— Тих-тих, пёсик, — ласково сказал ангел, быстро вернувшись на кухню, и, надев очки,

погладил по голове собаку. — Спи спокойно, всё уже позади. Смотри хорошие сны и набирайся

сил. Теперь всё будет хорошо. Поживёшь пока у меня.

Грызлик согласно заворчал во сне, облегчённо вытянул лапы и затих, впав в глубокий

безмятежный сон. По-моему, он даже улыбнулся.

— Хе! — хекнул Белочкин, снимая очки и морщась на свет электрической лампочки

угольными очами. — Ишь, коза, прискакала, — он вышел в коридор и аккуратно прикрыл дверь,

ведущую в комнаты, — дай ей это, дай то. Вынь да положь. — Ангел вернулся на кухню и, вынув

из тут же стоящей банки пучок трав, бросил их в кружку. — И ведь последние деньги стыбрить

собиралась, — Белочкин недовольно закряхтел, ставя кружку на стол и наливая себе кипятку. — А

ещё от чая отказалась. Совсем традиций не уважает. Не варит ни шиша в восточном этикете.

Пусть теперь покружится ещё по Великому Веретену пару-сотку оборотов!

— Мля! Иб ту ю мэ мэ! — злой окрик вывел из шока Зверогёрлу, ошарашено крутящую

головой посреди обшарпанных стен с осыпавшейся штукатуркой. — Сестрица, ты чего это,

очнулась, что ли, нах?

15

9

— Что?! Где?! Кто? — только и воскликнула Зверогёрл. — Дерьмовочка, это ты?! О, не-е-е-е-

ет!!! Я же, мля, слиняла, кажись! Я же капли стыбзила и выпила! А как же Лес? А как же курорт?

— Я это, сестрёнушка, я! Сссучка такая! — Толстая баба с целлюлитным мозгом, одетая в

белый халат, подошла к кровати, упирая толстенные ручищи в бока. — Значитца, не сдохла, да?!

А ну-ка вставай, падла! Ща те башку твою крутить будем!

— Ёктить, где это я?

— Где?! — и тут баба выдала ответ, вполне ложащийся в рифму с заданным Зверогёрлой

вопросом, но озвучивать его я не буду, вы уж простите меня, дорогие читатели. Всё-таки среди нас

есть дети. И им совершенно не нужно знать язык, которым выражаются на адской планете

двадцать четвёртого уровня. А это очень и очень далеко внизу, там, где, уж поверьте мне, глубже

омута и не сыскать. В общем, больно и страшно.

Катись, рыбка, большая и аленькая

Права была Красная Тюбетейка. На путях покачивало. Дипломатически говоря. Дорога была,

словно в районе Вятки кружишь. Если кто там «баранку» вертел, сами всё знаете, без

комментариев. Башкирскому Коту снился покрытый вековым жиром казан, до краёв плещущий

сметаной. По этой причине он ни в коем разе не желал просыпаться, ибо был настолько занят

соблюдением равновесия чугунного котелка в своём сне, что скоропостижный скрип стираемой с

рельс ржавчины игнорировался по умолчанию его жаждущим сохранить свежатинку сознанием.

Башкирца кидало по всей задней площадке трамвая.

Загрибука просыпаться тоже не хотел. Но по другим соображениям. Вы наверняка знакомы с

ощущением, когда довелось заснуть в жуть нагоняемом месте при не самых первомайских

обстоятельствах, а потому мозг упрямо сопротивляется пробуждению, говоря хозяину: «Слышь,

друже, там ведь, снаружи, мерзопакостно и бесприютно! А тут мы чувствуем себя довольно сухо и

комфортно. И если ты, элемент несознательный, надумаешь сейчас пробудиться, то все прелести

заиллюминаторной погодки ощутишь в полной мере на своей шкуре. Так что не ёрзай, спи, пока в

бочину не ткнули!» Загрибука послушно спал. Зарывшись в пледы калачиком, максимально

отодвинув от себя повседневность.

— Иииииии-ууууууыыыыыыыыыыы, — говорил на очередном повороте трамвай, подобно

расстроенной скрипке в руках внезапно решившего овладеть ею подростка, не имеющего ни

слуха, ни чувства ритма.

Дример дремал. Что само по себе разумеется. Слипер спал. Тоже очевидно. По статусу

положено.

— Эй, на камбузе! Голову отхрапите! — Певучий голос с тюркским акцентом заставил

приоткрыть-таки глаза сразу всех.

— Чё? — Слипер поднялся на локте.

16

0

— Шо? — Дример натянул плед по самые уши и задвинул Шапку-Невредимку в обратном

направлении, то бишь на глаза.

— Свистать всех наверх! Земля прямо по борту! — Красная Тюбетейка заткнула обвязательные

спицы за пояс передника своей школьной формы.

Трамвай тихим ходом подполз к краю тоннеля и встал, скрипнув на древних рельсах.

— Где это мы? — Загрибука развернулся клешнями, словно рачок из раковины.

— На краю степи безоглядной! — Казашка засунула за щёку недовязанный кусочек пирожка и

деловито стала дегустировать сей допинг. — Граждане пассажиры, прямо говоря и по-честняку,

путь, типа, кончился! Чего делать дальше — вам решать. Мне на разворот. Вот и знак тут висит

для особо сумлевающихся.

Знак действительно висел. На выезде из тоннеля к стене был приколот булавкой блокнотный

листок с мазюльками, время написания которых Загрибука определил как строгодитячий

подсебяписательный период начала юги. На замызганном сгущёнкой и отпечатками масюсеньких

пальцев листке цветными карандашами был накалякан-намалякан «волчок». Детская игрушка,

напоминающая межгалактический летательный аппарат дискового укладу. И надпись: «Тикай

вкруголя!» И ниже для пущего увещеванию: «Не бузи! Буки не спят!»

— Это, судя по почерку, само Потолочное Разумение писало когда-то! — уважительно

заметила Красная Тюбетейка.

— Упс! — Кот сонными глазами виновато посмотрел на казашку: — Мы тут тебя, уважаемая, в

самую глушь затащили поди со своими проблемами.

— Не волнуйся за меня, — улыбнулась она. — Семью семь кругов по Лабиринту для Воина —

не карма!

— Нам туды? — спросил Дример, тыркая пальцем в мутный туман, который клубами застилал

всё далее тоннеля.

— И сюды! — кивнула казашка. — Что ж, кэзэрлэ дуслар, пора резюмировать экскурсию.

— Рэхмэд, айна-лайна-джан! — Слипер молитвенно сложил руки и поклонился. — Вписка эта

за шкуру случайную туристическую — великий эпос всех времён. Вам ведь теперь из-за нас

придётся по Большой Дуге Лабиринта крутить вокруг всея шара, верно? Ёктить, всё чужестраньше

и чужестраньше…

— А для тебя очень страшно будет попрыгать через скакалочку тут, если я попрошу? —

засмеялась она.

— Нет, конечно! Я — попрыгаец ещё тот! — улыбнулся Слипер.

— Во-о-от, а ведь когда-то и шаг первый боялся сделать. — Она назидательно посерьёзнела. —

Так и я. Знал бы ты, сколько раз мне пришлось весь Лабиринт с восхода до заката во все концы

испрыгать, так и не парился бы над судьбинушкой моей! Это для вас через пару Слоёв

провалиться — жуть чужестранная, а для меня — что на дачу за картошкой сгонять. Я ж со степей

сама родом, всю жизнь в седле и от края до края. Мне привычно. Так что не бери в голову. Она,

чай, не безразмерная.

16

1

— Гут-гут! — согласился Слипер, надевая тапочки и приглаживая светлые волосы.

— Прямо? — коротко спросил Дример, вглядываясь в сторону кабины.

— Да, аксакал-оглы. И никуда не сворачивай! — погрозила пальцем казашка.

— Ну тады мы пошли, что ли, — Дример нерешительно затоптался.

— Идите-идите, — закивала она. — Вам одна дорога. Ента самая «курва пелигроса». Белочкин

вас грамотно с шахматной доски сщёлкнул. Ни в раз не сумневайтесь! У него глаз меткий, прицел

не сбитый.

— Спасибо вам! — Загрибука поклонился, свесившись ушами. — Жаль, что у нас нет ничего в

оплату.

— А мне и не надоть! — Красная Тюбетейка засмеялась, топнув сапожком. — Мне

Министерство Путей с Общением всё по квитанции оплатит. Уж поверь, в накладе не останусь.

— Ой, это хорошо! — закивокал Загрибука.

Казашка потянула свисавший рядом с потолка микрофон и важно произнесла: