С таких же реальных позиций будем рассматривать величайшего человека и мы (по крайней мере, будем стараться, ибо человек субъективен): без положительных и отрицательных эмоций, поклонения или ненависти ― мы проследим путь Цезаря от «ничего» до «всего». Цитаты из древних источников помогут читателю разобраться, что это был за человек и в чем секрет его успеха.

Рим был не похожим на государства, существовавшие до него и с ним одновременно, его граждане изобрели уникальную форму правления: два консула, избираемые сроком на год. Предел мечтаний каждого честолюбивого римлянина был вполне досягаемым; к высшей должности вела лестница, которую мог при желании пройти любой желающий гражданин. Впрочем, с некоторыми оговорками: гражданин должен иметь кроме желания и некоторые способности, и еще, в начальный период существования республики такое право являлось исключительной прерогативой патрициев ― коренного населения римской общины.

Однако плебеи, ― сословие, состоявшее из покоренные римлянами латинов и чужеземцев, переселившихся в Рим, ― довольно скоро исправили эту несправедливость. В 445 г. до н. э. (далее в тексте все даты до н. э.) были официально разрешены браки между патрициями и плебеями. Бесправное в начале своего существования сословие шаг за шагом отвоевывало позиции у потомственных римских аристократов, наконец, в 367 г. после упорного противостояния патриции отказались от главной привилегии: согласно закону Лициния и Секстия плебеи получили право занимать должность консула.

Итак, к началу 3 в. гражданские и политические права плебеев и патрициев уравнялись полностью. Но уже в следующем веке в самом демократическом государстве мира стала острой другая проблема ― социальное неравенство. Проблема не только Рима, но всего человечества во все времена, в государствах с любым политическим строем. Именно существование богатых и бедных приводило к самым кровавым революциям и гражданским войнам. Собственно, не столько само неравенство было страшно и даже не несправедливо (не могут иметь равные блага лентяй и трудоголик, пьяница и гений), более опасны попытки всех облагодетельствовать. И чаще всего на роль справедливых вождей претендуют беспринципные авантюристы. Впрочем, в Риме «начало эпохи гражданских кровопролитий и безнаказанных убийств» связывается с благородными братьями Гракхами.

Старший ― народный трибун Тиберий Гракх ― решил изъять часть земель у крупных землевладельцев и раздать ее бедным согражданам. Затея понравилась римским деклассированным элементам, и вскоре у Тиберия появилось некоторое количество сторонников. Это и погубило трибуна; он возомнил себя борцом за справедливость и, согласно Плутарху, «всеми средствами и способами старался ограничить могущество сената, скорее в гневе, в ожесточении, нежели ради справедливости и общественной пользы».

Бедняга Тиберий предлагал народу «удочку» за символическую плату, однако нищие, но гордые плебеи не хотели ловить рыбу, а желали получать ее готовой и бесплатно. Показательно, что борец за народные права не был даже избран народным трибуном на следующий срок. Число его сторонников не превышало трех тысяч, и в 133 г. Тиберия убили ножкой от скамьи, а тело сбросили в Тибр. С его сподвижниками управились тоже легко и скоро. «Всего погибло больше трехсот человек, убитых дубинами и камнями, и не было ни одного, кто бы умер от меча» (Плутарх).

Дело Тиберия продолжил его брат ― Гай Гракх. Ему удалось даже основать колонию беднейших граждан на месте разрушенного Карфагена. (Как далеки от народа эти древние борцы за его благоденствие! Они так и не поняли, что стало ясно одному российскому политику в 1917 г. нашей эры: чтобы добиться успеха, народу надобно обещать ВСЕ, и при этом достаточно указать, у кого это ВСЕ можно отнять.) Гай Гракх вместо бесплатной раздачи хлеба и прочего имущества принялся раздавать святая святых для каждого римлянина; он предложил права римского гражданства предоставить латинским союзникам, ― это и лишило его большей части сторонников-римлян.

Глашатаи сената объявили, что за голову мятежного Гая Гракха будет уплачено столько золота, сколько она завесит. Голову народному трибуну отрубил Септумулей, которого Аврелий Виктор называет «другом Гракха». «Когда ее положили на весы, ― рассказывает Плутарх, ― весы показали семнадцать фунтов и две трети (римский фунт ― 327,5 г.). Дело в том, что Септумулей и тут повел себя как подлый обманщик, ― он вытащил мозг и залил череп свинцом».

Из неудач Гракхов честолюбивые римляне сделали свои выводы. Главное, что они поняли: ничтожных нищих плебеев можно использовать, чтобы добиться высшего положения в государстве, и вовсе не обязательно к заветному консульству идти путем, определенным древними законами и римским правом. С этой поры замечательная римская республика начала неудержимо катиться к гибели. По иронии судьбы наиболее способствовали этому процессу те, что были призваны защищать государственность и закон ― консулы, военачальники, первые лица Рима. Увы! Непомерному римскому честолюбию стало тесно в рамках закона и традиций. Государство долгое время поощряла в гражданах стремление к славе, почестям ― такая политика приносила небывалые плоды и вывела Рим на первое место в мире; она же его ввергла в бездну произвола, сделала игрушкой в руках жестоких, сумасшедших, порой безвольных императоров.

Гай Марий стал следующим за братьями Гракхами, кто внес посильный вклад в дело уничтожения республики.

«Родители Мария были люди совсем не знатные, бедные, добывавшие пропитание собственным трудом, ― пишет о его происхождении Плутарх. ― Марий поздно попал в город и узнал городскую жизнь…, он жил, не ведая городской утонченности, просто, но зато целомудренно, воспитываясь так, как римские юноши в старину».

Что ж, римские законы позволяли карьерный рост и гражданам из небогатых семей, тем более, Гай Марий обладал для этого мужеством, упрямством в достижении целей и определенными способностями. Но вот беда, вместе с лучшими качествами в будущем консуле жила ненависть к тем, кто знатнее и богаче его. И чем выше он поднимался, тем становилась она сильнее, тем старательнее он пытался натравить на своих собратьях вечно недовольных плебеев. После одного столкновения, по словам Плутарха, «все поняли, что Мария нельзя ни запугать, ни усовестить и что в своем стремлении заслужить расположение толпы он будет упорно бороться против сената».

Плебеи оценили старания своего неожиданного покровителя: не обладавший ни богатством, ни красноречием в 107 г. Гай Марий избирается консулом. Впрочем, скромный защитник обездоленных с удовольствием породнился с благородным семейством Цезарей. Вот как рассказывает об этом событии, наложившем определенный отпечаток на судьбу Гая Юлия Цезаря, Плутарх:

«Однако граждане высоко ценили его (Мария) за постоянные труды, простой образ жизни и даже за его высокомерие, а всеобщее уважение открывало ему дорогу к могуществу, так что он даже смог вступить в выгодный брак, взяв в жены Юлию из знатного дома Цезарей, племянник которого, Цезарь, немного лет спустя стал самым великим из римлян и, как сказано в его жизнеописании, часто стремился подражать своему родственнику Марию».

Марий поступил гораздо мудрее, чем побуждаемые добрыми намерениями Гракхи. Он дал нищим гражданам жалование, паек, но они получили это… в качестве собственных солдат Мария. «Избранным консулом, Марий тотчас провел набор, вопреки закону и обычаю записав в войско много неимущих и рабов, которых все прежние полководцы не допускали в легионы, доверяя оружие, словно некую ценность, только достойным ― тем, чье имущество как бы служило надежным залогом, ― и далее Плутарх пишет о возросшей заносчивости нового консула. ― Но больше всего нареканий вызвали не действия Мария, а его высокомерные, полные дерзости речи, оскорблявшие самых знатных римлян: он говорил, что консульство ― это трофей, с бою взятый им у изнеженной знати и богачей, или, что он может похвастаться перед народом своими собственными ранами, а не памятниками умерших и чужими изображениями».