перспективы поучаствовать во всемирной зачистке, да ещё и в такой компании.
— Как скажешь, начальник, — макнул кот печеньку в чай. — Направление-то знаешь?
— Сейчас узнаю, — хитро хихикнул Йош и осторожно взял ключ со стола.
Ключник воззрился на артефакт сурово, но тот остался обычным ключом. Ничего не
происходило.
— Вот те раз! — пригорюнился Ключник. — Забыл я, как это делается. Не получается! Вот
зараза! — Он сник и стал стареть обратно на глазах. — Ребята, а ещё я не могу вспомнить, каким
шифром открывается сама дверь. Ключ ведь заговорённый. Ему шифр нужно сказать.
Дример выразительно глянул на Слипера. Тот кивнул и полез в оранжевую свою сумку.
33
2
— Слушай, Йош, мы тут тебе ещё подарочек привезли… — начал было Дример.
— Какой? — рассеянно спросил Ключник, морща лоб, пытаясь копаться в памяти относительно
отмычки.
— Да вот, — Слипер осторожно вынул из сумки свёрток, положил его на ладонь и развернул
тряпочку. На ладони сидел Мокропопик Падучий.
— И что это такое? — отвлёкся Йош.
— А ты у него под задницей посмотри, — ответил Дример, ухмыляясь.
И только Йош приподнял хвост Мокропопика, как подскочивший Башкирский Кот точно и
коротко щёлкнул когтём по падучему брюшку заморского тушканчика.
Мокропопик Падучий надулся на мгновение, а затем протяжно пукнул прямо в лицо
зазевавшегося Ключника.
И случилось предвиденное: Йош окнчательно обратился в пацанёнка-подростка, и глаза его
прояснились.
— Парфюм ещё тот! — весело засмеялся он. — Но таки фокусники вы славные, братушки!
Загрибука улыбнулся и забрал из рук Слипера Мокропопика.
— Вспомнил? — подозрительно вопросил Дример Йоша.
— Ещё как! — кивнул тот. — С такого запашку и что не хочешь, всё припомнится. Ай да
суслика вы мне подогнали!
— Это Мору надо благодарить, — мявкнул Башкирец. — Мы про синдром Ныкальщика-
Щелевика узнали, а он вот лекарство подсунул.
— Значит, за мной должок будет, — согласно засмеялся Йош.
— А его-то куда теперь? — Загрибука в сложенных лодочкой ручищах аккуратно держал
завалившегося нынче набок Мокропопика Падучего, который постепенно превращался в Храпуна
Лежачего Обыкновенного.
— Да пускай в старых одеялах и отсыпается! — ответил Ключник, указав на шкаф. — Тут за
ним морской свинтус присмотрит. А мы пока делом займёмся, — и он подкинул на руке ключ, а
затем уставился на него.
Все замерли в ожидании.
— Значит так, — сосредоточенно произнёс Йош, — берём ключик этими пальчиками,
зажимаем точки Ёп-ци и Щип-ци, а потом… — Он шумно вздохнул и на выдохе понёс
инопланетную ахинею: — Яко званы аз приемсь иш царь езьми тута же во славене навах во ежи
небеси ако…
Ключ в его руке внезапно осветился, теряя твёрдость и превращаясь в переливающуюся
ртутную субстанцию. И с этой субстанции прямо по руке Ключника потекла вязь древних
символов, цифры и закорюченные письмена.
Йош немного встрепенулся, окончательно принял вид взбалмошного подростка, доболтал
околесицу и радостно заорал:
— Ну вот, теперь я всё знаю! Куда нам и как рулить! Алга!
33
3
— Алга, хан Батый, алга, — согласился без энтузиазма Башкирский Кот и соскользнул с
трамбуреточки, — эшельме-бельме твою напррраво…
Тёмная ночь, только ветер кутит в проводах
Товарный вагон тихо ржавел на одиноком запасном пути. В открытый проём распахнутых
дверей дышала тяжёлая и душная ночь. Стены буквально текли. Маета плавила. Оранжевая сумка
Слипера и прихваченный из деревни рюкзак Йоша пылились в углу. Ключник сидел в проёме
дверей, свесив ноги в темноту, и крутил на пальце связку ключей и пластиковых карточек. Иногда
скорость этого кручения возрастала, а иногда спадала. То они мелькали, словно пропеллер
самолёта Моры, то вязко описывали восьмеричные круги, разгоняя духоту. Судя по всему, мысли
Йоша в его голове текли сейчас так же неравномерно. Теперь он выглядел таким же подростком,
как Слипер и Дример после памятного Скачка. Всклокоченные волосы, рубашка в сине-голубую
клетку, изношенные штаны и потёртые коричневые ботинки. Тёплая чёрная кофта с капюшоном и
надписью «Toots and the Maytals. 791 Was My Number» лежала рядом. Слипер и Дример спали,
раздевшись до подогнанных им Морой попугаичьих расписных трусов, подложив под голову свои
лётные комбинезоны и поставив в уголок ботинки и трекеры. Шапку-Невредимку, правда, Дример
так и не снял. Загрибука свернулся в углу калачиком, накрыв себя загребущими руками, и сопел в
помпон своей желто-синюшной шапки. Башкирский Кот сидел рядом с Йошем и заунывно вёл
какую-то восточную песнь про иллюзорность бытия сущего:
— Мираж в пустыне… мираж в пустыне… жаррра такая, что сердце стынет…
Две луны обвисли тусклыми аптекарскими фонарями, оттеняя извилистые рельсы и шаткий
деревянный вагон неразличимого в темноте цвета.
— Долго мы тут будем ОКЛЖПэ утюжить? — спросил внезапно Башкирский Кот, прервав эпос
о неудавшемся круизе по пескам боевой талибанской славы.
— Как карма ляжет, — задумчиво ответил Йош. — Сами ломиться не будем. Попутного ждать
надобно. Тут тебе не устаканенная бытовуха со всем логично прозреваемым, а смещающаяся по
всем статьям реальность. Пургопетрик со своими областями ближайшими тем и славен. По одной
и той же рельсине можно куда хошь укатить. От много зависит. От погоды и настроения. От
танцевальной фигуристики двух лун. В целом, от всего и сразу.
— Дык уж вторые сутки кочумаем! И почему именно здесь? Тут же на семью-восемьдесят
колёс вокруг ни зги не пробегало. Ни ларька тебе, ни рррюмочной. Только степь да степь кругом.
— Точно сидим, хорошо. По всему видать, — отмотался головой Йош, указывая на обочину
ржавого дорожного полотна.
Там, на обочине, в свете луны прыгали друг в друга Тютельки.
33
4
— Эти спиногрызы нам явственно свидетельствуют, что мы вышли в заданный квадрат, —
Йош спрыгнул с вагона, сорвал на бегу травинку и запрыгнул обратно. Он сел, сунул стебелёк в
зубы и снова завертел ключами.
— Или в тррреугольник матушки Бермуды, — сузил и без того узкие бекские глаза кот в
ночную темень.
— Не елозь мыслеформами по астралу, иди спать, — завернул ключами изворотливую
финтифлюшку Йош. — Утро вечера смешней. Чует моя печень, на подходе судьбинушка наша.
Тюкнет в правый бок копьём и покатит нас. А там уж приноровимся да стрелки будем переводить.
Уже недолго осталось.
— Как скажешь, начальник, — пожал мохнатыми плечами Башкирец, просканировал метность
вокруг зелёным радаром глаз и ушёл в сумрак вагона заворачиваться носом в хвост.
Подоткнувшись под бок Загрибуке, он прикинулся кренделем и сложил уши.
Вскоре и Йош стал слипаться глазами и тоже растянулся на полу, покрытом опилками. Чёрную
тёплую кофту он подложил под голову, а побитые коричневые ботинки поставил возле. Обе луны
в небе становились всё меньше, уходя в зенит. Стрекотание Тютелек дополняли храп и
посапывание из чернеющего провала дверей вагона. Камыш не шумел. Деревья не гнулись. Пули
по степи не свистели. Но уж пятый сон как был на счету, и ничто не нарушало оцепеневшей
глубокой заполуночи. Мир замер. Даже Тютельки в какой-то момент перестали стрекотать и
прыгать друг в дружку. Медитацию мироверчения нарушал лишь неслышимый челобреческому
уху низкий гул гравитации планеты. Шло неощутимой поступью время. В какой-то миг луны
растаяли в зените, и стало совсем непроглядно темно. Видимая реальность ограничилась до
