Их взгляды встретились. Кеннет понимал, что Маккей сейчас не лукавил. Ведь Гордон был верным боевым другом Маккея.

– Ты прав, – признал Кеннет. – Однако для его замены лучшего человека, чем я, вам не найти, и ты знаешь это.

Маккей в ответ лишь молча стиснул зубы, и Кеннет понял, что это молчание – и есть знак согласия. Теперь ему все было ясно и оставалось нанести последний удар.

– Роберт Брюс и раньше принимал в ряды своего отряда людей, проявивших себя на Играх горцев. Я уверен, что ты и сам попал к нему четыре года назад через Игры.

Маккей опять промолчал.

– Так что давай поддержим традицию, – продолжал Кеннет. – Если я выиграю состязания, то ты забываешь про все свои возражения. Согласен?

Предложение подобного рода казалось довольно смелым, поскольку оно означало, что Кеннету предстояло пройти через все туры, многие из которых были далеки от боев с оружием. К слову сказать, прилично плавать Кеннет научился совсем недавно.

– Этого недостаточно, – покачал головой Маккей. – Многие из сильных горцев в этот раз не смогли участвовать.

Ну конечно! Он имел в виду себя и всех тех, кого Брюс забрал в свою тайную армию. Этот Маккей мог вывести из себя любого!

– Что же ты предлагаешь?

– Не проиграй ни разу, и я лично замолвлю за тебя слово.

Разве можно предлагать такое всерьез?!

– Ни разу?

– Только в боях с оружием, – уточнил Маккей, словно это существенно облегчало дело.

– Но такое никому не удавалось, – заметил Кеннет.

Маккей с усмешкой пожал плечами.

Кеннет же мысленно проклинал свое высокомерие. Магнус очень ловко повернул против него все обстоятельства.

– У меня не очень хорошо обстоят дела со стрельбой из лука, – признался Кеннет. – Как и у тебя. Конечно, Грегор Макгрегор не участвует в состязании, однако его младший брат Джон очень хорош в стрельбе из лука.

– Что ж, тогда никакой стрельбы из лука, но вам, граф, вместо этого придется победить в состязании борцов.

Кеннет до боли стиснул зубы. «Спокойствие, только спокойствие», – сказал он себе.

– Хорошо, согласен, – ответил Кеннет, отступая с дорожки.

Проходя мимо, Маккей с ухмылкой проговорил:

– Удачи, Сазерленд. Она вам понадобится.

Кеннет кипел от гнева, однако не показывал виду – не хотел лишний раз доставлять удовольствие Магнусу. В любом случае он собирался бороться до конца. Впрочем, Кеннет всегда боролся до конца, и никогда ничего не давалось ему легко. Но это даже и к лучшему, поскольку трудности только закаливали его, наполняя решимостью побеждать снова и снова.

Кеннет направился в зал, размышляя о том, что добрая кружка пива успокоила бы сейчас его гнев. Однако парочка дам, проходивших мимо, подсказала, что имелись варианты получше.

«Не знаю, как с мечом, но с дамами у меня дела обстоят намного лучше», – подумал Кеннет.

Мария с сожалением отложила вышивку. Третий неправильный стежок за прошедшие десять минут – это уже слишком. От беспокойства дрожали руки, так что надо было немного отвлечься. «Не размять ли ноги?» – подумала Мария. И, невзирая на поздний час, отправилась на прогулку.

Поездка домой после стольких лет разлуки очень ее растрогала. Хотя ее семья давно покинула этот мир, в Шотландии Мария встретила леди Кристину, сестру покойного графа Атолла, ставшую ныне супругой Маккензи, и даже самого Роберта Брюса. И внезапно ожили все воспоминания, которые она столько лет держала взаперти. Все это время она не хотела думать о Шотландии как о доме, приучая себя к мысли, что должна жить в Англии.

Но после всего лишь одной недели, проведенной в Шотландии, Мария почувствовала, что оборона, которую она держала все эти годы, стремительно разрушается. Впрочем, хуже всего было то, что ее миссия провалилась – переговоры о перемирии «зацепились» за проблему королевского сана Брюса. Роберт отказывался подписывать документ, в котором не закреплялся его суверенитет, а Эдуард не хотел признавать такой суверенитет. И разве мог голос одной женщины изменить все это?

Как Мария и ожидала, Роберт с сочувствием относился к положению ее сына и уж точно не хотел отдавать его земли англичанам. Однако он не хотел признавать Дэвида новым графом Атоллом, пока тот не присягнет на верность ему, Роберту. Надо ли говорить, что это было невозможно, пока Дэвид жил при дворе Эдуарда? Ситуация казалась безвыходной.

Кроме того, Мария подозревала, что Роберт Брюс, хоть и пригласил ее, едва ли будет до конца с нею откровенен – особенно после того, как она призналась, что Эдуард хотел сделать из нее шпионку.

Во время беседы с Марией король Брюс вдруг внимательно посмотрел на нее, а потом рассмеялся. На ее недоуменный взгляд он ответил, что голос у нее – в точности как у сестры.

Изабель, не иначе!

Роберт Брюс влюбился в ее сестру за смелость и независимость суждений, когда ему было не больше восемнадцати. Увы, ее сестра очень рано умерла, всего через несколько лет после родов. Мария понимала, что за последние несколько лет сильно изменилась, и, возможно, лишь голос у нее и остался прежним.

Леди Кристина также была наслышана о предполагаемой гибели Джанет и скорбела вместе с Марией.

И было бы несправедливо утверждать, что посланцы мира совсем ничего не достигли. Их маленьким успехом стало перемирие, объявленное до ноября.

До Марии давно уже доносились звуки веселья. По крутой лестнице она быстро спустилась вниз, где сразу оказалась среди других дам и нескольких мужчин – людей Эдуарда, которые, как она подозревала, были приставлены следить за ней.

Казалось, шотландцы нагорья могли плясать до рассвета. «Впрочем, они еще и не начинали по-настоящему веселиться, – с усмешкой подумала Мария. Она на мгновение замерла. – А что, если и мне сейчас…»

Но Мария тут же одернула себя. Она ведь решила, что не даст втянуть себя в это безумие! Однако же…

Чем больше Мария старалась сдержать непонятно откуда взявшийся порыв, тем сильнее он становился – волнение охватывало ее и тянуло туда, где разгоралось веселье. Боже, как давно она не веселилась! Мария вдруг подумала, что почти забыла, каково это – находиться в толпе веселых людей. Но все, что происходило здесь, невольно заставляло ее вспомнить многое, казалось бы, безнадежно забытое.

У нее оставалась еще одна неделя. Они должны были покинуть веселую Шотландию в конце Игр горцев, а потом – все та же тусклая жизнь в Англии.

Отовсюду, вторгаясь в ее грустные мысли, звучали голоса, музыка, смех… Звуки жизни.

«Нет!» – решительно сказала она себе, отказавшись от этой идеи. Ведь более всего ей сейчас хотелось тишины, умиротворения, одиночества… Но как оказалось, найти все это в замке, где проходили Игры горцев, было практически невозможно.

Мария вышла в коридор, прошла через барбакан и по окаймленному стенами проходу прошла к воротам. Как зачарованная смотрела она на залитое лунным светом небо, чувствуя умиротворение. Здесь, в Хайленде, даже звезды были иными – они казались ближе и светили ярче. Как рассказывала ей мама, так было потому, что эта земля находилась ближе к небесам. И Мария тогда верила ей. А в Англии звезды…

Ох, чем дольше она будет сравнивать «здесь» и «там», тем труднее будет возвращаться «туда».

«Никогда не смотри на то, что не можешь иметь».

Мария уже собралась пройти между конюшнями, когда услышала странный звук, похожий на стон. Она осмотрелась, но никого не заметила. Мария собралась уходить, но тот же стон снова остановил ее. На сей раз стон был громче, и казалось…

Неужели лошади в беде?

Мария заглянула в конюшню с запахами сена и животных, но в тусклом свете факелов, закрепленных на столбах при входе, не увидела ничего необычного. Странным казалось лишь то, что здесь не было человека, чтобы следить за животными. Между тем лошади стояли в своих загонах и…

Звук повторился, и Мария на мгновение замерла. А потом ноги словно сами понесли ее в сторону звуков, доносившихся из самого дальнего загона. Такие стоны не могло издавать животное, а только…