруг народилась спасительная идея, как избежать смертного греха. Скрывая радость, решительно подошла к витрине с противозачаточными средствами. Ведь Михаил настаивает на жестоком анальном сексе лишь из нежелания иметь от нее детей. Но такого же результата можно достичь и при нормальном половом акте, просто используя презерватив. Купила целую упаковку самых дорогих резиновых изделий под малопонятным названием «Фаворит». Ее заинтересованное внимание привлек также «Дидлоу» – очень натуральная каучуковая имитация мощного фаллоса какого-то полового гиганта. Немного засмущавшись молоденькой продавщицы, купила и его, спрятав на самое дно хозяйственной дерматиновой сумки.

– Проще, гражданка, надо к этому делу относиться, – усмехнулась густо накрашенными губами деваха-аптекарша. – Мужики вот себе резиновых баб покупают, а мы чем хуже? Равноправие должно быть во всем! На той недельке обязательно загляните. Американские электрические вибраторы к нам должны завезти. Супер, говорят. Никакого мужика после него уже не требуется. Честно-честно.

Занятая своими радужными мыслями, Тамара чуть было не забыла купить перед отъездом домой экономных и потому весьма редких лампочек-сороковатток.

Вечером того же дня протопила березовыми полешками баньку во дворе и попарилась всласть, исхлестав себя веником до устало-блаженного состояния и тела, и души. На своей половине их пятистенного дома щедро обрызгалась любимыми духами «Красная Москва» и старательно высушила волосы, открыв доступ теплому ветру. В распахнутое окошко проникали запахи недавно оттаявшей земли и близкого соснового леса, будоража в Тамаре полузабытые приятные воспоминания.

Накинув на голое тело короткий махровый халатик, сунула в кармашек коробочку «Фаворита» и прошла в комнату Михаила. Тот занимался своим привычным времяпрепровождением – развалившись на диване, смотрел по телевизору все передачи подряд, прихлебывая между делом ядреную яблочную брагу из литрового деревянного ковшика.

– Совсем, что ль, сбрендила, дура? – неласково встретил раскрасневшуюся супругу Михаил. – Не суббота же нынче, а ты баню топить зачем-то удумала!

Подозрительно принюхавшись, уловил терпкий аромат духов и брезгливо выпятил нижнюю губу.

– Воняешь, как дешевая шлюха вокзальная! Чего это тебе вдруг в башку ударило? Э? – удивленно воззрился на странное поведение суженой. Та сбросила с себя халатик и осталась нагишом, жеманно протягивая Михаилу желто-розовую коробочку с изображением целующейся парочки.

– Чего это? Гондон, кажись?

– Надо говорить по-культурному – презерватив, – мягко поправила Тамара, присаживаясь на краешек мужнего дивана. – Раз ты деток не хочешь, то это наипервейшее средство. Высшего импортного качества! Городские исключительно только «Фаворитом» пользуются. А они-то, поди, понимают толк в этих делах.

– Ага! – осклабился Михаил, припечатав свою широкую волосатую длань к розовым ягодицам супруги. – Просек, что почем! Рассчитываешь, что задницу застраховала? Не надейся, дура! Таких сучек только в «очко» надо трахать. Чтоб осознавали, кто они такие есть. А ну, падай на четвереньки! Вчерась, видать, мало тебе показалось – так сейчас повторим! Можно и с «Фаворитом», коли ты стала культурною такой. Вставай в позу, шлюха!

...Ночью, сидя в тазике с горячей водой, Тамара переломала все градусники, вытряхнув красиво-серебристый и совсем неопасный с виду жидкий металл в порожний пузырек от валерьянки. Уже под утро, крадучись, пробралась в сени и, вынув кожаные стельки, плеснула ртути в хромовые сапоги мужа. Как-то сразу успокоившись после этого, наконец забылась в глубоком тяжелом сне, по-кошачьи свернувшись калачиком на скрипуче-пружинистой кровати в своей комнате.