Или взять Монголию. Если победоносный монгольский завоеватель, Чингисхан, становится китайским правителем и если в результате этого монголы рассматриваются как ки тайцы, тогда Китай может претендовать на Монголию, хотя сейчас это независимое государство. В этом кроется потенциальный конфликт по поводу того, кто мог бы на законных основаниях осуществлять управление большей частью пограничных территорий Внутренней Азии, проблема, как мы увидим, прямо связанная с наследием Чингисхана.
Чингис уже многое знал о Си Ся, потому что монголы и тангуты жили как подозрительные родственники, непрерывно наблюдая друг за другом. У тангутов были тесные связи со старым союзником и врагом Тогрулом, ханом кераитов. Якха, брат Тогрула, был мальчиком пленен и воспитан тангутами, потом они даже сделали его гамбу (большим военачальником или советником). Дочь Якхи стала одной из приемных дочерей Чингиса, а со временем матерью двух китайских императоров-монголов и первого монгола-владыки Персии. И когда Нилка, сын Тогрула, бежал, то бежал через территорию тангутов, предоставив отличный предлог для первых монгольских набегов в 1205 году. Итак, монголы знали о тангутах все — об их науке, военной ловкости, глубокой буддийской религиозности (всех тангутских императоров они называли «бурханом», что означало одновременно и Живой Будда, и Святой, тем же словом они называли свою священную гору Бурхан Халдун). Но это не имело никакого значения. Важно было лишь то, что тангуты были богатыми и уязвимыми.
Пока никаких имперских амбиций не возникало. Чингису, занятому походом на старых врагов меркитов, требовалась добыча для подкармливания армии, и, если возможно, получаемая не сразу, а постепенно. За источником необходимых средств не нужно было ходить далеко, это была Си Ся. Отсюда следовал вывод, что нужно обратить Си Ся в вассала, уплачивающего регулярную дань, и сделать это как можно быстрее, пока в войну не ввязалась Цзинь. Наверняка никто не думал об оккупации страны, скорее всего речь шла о том, как бы воспользоваться богатствами Си Ся в качестве трамплина к захвату Цзинь и получению там еще больших богатств.
Весной 1209 года вторжение началось. Для этой первой крупномасштабной кампании Чингис мог выбрать много разных маршрутов через Гоби. Возможно, он двинулся на юго-запад по пути, отстоящему от Авраги километров на 500, затем вниз по реке Онги, только начавшей освобождаться ото льда и полной талой воды, направляясь под укрытие хребтов Трех Красавиц. Здесь алтайские горы наконец растекаются на площади 20 000 квадратных километров горной страны с ее пиками, каньонами, высокогорными пастбищами, песками и гравийными полями. К западу разбегаются наперегонки цепочки поющих песков, высоких песчаных дюн, получивших такое название благодаря необычному непрерывному гудению, издаваемому подхваченными ветром частицами песка. На востоке простираются гравийные низины, где вода большая редкость и очень мало дичи. Но по сравнению с песками и пустынными равнинами Три Красавицы, с их ручьями, лугами, изобилием живности, имели все преимущества, чтобы выбрать их для сосредоточения войск перед трудным переходом. Век за веком дикие животные постепенно отступали перед натиском скотоводов, но сейчас это Национальный парк, дикие звери возвращаются, и таким образом начинаешь понимать, какими благодатными для них были эти края. Во время одного из приездов сюда я наблюдал горных баранов, балансирующих на гребне утеса, слушал жалобы скотоводов на волков, видел же ребенка, покалеченного снежным барсом. Говорили даже, что кто-то наткнулся на одного из редчайших млекопитающих, гобийского медведя, реликтовой разновидности, миллионы лет назад отрезанной от своих гималайских родственников наступающими пустынями. В XIII веке Три Красавицы были раем для диких ослов, которые давали не только отличное мя со, но и обеспечивали превосходные условия для тренировки войск — они перемещаются табунами и соперничают в скорости и маневренности с лошадьми (был случай, когда мне удалось заснять на видео несущийся галопом со скоростью 70 км в час табун, это было в отдаленном районе западной Гоби, куда возвратились получившие теперь защиту закона дикие ослы).
От Трех Красавиц путь лежал на юг еще 300 километров, до гор Хеланьшань, образующих восточный выступ пустыни Алашань. Если судить по карте, это не лучший маршрут, создается впечатление, что лучше пройти вниз по Желтой реке, там, где теперь проложена железная дорога. Но это потребовало бы пересечь плотно населенные земледельческие области, которые иссечены многочисленными каналами. Быстро передвигавшейся кавалерии было предпочтительней двигаться по твердой, открытой пустыне Алашань, где не встречаются на каждом шагу оборонительные узлы. Когда монголы захватили небольшой обнесенный стенами город, тангуты послали в Цзинь за помощью, ожидая, что те забудут прежние разногласия и обиды и поспешат выступить против общего врага. Но Чингис правильно рассчитал время для нападения. Цзинь управлялась новым правителем, князем Вэй, который цинично ответил тангутскому правителю: «Нам выгодно, когда наши враги нападают друг на друга. В чем здесь опасность для нас?»
Наступая на юг, пустыня справа, горы слева, монголы по дошли к крепости, закрывавшей единственный горный про ход к тангутской столице, нынешнему Иньчуаню. Сегодня вы можете добраться до прохода за полчаса без всяких трудностей. В дни Чингиса дорога пролегала по высохшему руслу реки летом или по подножиям гор в период наводнений, подъем был пологим, всего на сто-двести метров. Крутые подъемы конникам давались трудно и медленно. Так что проход был, как и сегодня, единственным путем через горный кряж. Это объясняет возведение крепости, это была база тангутской армии силой в 70 000 воинов, спешно усиленной еще 50 000 солдат (всегда следует помнить, что эти цифры почти наверняка очень щедрые).
Даже располагая осадными силами, овладеть этой крепостью было невозможно. Единственной надеждой Чингиса было выманить тангутов на равнину. После двухмесячной осады монголы прибегли к своей обычной для таких ситуаций тактике. Они сделали вид, будто решили снять осаду и отходят, но на самом деле укрылись за холмами, оставив не большой отряд в качестве приманки. Когда тангуты, как и ожидалось, вышли из крепости, чтобы напасть на него, монголы вышли из засады и одержали потрясающую победу. До рога на Иньчуань была открыта.
Но теперь встала еще одна проблема. Иньчуань был хорошо защищенный город, а монголы считались быстрой кочевой кавалерией. Им еще не доводилось брать города штурмом. У них не было тройных осадных луков, какими были вооружены Сунь и Цзинь, пускавших стрелы величиной с телеграфный столб, не имелось мощных катапульт, зажигательных бомб, начиненных низкокачественным порохом или расплавленным металлом, и они пока не располагали плененными экспертами, которые могли бы научить их ведению осадной войны. У них был опыт только мобильных и стремительных военных действий. Возможно, они смогли бы продержаться какое-то время за счет захваченных земель, но войска ждали быстрое вознаграждение, кроме того, опасно было задерживаться, пока тангуты не получат подкрепления из отдаленных областей империи Си Ся.
Выход оказался буквально под рукой — иньчуаньская система каналов, по которой из Желтой реки поступала вода для орошения полей Си Ся. Монголов не занимала мысль о сохранении таких капиталовложений, обслуживаемых презренными земледельцами. Поэтому они разрушили дамбы и попытались затопить город, чтобы вынудить его защитников капитулировать. Это была очень неудачная идея, ведь окружавшие Иньчуань сельскохозяйственные земли были совершенно плоскими, как Голландия. Выпущенные на волю воды растеклись во все стороны, но глубина водного покрытия оставалась небольшой. В городах дома не пострадали от наводнения, от него пострадали юрты и телеги. Монголы затопили самих себя и были вынуждены отойти назад, на более высокие места.
Тангутские вожди также оказались в трудном положении. Враг совсем рядом, посевы уничтожены, помощи от Цзинь не будет.
