Европа была вполне убедительно предупреждена о грядущей катастрофе. Венгерский монах Юлий в конце 1230-х годов побывал в лагере Бату в Южной России и привез письмо от Бату к папе с требованием о немедленной капитуляции: «Я знаю, вы богатый и могущественный царь… (но) для вас будет лучше, если вы покоритесь мне по собственной воле». В Англии хроникер Мэтью Парис из Сент-Албанса записал, что «отвратительные сатанинские исчадия, да будет всем известно, несметное количество татар… хлынуло, подобно дьяволам, выпущенным из ада или Тартара». Чем, между прочим, отразил бытовавшее в Европе стойкое убеждение, что татары и Тартар (греческий ад) одно и то же. Наступление монголов на Новгород отозвалось даже на некоторых англичанах, а именно на тех, кто был связан с рыболовством в Норфолке. Каждую весну новгородские купцы отправлялись по своему отрезку «речной дороги», которая соединяла Балтику с Византией, и приплывали в Ярмут, чтобы купить североморскую сельдь. В 1238 году они остались дома охранять свой город, и сельдь должна была либо завалить ярмутскую набережную, либо распродаваться внутри страны за ничтожные деньги. Ни один европейский лидер не мог сказать, что ему неизвестно о сгущающихся черных тучах.

Однако весенняя распутица превратила земли вокруг Новгорода в болота, и монголы ушли на юг, на полтора года воцарились тишина и спокойствие. В 1240 году они вместо Новгорода двинулись на Киев, русскую столицу, колыбель славян, центр православия, где 400 церквей сгрудились вокруг великолепного собора Святой Софии. Русский летописец так передает это: «Как тучи, татары надвинулись на Киев, обложив город со всех сторон. Скрип их несметных телег, мычание верблюдов и коров — (верблюдов! Горожане, наверное, были поражены), — ржание лошадей и дикие боевые крики раздавались так громко, что в городе не слышно было, что говорили люди друг другу». Киев спалили, а князья бежали в Москву, которая с этого времени стала усиливаться, а Киев приходить в упадок.

Теперь, наконец, дорога в степи Украины была открыта, за ними Венгрия. На Западе эту угрозу, явную и реальную, просто не брали всерьез. Это же примитивные варвары, воюют в странах, о которых ничего не знают, а Европа, земля рыцарей и каменных городов, будет защищать свой дом, так ведь? Совершенно не так, от шпионов и перебежчиков монголы знали о том, что у них впереди, какая там местность, города, реки, расстояния, даже о том, какой раздор в стане их противников в Венгрии и соседней с ней Польше.

Для того чтобы обеспечить победу в Венгрии, нужно было прежде всего за зиму, когда замерзшие реки превратились в гладкие дороги, а равнины в бетонную твердь, нейтрализо вать Польшу. В Северной Украине войско разделилось, одна армия ударила по Польше, другая пошла на Венгрию. В начале 1241 года были сожжены Люблин, Сандомир и Краков.

В Кракове, как говорили, наблюдатель на колокольне только что отстроенной церкви Святой Марии звонил в колокола, когда монгольская стрела пронзила ему горло. Сегодня каждый час с башни Святой Марии раздается записанный на пленку печальный призыв горна, прерывающийся на той же ноте, на которой, как утверждает легенда, погиб звонарь. Туристам говорят, что это подлинная история и что его смерть спасла город. История не подлинная, и город не спасли. В Вербное воскресенье 24 марта, согласно местной летописи, монголы подожгли город и «увели с собой несметное множество людей».

Они не останавливались до Одера, где граждане Вроцлава сами сожгли свой город и ушли на остров посреди реки. После такой быстрой и легкой победы монголы, не задерживаясь, прошли 40 километров до города Легнице. Здесь, наконец, на границах Священной Римской империи, в бой с ни ми вступила стотысячная армия (хотя все цифры крайне ненадежные) силезского герцога Генриха Благочестивого. Но его только что принявшая христианство пограничная страна не имела однородного населения. Там жили поляки, немцы и чехи, и даже географические названия были на разных языках (что сохранилось и поныне). Войско Генриха представляло собой пеструю смесь местного дворянства, госпитальеров, тамплиеров, тевтонских рыцарей, озабоченных защитой своих владений на Балтике, собранных на скорую руку отрядов немецких и чешских поселенцев и имело в своем составе даже отряд силезских рудокопов. На подходе была чешская армия в составе 50 000 воинов, но ей было еще несколько дней ходу, и Генрих двинулся на юг на соединение с ней.

9 апреля 1241 года в 10 километрах от Легнице вместо чехов он наткнулся на монголов. Справедливости ради нужно сказать, что он не имел представления, с кем ему придется помериться силами. Он превосходил противника только численно. Во всех других отношениях: оружии, тактике, стратегии, моральном духе, безжалостности — монголы полностью превосходили западных рыцарей с их тяжеленными латами, неповоротливыми конями и пререкающимися между собой командирами. Монголы использовали свой старый трюк — подожгли камыши, чтобы создать дымовую завесу, словно в замешательстве заметались туда-сюда и сделали вид, будто спасаются бегством. Польская конница бросилась за ними в погоню, но вдруг всадники исчезли, а на поляков с флангов обрушилась туча стрел. Герцог Генрих по вернул назад, упал, заковылял в своем панцире, его схватили, сдернули латы, отрубили голову и потом на пике возили во круг стен осажденного Легнице, чтобы навести на жителей ужас. В письме магистра тамплиеров королю Карлу Девятому сообщалось, что только тамплиеры потеряли 500 человек. Погибло около 40 000. Король Венчеслав со своими 50 тысячами чехов, все еще находившийся от места сражения в дне пути, счел безопаснее свернуть в Карпаты, оставив всю Южную Польшу монголам.

Через два дня обезглавленное и обнаженное тело герцога Генриха было опознано его женой Ядвигой, она узнала его, так как у него на левой ноге было шесть пальцев. Доказательство истинности этой подробности нашли спустя шестьсот лет. Тело Генриха вместе с телами нескольких других рыцарей перевезли во Вроцлав и похоронили в построенной им церкви, которая теперь называется церковью Святого Винсента. Когда в 1832 году могилу вскрыли, исследователи нашли скелет без головы и с шестью пальцами на левой ступне. (Странно, что на правой ступне было пять пальцев — полидактилия обычно проявляется парно.)

За месяц монголы прошли 650 километров, захватили четыре больших города и целую страну. Битва при Легнице прозвучала такой катастрофой, что оставила глубокий шрам в душе Восточной Европы. На том месте, где нашли Генриха, построена церковь, в XVIII веке она перешла к бенедиктинскому монастырю. Теперь ее используют с двойным назначением, еще и как музей битвы — в 1991 году ее отреставрировали к 750-летию этого события, и теперь она стала одним из популярных туристских объектов.

На юге своей судьбы ждала Венгрия. Страна пребывала в состоянии хаоса. Орды куманов (половцев), вытесненные из русских степей монголами, требовали права постоянного проживания в стране. Венгерские бароны, которые предпочитали умереть, но только не расстаться с тяжело доставшейся независимостью, были на ножах со своим королем Белой Четвертым. Тот благосклонно относился к просьбе куманов, видя в них свою потенциальную армию, и бароны ненавидели его. Монголы воспользовались моментом. Они разделили южную армию, стоявшую в Галиции, на три. Две колонны монгольского войска совершили обходный маневр через Карпаты и взяли венгров в клещи. Сам Субудай не торопясь продвигался по центру, так чтобы все три колонны одновременно соединились на Дунае. Их авангарду понадобилось всего три дня, что бы пройти 280 километров по вражеской территории, к тому же засыпанной снегом. В начале апреля все три колонны замкнули кольцо на Дунае и были готовы напасть на венгерскую столицу Эстергом (по-немецки — Гран).

Бела наконец сумел собрать в Пеште, на восточном берегу Дуная (еще не соединенном с западным), армию. Как обычно, ему предложили сдаться, и он отказался (как ни странно, монгольским эмиссаром был говоривший по-венгерски англичанин, с которым мы скоро вновь встретимся). Бату и Субудай остановились. Перед ними была сильная армия, имеющая возможность получать подкрепление, при этом никаких вестей из Польши не поступало. Но Субудай был гениальным полководцем, и часть его гения заключалась в том, что он вступал в бой только тогда, когда не было сомнений в победе. Поэтому он отступил со всей армией на восток, шесть дней медленно отходя через степи и выманивая Белу с его выгодных позиций на Дунае и лишая его таким образом возможности получить помощь.