Страна в эти годы начинала великую эпопею освобожденного труда — свой первый пятилетний план. Необъятная сельскохозяйственная Россия по слову и руководству партии превращалась в мощную индустриально-аграрную социалистическую державу. На огромных безлюдных просторах страны зашумели стройки, засверкали огни новых заводов и шахт, целых городов. Днепрогэс, Магнитогорск — эти и многие другие названия стали самыми известными, манящими. Сюда стремились тысячи и тысячи энтузиастов, тут совершались невиданные ранее трудовые подвиги.

Но начинать было исключительно трудно. Не было еще опыта, кадров, нужных машин и механизмов. Зато были небывалый подъем, энтузиазм, большевистская воля и целеустремленность. И они помогали преодолевать такие трудности, перед которыми, казалось, просто не в состоянии выстоять человеческий организм.

Через все это пришлось пройти и Ивану Павловичу Бардину в годы строительства Кузнецкого металлургического комбината.

План этого завода в том виде, в котором его затем начали сооружать, создавался долго и нелегко. Ведь своего отечественного опыта в планировании и строительстве таких сложных металлургических гигантов не было. Бельгийские, французские, немецкие капиталисты хранили свои производственные секреты. Кроме того, стремясь выжать как можно больше прибылей, они совсем не думали ни о рациональном технологическом процессе, ни о механизации тяжелых работ. Заводы строились на скорую руку, лишь бы поскорей выкачать из них деньгу.

Правда, опыт получения отличного металла у русских мастеровых был, и немалый. Вспомним хотя бы тульских оружейников, замечательных металлургов Урала. Но предприятия там были небольшие, с устаревшей, дедовской техникой. Были у нас свои замечательные инженеры, великолепные знатоки своего дела — тот же Бардин, профессор Грум-Гржимайло, академики Байков и Павлов… Но их было совсем немного.

Различные иностранные фирмы и отдельные предприниматели это прекрасно видели и постоянно обращались к Советскому правительству с предложениями сдать им в концессию то или иное предприятие или же составить проект нового завода, поставить ему оборудование, прислать советников и т. п.

Как ни ненавидели господа капиталисты большевизм, но деньги не пахнут. К тому же в капиталистическом мире разразился жесточайший экономический кризис, и многим бизнесменам было уже совсем не до «высоких» политических соображений. Главное для них теперь заключалось в том, чтобы выжить в этом кризисе, в условиях жесточайшей конкурентной борьбы.

Ивану Павловичу еще при работе на заводе имени Дзержинского приходилось сталкиваться с иностранными консультантами и с проектами зарубежных фирм. Как-то на завод приехала комиссия экспертов одного из американских акционерных обществ, которая предложила Советскому правительству взять в концессию некоторые заводы Юга. Во главе ее были два известных иностранных инженера, строивших крупные металлургические заводы. На Дзержинке тогда полным ходом шла задуманная Бардиным реконструкция. Вот что писал Иван Павлович о впечатлении одного из этих специалистов:

«Припоминаю несколько фраз, брошенных Эстепом во время осмотра цехов. Когда мы были в мартеновском цехе и он увидел быструю работу завалочной машины, где один человек управлял всеми четырьмя ее движениями, он воскликнул: «Странно! Как это у вас один рабочий может выполнять такую работу? В Индии для этого используют двух или трех человек!»

Когда же я показал в действии проволочный стан — нашу красу и гордость и Эстеп увидел слаженную и быструю работу вальцовщиков чистовой линии — восторгам его не было конца.

«Это восхитительно, это потрясающе!» — восклицал он, не в состоянии оторвать глаз от ошеломившего его зрелища. Действительно, здесь рабочие делали все возможное для достижения максимальной быстроты и слаженности своих движений».

Приезжал и другой иностранный консультант — тихий старичок немец. Он должен был помочь при проектировании и реконструкции наших металлургических заводов. Его непосредственной специальностью была механизация доменного производства. Специалист чисто немецкого, как тогда говорили, направления, он настойчиво рекомендовал применять малую механизацию, в частности, скреперы и небольшие экскаваторы для загрузки печи. Иван Павлович был, кажется, единственным на металлургических заводах Юга, который не согласился с этим консультантом. Бардин справедливо считал, что предложения немца дают больше внешний эффект. Правда, они позволяют несколько облегчить тяжелый труд и уменьшить число рабочих, но никак не решают эту проблему окончательно.

К сожалению, советы немецкого консультанта возымели тогда свое действие, и заводы Юга, кроме завода имени Дзержинского, стали внедрять малую механизацию.

Так было и в других вопросах реконструкции и проектирования заводов. Сторонники так называемой немецкой ориентации проповедовали не только малую механизацию, но и считали, что объемы печей невыгодно делать большими. А Иван Павлович был яростным противником таких взглядов. Он воевал за металлургические предприятия широкого размаха, с большой комплексной механизацией, с большим объемом домен и мартенов, с мощными прокатными станами. И всю реконструкцию завода имени Дзержинского стремился проводить в этом направлении.

Однако все это ему далеко не всегда удавалось сделать. Весьма характерен в этом отношении пример с предложенной им в 1928 году реконструкцией мартеновских печей на Дзержинке. Этот проект обсуждался в Югостали целой выездной сессией Государственного института по проектированию металлургических заводов (Гипромеза). Однако ни инженеры института, ни даже такие специалисты, как Грум-Гржимайло, не могли понять, зачем Иван Павлович настаивает на увеличении садки мартеновских печей до 100 и более тонн. Они твердо были уверены, что емкость ванн мартенов не должна превышать 50–75 тонн.

А Бардин хорошо помнил и стремился осуществить на практике заветы своих учителей, в том числе и знаменитого доменщика Курако. Сказывался также его американский опыт и то, что он внимательно следил за достижениями отечественной и зарубежной техники.

При общении с иностранными консультантами он стремился узнать что-то новое, чтобы тут же осмыслить, освоить, применить в работе. Так, ему пришлось рассматривать проект реконструкции Енакиевского завода, составленный фирмой «Форкуар». К проекту американские инженеры приложили объяснительную записку и сметы. И это для Ивана Павловича оказалось особенно интересным, так как там подробно приводились цены и основной вес оборудования и сооружений. В своей практической деятельности Бардин потом неоднократно, конечно по-своему осмысливая, приспосабливая к конкретным условиям, использовал эти данные. Так он постепенно набирался, знаний и передового тогда опыта проектировщика и строителя заводов.

Развитие советской металлургии должно идти по пути создания крупных заводов, оснащенных новейшей высокопроизводительной техникой, — таково было непоколебимое мнение И. П. Бардина, когда он дал согласие на техническое руководство Кузнецкстроем.

Надо сказать, что практический багаж Бардина был к тому времени довольно солидным. Достаточно вспомнить хотя бы его последние годы работы на Дзержинке. Почти за пять лет завод под его техническим руководством достиг довоенной производительности и превысил ее. Заново были построены две доменные печи, а остальные реконструированы. Впервые в Советской стране были сооружены два очень мощных по тому времени мартена — с садкой в 100–150 тонн, пущены все прокатные цехи, построена новая железнодорожная ветка, начато строительство батареи коксовых печей и других объектов. Но самым главным своим достижением Иван Павлович считал разработку генерального плана реконструкции завода на большую производительность и полную механизацию всех процессов.

Да, с таким опытом он уверенно мог взять на себя ответственность за сооружение одного из самых больших в стране (да и в мире) металлургических заводов.