И Володя придумал.

Без пяти минут одиннадцать мальчик стоял у багажных касс Варшавского вокзала и с интересом следил за людьми, которые с сосредоточенными лицами набирали на обратных сторонах багажных дверей хитрые, только им известные шифры. «Набирайте, голубчики, набирайте! А такие, как Злой или Кит, придут и в два счета ваши шифры разгадают! Никакого спасения от Злых и Китов нет, кроме смекалки и ловкости! А я — ловкий и умный. Я уже обманул Белоруса, Паука с Димой и тебя, Злой, тоже обману!»

Злой явился вовремя, и одет он был настоящим барином — в дорогой дубленке нараспашку, в пыжиковой шапке, а шею его обматывал длинный шарф в шахматную клеточку. В обеих руках Злой нес по огромному чемодану, сверкающему новой натуральной кожей.

— О, сразу видно, что за границу собрались! — развязным тоном отметил Володя перемены в облике человека с утиным носом. — Ну просто бизнесмен!

Похвала польстила Злому, и он заулыбался.

— Ну, принес? — спросил он сходу.

— А как же? Разве я мог ослушаться, когда вы мне столько наобещали. А вы-то принесли обещанное?

— Принес, принес. Давай-ка сюда вот в угол отойдем. Ну, хорошо, показывай.

Володя, изображая на своем лице сильное сожаление о том, что расстается со «Святым Иеронимом», осторожно, с благоговением снял с копии Браша бумагу.

— Вот, посмотрите, Боттичелли... — с трепетом в голосе прошептал мальчик.

— Вижу, вижу, — разглядывая картину жадными, масляными глазками, говорил Злой, крутя ее в руках и так и эдак. — Да, не спутаешь! Сразу видна кисть старого мастера, а подрамник какой старый, а холст... Ладно, получай свою копию, и мы в расчете. Пришлю тебе из Поляндии подарок — футболку или кроссовки даже, я не жадный, ты не думай.

Володя, получив из рук Злого копию, тоже принял ее с благоговением, будто для него на самом деле было безразлично, владеет ли он оригиналом или же подделкой. Даже к груди прижал картинку и глубоко вздохнул.

— Что, доволен? — подмигнул ему Злой, пряча в чемодан картину.

— Еще бы! — с восхищением промолвил мальчик. — Спасибо вам! Только вы уж футболку мне пришлите, не забудьте...

— Не забуду, не забуду. С самой американской надписью.

А тут еще Володя спросил:

— Скажите, а как же вы картину через границу-то перевезете? Разве можно? — И полураскрытый рот Володи красноречиво говорил о том, что Злой имеет дело с умственно отсталым.

— Эх ты, дурилка! — снисходительно прищурил поросячьи глазки Злой. Ну кто же такие вещи разрешает провозить? Просто я поеду с проводником знакомым, а он по делам таким — профессор. — И Злой зачем-то посмотрел по сторонам: — У него в купе затарник есть, такой загашник, то есть тайничок, что никакой таможенник не догадается, даже если год с собакой ковыряться будет.

— Да где же можно устроить тайничок такой? — точно глупенький, расспрашивал Володя.

— А это уж его секрет. Он мне сам не говорит. Ну, я пойду, пожалуй. И Злой нагнулся за чемоданами.

Но Володя его опередил. Схватил один из чемоданов и сказал:

— Дядя Злой, можно я помогу вам, дотащу до поезда?! Никогда не видел заграничных поездов. Ну, можно?

— Неси, не жалко, — великодушно разрешил Злой. — Только не кантуй, а то у меня там кой-какой товарец хрупкий.

— Не буду кантовать, я очень осторожно, — заверил Злого Володя и вслед за «утиным носом», сгибаясь направо под тяжестью чемодана, а в левой руке неся завернутую в бумагу картину, Володя вышел из вокзального здания на мокрый перрон. На табло увидел название маршрута ВАРШАВА — БЕРЛИН — ПАРИЖ и мечтательно произнес:

— Вот бы мне когда-нибудь на этом поезде проехать!

— Ничего, еще проедешь, — заверил Володю Злой. — Если, — добавил, лопухом не будешь. Сейчас-то ты пока лопух порядочный.

— Ага, — сказал Володя, соглашаясь со словами Злого. — А какой вагон-то?

— Неси к восьмому, — приказал «утиный нос», и скоро они уже стояли у нужного вагона, где вертлявый с виду проводник проверял билеты.

— Ну, Герман, отвезешь меня в Поляндию? — весело обратился к проводнику счастливый обладатель «Святого Иеронима».

— Не я, а паровоз повезет тебя, друг сердешный. Что, собрался все-таки? — серьезно посмотрел на Злого проводник.

— Собрался, Гера. — И сказав это, Злой повернулся к Володе: — Ну, спасибо, корешок! Давай-ка чемодан и жди из Польши майку с самой американской надписью.

— Вы уж не обманите, пришлите обязательно, — пробурчал Володя, а Злой, потрепав его по плечу, вошел в вагон.

Отправления поезда мальчик ждать не стал. По мокрому перрону, блестевшему отсветами фонарей, ронявших в лужи отражение, Володя поспешил к зданию вокзала, где он разыскал отделение милиции, но в комнату дежурного не вошел до тех пор, покуда его часы не показали полночь.

— Вам, собственно, чего нужно? — не очень вежливо спросил у Володи дежурный майор с усталым, издерганным лицом.

Вначале Володя сомневался, стоит ли разговаривать с этим усталым человеком, но ему хотелось поскорее поставить точку на отношениях со Злым, а поэтому мальчик наконец решился.

— Знаете, — начал Володя, присаживаясь у стола дежурного, — только сейчас поезд отошел, на Варшаву поезд, и я твердо знаю, что через границу проводник по имени Герман, — восьмой вагон, — будет провозить картину, очень ценную картину. У него в купе где-то есть тайник, в нем он обычно и возит за границу произведения искусства. Только я прошу вас, не надо спрашивать, как меня зовут. Я все узнал случайно и боюсь, что эти люди будут мстить...

А дежурный майор милиции, хоть и казался измученным, но не был занудой и не стал спрашивать у Володи, как его фамилия да где он живет. Записал в свою книжечку номер поезда, номер вагона и имя проводника. Сказал, что позвонит таможенникам, и они передадут, куда надо. Да еще поблагодарил Володю за бдительность.

Счастливый, словно на крыльях, несся Володя к метро, чтобы успеть до его закрытия. Со Злым ему удалось рассчитаться. Нет, он не стремился к тому, чтобы арестовывали лично самого Злого. Для Володи было достаточно и того, что арестуют картину, то есть у Злого больше не будет возможности проверить: настоящая она или поддельная. «Таможенники заберут ее — и все! думал Володя. — Только бы они сумели открыть этот тайник, но ведь они такие дотошные, непременно найдут, непременно!»

Теперь существование Володи отравляло лишь воспоминание о Белорусе и Ките, об угрозе Петруся Иваныча. Володя был твердо уверен в том, что они попытаются забрать «Иеронима», а Белорус к тому же будет мстить ему за маму. Но как провести Белоруса и Кита, Володя уже почти что знал, правда, план по «уничтожению» этой парочки еще не оброс деталями, но общие контуры вырисовывались довольно четко. Но, чтобы защелкнуть капкан, в который должны были попасть Белорус и Кит, требовалась помощь двух людей, очень близких Володе, и об этом Володя уже успел хорошо подумать.

— Ну и где ты шляешься по ночам? — Отец встретил мальчика в прихожей. — Или ты снова мне будешь говорить, что был на съемках какого-то фильма?

Отец стоял в майке, скрестив на груди руки, и его могучие бицепсы даже в спокойном состоянии бугрились, словно яблоки, которыми туго набили мешок. Шея у папы была такой же ширины, что и голова, живота не было совсем, и его торс, подобно верхней части песочных часов, конусом нисходил к поясу.

— Я спрашиваю тебя, где ты болтался? — снова спросил отец, и Володя понял, что папка не на шутку решил взяться за его воспитание.

— Я, я, — пролепетал Володя, испугавшись сурового взгляда отца, — я был у одного знакомого художника. Я учусь рисовать, собираюсь поступать в училище...

— А это что у тебя такое? — выхватил отец, не спрашивая разрешения, картину из-под мышки Володи, содрал с нее бумагу и, нахмурившись, стал рассматривать.

— Откуда у тебя она?