После ареста Гершуни 13 мая 1903 года Азеф становится главой «боевой организации»; впрочем и до этого Гершуни о многом очень важном совещался с Азефом.

18 мая 1903 года Азеф снова получает от Департамента полиции 750 рублей сверх жалования за исполнение «секретного поручения».

Члены центрального комитета партии с.-р. в своих показаниях Судебно-следственной комиссии утверждают, что Гершуни был выдан не Азефом, а «мелким провокатором», киевским студентом Розенбергом. Судебно-следственная комиссия разделяет ту же точку зрения.

Весьма вероятно, что Азефу и неизвестна была последняя поездка Гершуни, так как в этот момент Азефа не было около Гершуни; но если бы Розенберг даже и не указал, откуда, когда и куда едет Гершуни, Гершуни все же мог быть арестован филерами, имевшими фотографическую карточку Гершуни, по указаниям, исходившими от Азефа. Ведь известно, что в одной и той же группе данной партии всегда бывает по несколько провокаторов за раз, нужных Департаменту полиции для проверки показаний одного провокатора показаниями другого. Нельзя поэтому утверждать, что выдал Гершуни Розенберг, а не Азеф.

«5 января 1903 года Азеф под видом нелегального Александра Самуиловича Раскина приезжает первым классом курьерского поезда из Петербурга в Москву, посещает своих знакомых, а ночь проводит в самом дорогом доме терпимости Стоецкого. А лучшие филеры мерзнут всю ночь на улице, стерегут аристократа-провокатора» (неизданная записка Меньщикова).

После ареста офицера Григорьева Департамент полиции командирует Азефа за границу, о чем Лопухин и сообщает Ратаеву в Париж от 16 февраля 1903 года: «Виноградов» (охранная кличка Азефа. — В. А.) вернется через неделю». Но Азеф явился к Ратаеву только в июне, телеграфировав ему в мае из Берлина о своем приезде.

В 1903 году в начале августа проходит в Германске, на границе Франции и Швейцарии, конвенция с.-р. заграничных организаций; Азеф присутствует на ней и даже вместе с Черновым проверяет посты, чтобы шпики не могли проследить участников этого съезда; конечно доносит об этом Ратаеву, заведовавшему в то время в Париже заграничной агентурой, доносит между прочим и о том, что в члены заграничного центрального комитета партии с.-р. выбраны Чернов с женой. Миноры, Левиты, Гоц с женой. Шишко, Гуревич; сообщает, что едут из Женевы в Россию с террористическими планами Ольга Тара-тута, Ник. Романов, Мятлицкая, планируется покушение на Великого князя Сергея.

Из Женевы Азеф делает турне по Швейцарии, сообщая из каждого города не только о заграничных и о живущих в России соц. — рево-люционерах, но и о соц. — демократах, и о бундистах. Не забывает он упомянуть и о том, где и с кем живет Брешковская, о том, что Левит уедет в Россию организовывать вооруженные демонстрации и покушение на Государя, сообщает фамилии террористов, рабочих в России и многое другое.

В августе 1903 года в Женеве Азеф видится впервые с Савинковым; в это же время он доносит о предстоящем покушении на Плеве. В начале сентября Азеф уже в Берлине с Каляевым, Савинковым, Сазоновым. Террористы съезжаются в Петербург в начале ноября 1903 года, к этому же времени сюда должен приехать и Азеф, но он появляется лишь в начале января 1904 года.

За время этой загадочной командировки с июня по декабрь 1903 года Азеф получил от Департамента полиции 4025 франков «в возмещение понесенных им расходов».

В конце 1903 года Азеф выдает Клитчоглу, точнее всю ее группу, организованную для покушения на Плеве. Клитчоглу арестовывают в начале января 1904 года, а вскоре затем и всех причастных к этому делу лиц: 32 человека в Петербурге, 12 человек в Москве, 14 человек в Киеве, одного в Ростове-на-Дону — всего 59 человек.

В данном случае нас не интересует, что Азеф опоздал со своим сообщением на несколько дней, и что поэтому оспаривать у него честь выдачи стольких лиц может провокатор инженер Геренберг, числившийся «секретным сотрудником» Сазонова, — начальника охранного отделения. Азеф конечно не знал, что Горенберг его «упредил…».

Итак в январе 1904 года, через неделю после Ратаева приезжает из-за границы в Петербург и Азеф; здесь он видится со съехавшимися сюда террористами и в конце января едет в Москву, оттуда по России «по общепартийным делам». В начале февраля Азеф снова в Петербурге, откуда уезжает опять-таки «по общепартийным делам», но скоро возвращается в столицу.

Ратаев пишет Зуеву: «в начале февраля 1904 года все террористы съехались… Азеф почти ежедневно докладывает мне, директору Департамента полиции, что его посещают неизвестные террористы, которые приезжают из-за границы с партийным паролем «Дмитрий жив и здоров»…, приметы их (террористов) он описывает весьма тщательно и подробно».

Террористы — Каляев, Мацеевские, Сазонов, Боришанский и Савинков решают убить Плеве 18 марта у самого здания Департамента полиции, где жил тогда Плеве. Азеф за неделю до покушения является к директору Департамента полиции Лопухину и предупреждает его, что террористы организуют покушение на него, Лопухина, у самого здания Департамента полиции по Пантелеймоновской и Фонтанке, то есть указывает как раз места, где должны были стоять они 18 марта; вместе с тем Азеф просит о прибавке жалования и советует арестовать Левита.

Все только что приведенные сведения мы заимствовали из писем Ратаева Зуеву (1910 год).

После свидания с Лопухиным Азеф уезжает в Двинск, как говорит террористам, а на самом деле — к Ратаеву в Париж…

Покушение на Плеве 18 марта не удалось. Савинков и до сих пор уверен, что это произошло «по случайным обстоятельствам». Но при чтении его воспоминаний еще в 1910 году нам ясно было, что здесь играли роль не «случайные обстоятельства», а просто выдача Азефа. Подтверждением этого является письмо Ратаева.

Мы не знаем, что говорил Азеф Лопухину за неделю до 18 марта, предупреждал ли он, что покушение готовится на него, Лопухина, или на Плеве, но факт тот, что вся диспозиция террористов была известна Департаменту полиции, а в особенности в то время, когда там жил Плеве; число шпиков увеличивалось еще более перед выездом или приездом Плеве.

И до покушения террористам под видом разносчиков приходилось уходить, чтобы не быть арестованными, как только какому-нибудь чину казалось, что данные разносчики слишком долго стоят, или чин этот знал, что Плеве должен приехать или выехать[44].

А 18 марта все вокруг Департамента было наполнено и конной, и пешей полицией и буквально кишело шпиками. Никто из них не обращал внимание на Каляева, стоявшего на мосту как раз против Департамента полиции с поднятой головой, со взором, устремленным на Пантелеймоновскую улицу, откуда мог появиться Плеве; так стоял Каляев целый час и все время ждал, что «его арестуют, что не могут не арестовать человека, стоящего так долго на центральном мосту перед приездом Плеве». Но зато шпики окружали Боришанского, гораздо менее бросавшегося в глаза, но имевшего бомбу. Боришанский заметив, что шпики его окружают, принужден был уйти, вследствие чего покушение и не удалось…

Покотилов, затем Савинков едут в Двинск советоваться с Азефом, но не находят его там: «уехал по общепартийным делам», как мы упомянули, к Ратаеву в Париж. Здесь Азеф живет всего несколько дней, и под предлогом, что его «мама» больна и что его «совесть загрызет», если он не поедет, отпрашивается у Ратаева и снова уезжает в Россию. По дороге из Петербурга в Двинск 29 марта 1904 года Азеф встречается в вагоне с Покотиловым, отговаривает террористов от покушения на Плеве и на Клейгельса (покушение на Клейгеса так и не состоялось), а сам едет в Киев…

31 марта Покотилов погиб от взрыва бомбы в Северной гостинице в Петербурге.

Из Киева Азеф направляется, в апреле или в мае месяце, в Харьков, где видится со своими товарищами-террористами, вырабатывает план покушения на Плеве (динамит для этого покушения должен приготовить Швейцер) и уезжает за Дулебовым и Пр. Сем. Волошенко, а также «по делам организованного под его руководством центрального комитета». Вскоре вслед за этим Азеф, Савинков, Дора Бриллиант и Дулебов видятся в Москве, откуда Азеф «по общепартийным делам» уезжает на Волгу[45], посещает Самару, Уфу, Владикавказ и отовсюду доносит Ратаеву, причем лжет ему, что не знает, кто погиб в Северной гостинице. В конце мая неутомимый путешественник уже в Петербурге, но и здесь остается лишь до второй половины июня и 19 июня пишет Ратаеву уже из Одессы: «от них (от одесских соц. — революционе-ров. — В. А.) я узнал, что дело покушения на Плеве отлагается ввиду отсутствия бомб, которые погибли, — новое приготовление займет много времени, а к Плеве с револьвером не подойдешь…». Мы знаем, что действительно после неудачных попыток (18 марта, 25 марта, 1 апреля) террористы отложили покушение на Плеве. В этом же письме Азеф доносит о готовящемся покушении на иркутского генерал-губернатора Кутайсова и сообщает сведения, по которым легко «установить эту госпожу», направляющуюся для сего акта в Иркутск. Причем прибавляет: «прошу, чтоб о ее пребывании в Одессе не стало известным (местной охранке. — В. А.), так как она тут очень законспирирована, а я с ней виделся».