Детство и юность героя нашего повествования пришлось на смутное время гражданских распрей и войн. Он мог погибнуть, едва сделав в жизни первые шаги, но судьба словно берегла юношу для своих великих планов. Впрочем, что касается Цезаря, судьбе отводилась небольшая роль; он сам выбирал путь в жизни и упорно шел к поставленной цели.

Гай Юлий Цезарь внимательно следил за происходящим в Риме; сначала на ощупь, затем целенаправленно, он искал свою тропу в полной хаоса жизни; он взял самое лучшее из опыта предшественников и приложил все старание, чтобы не повторить их ошибок; чтобы не только стать первым в Риме, но остаться им надолго… навсегда.

К Цезарю можно относиться по-разному: восхищаться им, либо порицать, благоговеть перед его деяниями либо ненавидеть, но невозможно стереть его имя из памяти человечества. Цезарь, «овладевает рукой пишущего и заставляет, как бы он ни торопился, задержать внимание на своей личности», ― признается римский историк Веллей Патеркул.

Его титанические усилия, перевернувшие Рим и вынудившие Западную Европу идти по пути им определенному, заставляют исследователей с глубокой древности и до наших дней изучать его биографию, искать разгадку феномена по имени «Цезарь».

Путь Цезаря пытался повторить самый известный авантюрист Наполеон Бонапарт. Он подражал великому римлянину в битвах, в каждой из которых оставлял резерв, неизменно приносивший победу в решающую минуту. Наполеон подражал далекому кумиру и в деле государственного устройства (даже в мелочах). Во главе Франции оказались два непонятных консула, но реальную власть имел первый консул ― Бонапарт. Интересен момент коронации Наполеона: на его голову была возложена не золотая и даже не железная корона лангобардских королей, но корона римских императоров из лавровых листьев.

Удивительно, но Цезаря считают своим люди совершенно чуждых друг другу идеологий, моральных принципов, политических взглядов.

Какой-то особый подход к личности Цезаря существует уже не одно тысячелетие. Мы возмущаемся деянием восточного владыки, построившего пирамиду из человеческих голов. Но этот факт тускнеет перед подвигами Цезаря в Галлии. Счет его жертв идет на миллионы, этот рано начавший лысеть римский щеголь уничтожил, продал в рабство или отправил на арену цирков большую часть мужского населения Европы.

Его идейного последователя ― Наполеона ― именовали «Корсиканским чудовищем». Цезарь же за убийство целых народов при жизни получал славу и триумфы, а после смерти и вовсе прослыл человеком, щадившим своих врагов.

Гай Юлий ловко уничтожил римскую республику, стал пожизненным диктатором, и фактически первым римским императором. Удивительное дело: узурпация власти, ликвидация демократии в Риме трактуется историками (начиная с древних), как прогрессивный шаг, как объективная необходимость.

Немецкий историк Теодор Моммзен за подобные шалости лишь слегка, словно ребенка, пожурил Цезаря:

«Однако великие люди замечательны вовсе не тем, что они меньше всего ошибаются. Если же спустя тысячелетия мы все еще благоговейно склоняемся перед тем, что хотел и сделал Цезарь, то причина этого не та, что он добивался короны и получил ее, ― в чем, собственно, так же мало великого, как и в самой короне, а та, что он никогда не забывал своего великого идеала свободного государства под главенством одного лишь лица и благодаря этому, даже достигнув монархической власти, не опустился до низкого царизма».

Что ж, отдадим должное Цезарю и мы, раз Моммзен настаивает, ― Цезарь был неплохим правителем. Но к чему привело сосредоточение верховной власти в одном лице? Императоров, подобных Цезарю, были единицы, но имелись многие десятки бездарностей либо исчадий ада на римском троне. И что ждало народ, который вместе с историками рукоплескал Цезарю и радовался его победам?

Непонятно, в чем прогрессивность единовластия, когда читаешь биографии Каллигуллы, Нерона, Клавдия и прочих менее известных императоров-злодеев либо ничтожеств. С концом республики великая мировая держава начала неудержимо катиться к гибели, попутно проливая реки крови в братоубийственных войнах.

Можно понять множество больших и маленьких наполеонов, которые не одно тысячелетие пытаются подражать своему кумиру. Однако марксистско-ленинская идеология считала убийцу республики Цезаря своим в доску парнем.

Во всем мире принято ругать правителей: королей, президентов… Наполеон много сил и стараний уделял тому, чтобы его образ и после смерти оставался привлекательным и достойным подражания. И все же Цезаря в этом отношении ему не удалось превзойти. Поразительно, как государственный деятель, всю жизнь творивший в мире зло, остался в памяти потомков положительным человеком.

Как и любой диктатор, Цезарь желал оставить после себя добрую память. И это ему удалось.

Две тысячи лет лучшие умы человечества волнует вопрос: как Цезарь стал Цезарем? Но не менее важна и другая проблема: как оценить его деяния беспристрастно. Кто-то видит в нем героя, кто-то подлеца, кто-то безумно гениального и расчетливого карьериста. Но прежде всего, он человек, и как человек неординарный ― он разный. Цезаря невозможно изобразить в одном цвете. Если даже проникнуться духом той далекой эпохи и мыслить так как мыслили древние римляне, деяния Цезаря окажутся неподвластны для объективной оценки. С Цезарем соприкасались тысячи и тысячи людей, а он был он не с ними. Этот колосс жил в будущем, где не было места республике с ее атрибутами, столь дорогими соотечественникам. Он искал гармонии в обществе, мечтал об идеальном правителе…

Образ Цезаря при обилии исторических фактов настолько скользкий и неуловимый, что даже признанный знаток Рима ― Теодор Моммзен ― попадал в тупик. Гениальный немецкий историк полагал, что в цельной человеческой натуре Цезаря совместились отличительные особенности римского народа и эллинизм:

«Но в этом также заключается и трудность, можно даже сказать невозможность отчетливо изобразить Цезаря. Как художник может изобразить все, кроме совершеннейшей красоты, так и историк, встречая совершенство один какой-нибудь раз в тысячелетие, может только замолкнуть при созерцании этого явления».

Настолько поражал масштаб деяний этого человека, что древние авторы выводили родословную Цезаря от богов: «Он происходил из найзнатнейшей семьи Юлиев и, как это установлено всеми знатоками старины, вел свое происхождение от Анхиза и Венеры» (Веллей).

Венера почиталась римлянами как богиня любви и красоты; что ж, в жизни Цезаря найдется места для любви, и не одной. Анхис (Анхиз) считался мифическим властителем дарданов в Троаде. Согласно легенде, околдованная Зевсом Афродита воспылала любовью к Анхису и родила от него сына Энея. В общем, предков Цезарь имел весьма достойных.

На этом с мифологией закончим вместе с Веллеем Патеркулом, ибо далее он пишет о Гае Юлии Цезаре как о вполне обычном человеке, рожденном для великих целей:

«Выделявшийся среди граждан внешностью, наделенный неукротимой силой духа, неумеренный в щедротах, вознесшийся духом выше всего человеческого, естественного и вероятного, величием помыслов, стремительностью в военных действиях, выносливостью в опасностях уподоблявшийся Великому Александру, но рассудительному, а не гневному, наконец, сном и пищей всегда пользовавшийся для поддержания жизни, а не для удовольствия».