О широте его научных интересов, об огромном диапазоне работы свидетельствуют и другие труды академика в это время. Он занимался сложнейшей проблемой низколегированных, антикоррозийных сталей и другими вопросами качественной металлургии (его работы: «Черная металлургия», «Низколегированные, антикоррозийные стали», «Основные вопросы качественной металлургии» и др.), организацией и планированием общих проблем металлургии («Черная металлургия в третьем пятилетии». «Пути советской металлургии», «Металлургия СССР в третьей пятилетке великих работ», «Новая технология черной металлургии в третьей пятилетке»), организацией металлургической науки и техники («Упорядочить дело стандартизации и нормализации», «Расширить исследовательские работы заводских лабораторий черной металлургии» и др.).

И при всем этом, при своей огромной занятости в Наркомате, в Академии наук, в институтах Бардин находил время для популяризации знаний среди молодежи, для того, чтобы поделиться с ней своим огромным опытов. Он написал книгу «Жизнь инженера» для «Молодой гвардии», статью «Металл» в журнале «Техника — молодежи», предисловие к вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей» книге о Курако.

К этому особенно наполненному разнообразной кипучей деятельностью периоду жизни Ивана Павловича относится и событие, которое началось очень буднично, развивалось сначала незаметно, а потом под руководством и при участии Бардина выросло в крупнейшую проблему металлургии.

Как-то к заместителю наркома пришел на прием инженер Мозговой.

— Мы с вами, Иван Павлович, — сказал он, — учились у одного и того же профессора — Василия Петровича Ижевского.

— Да, — ответил Бардин, — Василий Петрович был моим учителем.

— А я пришел к вам с одной идеей, — продолжал Мозговой, — продувать жидкий чугун технически чистым кислородом для получения стали. Я уже проводил опыты на заводе…

Бардин внимательно выслушал, в чем заключаются опыты, и решил заняться этим вопросом. В 1940 году эта работа проводилась в Экспериментальном научно-исследовательском институте металлорежущих станков (ЭНИМСе). Установка была примитивная, но для Ивана Павловича несомненно было одно: металл получается, и притом высокого качества.

При Бардине было проведено две плавки, на основании чего он написал два письма в правительство, в которых говорил о перспективах этого метода и просил разрешения на строительство экспериментального завода. Затем, видя, что Мозговой ведет работу один, Иван Павлович рекомендовал ему в помощь своего старого сотрудника, опытного инженера Голдобина.

Начавшаяся война заставила экспериментаторов продолжить свои работы на Урале. Но там не хватало кислорода. И лишь впоследствии появилась возможность построить достаточно мощную кислородную станцию. В 1945 году Иван Павлович возглавил работы по применению кислорода в черной металлургии. Но возвратимся к 1940 году.

В этом году Ивана Павловича ждала новая работа. Как крупнейшего специалиста, его пригласили быть советником правительства членом совета по металлургии и химии Совнаркома.

Первый вопрос, который был задан новому члену совета: почему в металлургии темпы снижаются? Бардин достаточно хорошо знал положение дел и ответил: из-за отсутствия хорошо подготовленного сырья, неоднородности материалов на складах заводов и рудников и из-за неотрегулированной системы зарплаты. В результате были проведены мероприятия по накоплению запасов сырья и изменена система оплаты работников заводов.

Со второй половины сорокового года дела в металлургии пошли лучше. Иван Павлович в это время занялся вопросами энергетики для металлургии. Изучая подбор топлива, обеспеченность нефтью, он также составил различные предложения по подготовке руд и обстоятельные записки о строительстве агломерационных машин на заводах (агломерация — спекание мелкой руды в куски для последующей плавки).

Часто Бардин включался в работу Наркомата черной металлургии, помогал решать практические задачи на заводах. Одновременно продолжал вести научную работу, особенно по подготовке сырья.

К этому времени относится начало еще одной выдающейся научной работы И. П. Бардина. В его кабинете проходили первые совещания по непрерывной разливке стали. Идея эта давно занимала Ивана Павловича, и вот в 1940 году он собрал специалистов, чтобы посоветоваться, какой метод и как применять.

Так трудился Иван Павлович в самый канун войны. Он отдал много сил, чтобы развить нашу металлургию, вывести ее на передовые рубежи технического прогресса, создать для нее научную базу. И в том, что советские металлурги сумели в годы кровавой битвы с фашизмом обеспечить наших воинов металлом, есть немалая заслуга Ивана Павловича Бардина. Это и строительство Кузнецкого завода, который в войну стал одной из основных баз снабжения металлом, это и изучение природных ресурсов Урала, и внедрение в металлургию новой технологии, и создание ее научной базы, и деятельность его как заместителя наркома…

Многие важнейшие начинания Ивана Павловича — такие, как кислородная проблема, непрерывная разливка стали, — были задержаны войной. Но впоследствии они получили свое дальнейшее плодотворное развитие.

Июнь 1941 года ворвался в каждый советский дом обжигающим мертвящим вихрем войны. Фашистские орды вторглись на нашу землю, и каждый день военные сводки приносили тяжелые вести. Страна перестраивалась на военный лад — все для обороны, все для отпора врагу!

Иван Павлович особенно болезненно переживал известия о том, что нашим войскам пришлось оставить Кривой Рог, Днепропетровск, Днепродзержинск. Захвачен его родной завод, сдана важная база снабжения рудой. Откуда теперь брать руду для центральных районов, для Тулы, Липецка?

Маленькие шахты Липецка и Подмосковья не могли существенно помочь. И в августе Иван Павлович предложил съездить на Курскую магнитную аномалию, чтобы определить, можно ли получить оттуда достаточно руды.

Сюда Бардин попал впервые. Еще в Москве ему говорили, что на Курской магнитной аномалии руду никак не возьмешь — все заливают обильные грунтовые воды. Однако все эти ужасы оказались дутыми и происходили просто из-за недостаточного понимания, как с ними бороться. При осмотре капитально построенной шахты он убедился, что если будут надежные источники водоотлива и достаточно электроэнергии, то прорыва воды можно не бояться. А богатые руды тут залегали довольно близко — на глубине около 100 метров. Но, к сожалению, быстро подойти к ним при имевшихся на шахте средствах было невозможно, о чем Бардин с огорчением доложил в Москве.

В этой поездке Иван Павлович впервые близко сам столкнулся со страшным оскалом войны. Он увидел следы жестоких бомбежек в Косой Горе и на железнодорожной станции в Курске. По дороге то и дело встречались угоняемые из Белоруссии и Украины стада изможденного, больного скота. Временами прямо над головой проносились фашистские стервятники.

В начале сентября Бардина командировали на Урал выяснить там состояние дел с добычей руды. В пути он заболел. В Муроме его сняли с поезда и положили в больницу.

Через несколько дней после некоторого облегчения он с большими трудностями, несмотря на свои депутатские полномочия, сел в поезд и отправился в Свердловск. Надо было во что бы то ни стало самому лично, как он делал всегда, посмотреть основные уральские заводы, выяснить, куда поставить эвакуированные с Юга станы, как наладить производство металла для брони танков и снарядов.

В Свердловске находился Уральский филиал академии, которым Бардин руководил. Сюда еще в июне был эвакуирован Институт металлургии АН СССР, директором которого он был. Здесь собралось к тому времени немало других научных учреждений, много крупнейших ученых. Все они стремились внести свой вклад в дело обороны Родины.

В конце августа под руководством президента Академии наук В. Л. Комарова была создана Комиссия по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны. В центре внимания комиссии было превращение Урала в основную базу промышленности страны. Эта инициатива была одобрена партией и правительством.