Покончив с делами и почувствовав облегчение, я решил сделать приятное Энни — поехать с ней на сафари.

С молчуном Лео мы поехали по проселочной дороге, которая была так же забита машинами, как и асфальтовое шоссе. Мы встречали автобусы, водители останавливались, опускали стекла и обменивались информацией на суахили. После третьей такой остановки Лео объявил:

— Они видели льва, сейчас туда поедем.

Дорога была бесконечной, начинало смеркаться. В нескольких сотнях метров зебры, задыхаясь от выхлопных газов машин, щипали чахлую траву. Когда мы проезжали мимо них, они даже не подняли голов.

— Может, помиримся? — предложила Энни.

Я только этого и хотел.

После получасовой езды мы увидели стоявшие полукругом микроавтобусы.

— Что они там делают?

Водитель сказал:

— Сами увидите, если только я найду место, где встать.

Ему удалось втиснуть наш автобус между остановившимися полукругом машинами. На голой лужайке, положив голову на лапы, лев принимал посетителей. Он глядел на толпу равнодушным взглядом кинозвезды, представшей перед журналистами. Он не был ни красив, ни огромен, это был обычный лев, как обычные французы, обычные американцы. Это был просто лев, которому удалось сделать блестящую карьеру: с самого его детства им восхищались толпы туристов. Пересчитывал ли он их, чтобы скрасить скуку? Из люков на крышах появились головы людей, мы оказались на поле из голов и фотоаппаратов. Израильтяне тоже были тут, они все стояли, опершись локтями на крышу своего автобуса. На головах были традиционные круглые шапочки-капы, в руках — фотоаппараты. Они расстреливали затворами зевавшее животное. Я увидел уже знакомую мне семейную видеокамеру японца с телеобъективом. Воспользовавшись гигантским зевком, он изучал зев льва до самой глотки! Какая кинозвезда могла похвастаться таким успехом? Он потянулся, как большая кошка, встал, размял спину, позвонок за позвонком, потом застыл на месте и сел. Он был окружен микроавтобусами, ему некуда было уйти. Я подумал об Энджи. Может, действительно Кения превращалась мало-помалу в гигантский зоопарк для богатых туристов? Глядя на наблюдавшего за нами льва, я открывал Африку, принесенную в жертву картинкам. Наконец лев ушел со сцены, спектакль закончился, автобусы стали разъезжаться.

За ужином, чтобы избежать ссоры, я молчал.

— Ты про меня забыл, — сказала она — Не говоришь ни слова.

Я пожал плечами:

— Я думал об этом льве.

— Он был грустным, — согласилась она. — Такой же грустный, как и ты.

— У меня температура, мне совсем не хочется разговаривать, а утром я все тебе сказал.

— Я сожалею, Эрик, что приключение оборачивается так плохо. Но проблема с горлом не причина.

Я встал:

— Ты права. Я пошел спать.

— Принести тебе в номер чай?

— Я разве похож на человека, который откажется от чая?

Я оставил ее.

Спустя час я согрелся чаем и, одурев от антибиотиков и снотворного, заснул.

Посторонние шумы усиливали мои кошмары. Я преследовал какую-то женщину в маске. Всякий раз, когда она оборачивалась, ее глаза меняли свой цвет. Черный, зеленый, ярко-голубой, желтый.

Проснувшись утром весь в поту, я понял, что совсем охрип, выпил полчашки кофе и поплелся к автобусу, который отвез нас на взлетную полосу самолетов-такси. Я ждал в машине. Среди шумной суеты Лео выгружал наш багаж. Служащие гостиниц в ожидании прибытия клиентов протирали свои джипы и микроавтобусы, чистили щетками сиденья, мыли бамперы. Повсюду мелькали ведра, тряпки, щетки, губки. Я находился в центре оживленного предприятия по мойке машин.

В небе появилась и начала расти серая точка. Рейсовый самолет доставил новых путешественников. Забрав других, он улетел. После мучительного для меня ожидания появился наш самолет-такси. Один из пилотов, заполнив необходимые документы, пришел за нами:

— Здравствуйте. Мистер и миссис Ландлер, вы можете подняться на борт.

Лео в сопровождении еще одного кенийца принес наши чемоданы. Мы сели позади пилотов. Едва мы успели взять в рот предложенные конфеты, как самолет взлетел. Я смотрел в иллюминатор на бескрайнюю саванну. То там, то здесь виднелись колеи дорог, кучки хижин, похожих на грибы. Два пастуха племени масаи старались собрать в стадо коз, которые явно стремились разойтись в разные сторон. После часа полета мы подлетели к пригороду Найроби и сели в таможенной зоне кенийской столицы. Сразу после приземления и остановки самолета на взлетно-посадочной полосе прибежали носильщики и забрали наш багаж. Мы прошли на таможню. Нас уже ждал микроавтобус, который повез нас через шумный кенийский пригород в центр, где улицы были забиты машинами, а тротуары — прилавками.

Перед входом в отель «Нью-Стэнли» я увидел стенд с газетами, внутри холла было черным-черно от людей, несколько только что прибывших клиентов ждали перед стойкой ресепшена. Водитель фирмы «Развлечение-Сафари» протиснулся через них и перепоручил нас служащему отеля, который сразу же повел нас к лифту. Очутившись наконец в большой комнате с несвежими стенами, я сел на кровать, снял ботинки, быстро разделся и юркнул под одеяло.

— Дай, пожалуйста, ключ от твоего чемодана, — попросила Энни.

Я пробурчал:

— Брось, я себя плохо чувствую.

— Тебе нужно надеть пижаму.

— Не стоит. В чемодане ужасный беспорядок.

— Ладно, — сказала она, — я дам тебе одну из моих.

Она открыла свой чемодан и протянула мне пижаму в цветочек.

— Постарайся найти врача.

Энни позвонила на ресепшен, на коммутаторе ее быстро переключили на медицинский кабинет, обслуживающий отель. Я слышал издали голос Энни:

— Это срочно, мой муж серьезно болен. У него, очевидно, температура. Кишечник? Нет, не думаю. У него проблема с горлом, затруднено дыхание.

Положив трубку, она сказала:

— Врач будет через сорок пять минут.

Мне надо было позвонить в Лос-Анджелес. Я отчаянно размышлял над тем, что мне сказать Сину.

— Энни, надо позвонить…

— Знаю, — сказала она — Давай номер телефона.

— У тебя есть чем записать?

Она взяла бумагу и записала цифры.

— Что делать, если меня сразу же соединят с ним?

Я попытался подсчитать разницу во времени, но запутался.

— Я отвечу вместо тебя, скажу ему, что ты потеряла голос. Нас соединили с Лос-Анджелесом через три минуты после сделанного заказа. «Мистер Сэндерс вышел», — сказала мне его секретарша. Я попросил передать ему, что он может позвонить нам в отель «Нью-Стэнли» в Найроби. Немного времени я все-таки выиграл.

Я дремал, но время от времени открывал глаза из-за шума. Стены были покрыты жирной пылью. Я весь горел от температуры.

Телефонный звонок заставил меня вздрогнуть.

— Энни, ты здесь?

— Да, — ответила она из ванной комнаты.

— Если это Лос-Анджелес, будь осторожна.

Она сняла трубку и сказала:

— Да, пусть поднимается. Мы ждем. Спасибо.

И положила трубку.

— Доктор уже внизу.

Спустя несколько минут в дверь постучали. Энни пошла открывать, и я услышал, как она сказала: «Здравствуйте, доктор, да, доктор, мой муж заболел, да мы в Африке уже…»

Я включился в разговор:

— Одиннадцать дней.

Да, всего одиннадцать дней. Я протянул врачу руку. Это был мужчина среднего роста со смуглой кожей. Вне сомнения, он был индиец. Он открыл сумку, извлек из нее стетоскоп, послушал мое сердце и вынул из пластикового пакета ложечку. Вытянув язык, я сказал: «А-а-а», — и он осмотрел мое горло. У него были изящные движения, свидетельствовавшие о тысячелетнем благородстве, смирении, элегантности.

— Как ваша фамилия, мсье?

— Ландлер.

— Ваш возраст?

— Тридцать шесть лет.

— В Африке уже одиннадцать дней?

— Да.

— На побережье были?

— Да.

— Как долго?

— Двое суток.

— Этого достаточно, чтобы заболеть малярией. Достаточно одного укуса комара.

— Я принимал таблетки от малярии.