— Я здесь, Том, дружище.

Я иду к дяде. В большую комнату.

Дядя Мусорщик сидит в большой комнате. Сидит перед теликом. Когда я вхожу, он быстренько выключает телик. Он смотрел фильм на видеомагнитофоне, ну, который был у него дома, а теперь дядя его принес к нам.

Дядя Мусорщик сидит почти голый, только в одних трусах. И больше ни в чем. Ни в чем, кроме трусов. Сидит, выковыривает какие-то крошки из волос у себя на животе. Ковыряется пальцем в пупке. Дядя Мусорщик смеется и говорит:

— А я тут киношку смотрю по видео.

— А можно мне тоже ее посмотреть? — говорю. — Эту киношку, которая по видео?

Дядя Мусорщик качает головой.

— Это только для взрослых.

— Я взрослый. Я даже в школу уже не хожу.

Дядя Мусорщик меня не слушает.

— Я подумал, что лучше его притащить сюда. Если я пока тут поселюсь, пусть он будет у меня на глазах.

— А вы тут поселитесь?

Дядя Мусорщик кивает.

— Ну, если тут будет мой видеомагнитофон, то мне тоже надо быть здесь, чтобы за ним присмотреть. Все-таки вещь дорогая.

— А за мной? За мной вы тоже присмотрите?

Дядя Мусорщик задумчиво чешет щеку. Потом пожимает плечами и говорит:

— Разберемся, я думаю.

— А вы приготовите мне завтрак?

— Не видишь, я занят. Смотрю за видео.

— Но ведь оно даже не включено.

— Я смотрю не его, а за ним. — Дядя Мусорщик говорит: — Я за ним наблюдаю. Я его сторожу. Все-таки вещь дорогая.

— Ага. — Я иду на кухню готовить завтрак. Только я ничего не готовлю, потому что сразу же возвращаюсь в большую комнату, почти даже не заходя в кухню. Я говорю дяде Мусорщику: — Дядя Мусорщик. А что там делает ваша тарелка? Которая с осликом. Который прогуливает лошадку.

— Лучший фамильный сервиз.

— И ваша микроволновая печка. И ваш матрас.

— А я тебе разве не говорил? — Дядя Мусорщик говорит: — Я продал дом.

— Какой дом?

— Который был мой. Ну, где я жил. Свою комнату.

Он продал дом. Продал за денежку. Значит, теперь у него есть деньги, и он мне купит конфет. Я улыбаюсь и говорю:

— А вы купите мне конфет? На те деньги, которые от проданного дома?

— Э… — Дядя Мусорщик делает тоскливое лицо. — Денег нет, Том, дружище. Я их потратил. Купил себе вот трусы. — Дядя Мусорщик встает, чтобы показать мне свои трусы. Поворачивается кругом, чтобы мне было видно со всех сторон. Это очень хорошие трусы. Самые лучшие, какие есть.

— Они что, так дорого стоят? Все-все деньги, которые за проданный дом?

— Они же шелковые, Том, дружище. Какие нравятся женщинам. — Дядя Мусорщик садится обратно в кресло и расправляет трусы. — Надо использовать любые средства. Ну, чтобы нравиться женщинам. А то мне всю жизнь с женщинами не везет. А такие трусы сводят женщин с ума.

— Я иду завтрак готовить.

— Только сперва открой дверь, там звонят.

Там и вправду звонят. Но мне надо готовить завтрак. А дядя Мусорщик говорит, что сперва надо пойти открыть дверь. Я знаю, что надо слушаться старших. Иду открывать. Я уже даже не думаю, кто там. Даже не думаю, что там моя мама.

Это дяденька-полицейский и тетенька-полицейская. Они заходят в большую комнату. Даже не спрашивают разрешения, а заходят, не спрашиваясь. Заходят в наш дом, где воняет от мусора.

Дядя Мусорщик смотрит на них и спрашивает:

— Что-то случилось?

Дяденька-полицейский и тетенька-полицейская молчат, ничего не говорят. А потом дяденька-полицейский говорит:

— Будьте любезны, пойдемте с нами.

— А что случилось? — Дядя Мусорщик встает с кресла и говорит: — Вам помочь снять пальто? — Это он говорит тетеньке-полицейской. Он стоит так, чтобы она видела его трусы. Ну, которые нравятся женщинам. Которые их сводят с ума. Только тетенька-полицейская почему-то с ума не сводится. Она просто стоит, даже не смотрит на дядю Мусорщика.

— Будьте любезны, наденьте брюки. Мы не можем позволить, чтобы вы своим видом оскорбляли общественность, — говорит дяденька-полицейский. Это он говорит моему дяде Мусорщику. — К нам опять поступили жалобы. Относительно вашего транспорта. Относительно запаха.

Дядя Мусорщик смущается. Дяденька-полицейский говорит:

— В своем доме можете распространять всякие запахи, какие вам нравятся. Но что касается общественных мест…

— Э… а долго все это займет? — Дядя Мусорщик показывает на меня: — Я, видите ли, несу ответственность за ребенка. Мне надо присматривать за Томом.

— Он уже большой мальчик и вполне в состоянии сам о себе позаботиться.

Я уточняю у дяденьки-полицейского:

— Значит, я уже взрослый?

— По мне, так в полнее даже взрослый, — говорит дяденька-полицейский.

— Значит, мне можно смотреть эти фильмы, которые только для взрослых?

— Какие фильмы, которые только для взрослых?

— Ну, которые на видео, на видаке. — Я показываю на видак, в который вставлена видеокассета.

Дяденька-полицейский смотрит на тетеньку-полицейскую.

Тетенька-полицейская смотрит на дяденьку-полицейского, улыбается и говорит:

— А давайте все вместе посмотрим?

Дяденька-полицейский включает видак. Нажимает на кнопку, которая чтобы включить, и видак включается.

А сам фильм включается в телевизоре, на экране. Это фильм только для взрослых. Сперва там нет никакого фильма, а есть только надписи: «1988. Специальное коллекционное издание». Буквы сияют, как золото. Они золотые. А потом буквы кончаются, и начинаются ослики. Ослики бегают наперегонки. Ходят обычным шагом. Носят шляпы. Прогуливают лошадку.

Тетенька-полицейская смеется. Дяденька-полицейский выключает видак и говорит:

— Каждому — свое. А сейчас, мистер Стволер, — это он говорит моему дяде Мусорщику, — пройдемте с нами. Вы арестованы по статье девять-девять-девять «Положения о запахе транспортных средств». Надевайте брюки. Говорите Тому «до свидания». До свидания, Том.

Я молчу, не говорю «до свидания». Вообще ничего не говорю.

Дядя Мусорщик говорит мне «до свидания». Он говорит это не просто, а под арестом.

Это так скучно, правда? Когда у тебя арестовали дядю. Утро кончилось, и день тоже кончился, и вечер, и началась уже ночь. И все, что я сделал, — только позавтракал «Тигром Антонием». Ел его из моей миски, которая самая любимая. Съел все-все-все, что было в миске. А потом стал собираться в школу. Я думал, думал и вот что придумал: если я пойду в школу, мама вернется. А потом, когда я пошел в школу, я до нее не дошел. Потому что мне стало страшно. Мне стало страшно туда идти. Я подумал: вот я приду в школу, и меня будут ругать и спрашивать, почему я не был в школе.

И вот что я сделал. Я не стал делать вообще ничего. Просто сидел в большой комнате, в кресле, и нюхал запах от мусора, который вонючий. Смотрел кассету, которая в видео, которую смотрят на видаке. Это фильм только для взрослых. Про осликов, которые бегают наперегонки, и прогуливают лошадку, и соревнуются, кто быстрей прогуляет лошадку.

Вот все, что я делал за утро, за день и за вечер. Ждал, что вернется мой дядя Мусорщик, что дяденька-полицейский и тетенька-полицейская отпустят его из тюрьмы, куда его арестовали. Я и сейчас тоже жду. Жду дядю Мусорщика и смотрю в окно. Дядя Мусорщик не возвращается, он все еще в тюрьме, под арестом. Его еще не отпустили.

Приходит дяденька-полицейский, не тот, который уже приходил, а другой. Садится в мусорную машину и куда-то на ней уезжает. Он ее конфесует… нет, конфекскует. Это значит, что ее отвезут подальше и наполнят конфетами и конфетти. И еще — конфитюром.

Я выхожу на улицу, где темно. Иду искать дядю Мусорщика. Иду по улице, потом — по другой улице, потом — по третьей. Нахожу полицейское отделение, только оно закрыто.

Там на двери висит табличка, на табличке написано: «Закрыто». А рядом с дверью на стене висит плакат, накрытый стеклом из пластмассы. Там, на плакате, нарисован дяденька-полицейский, не тот, который арестовал дядю Мусорщика, а вообще полицейский, на голове у него — синий шлем в форме синего ананаса, а внизу идет надпись: «Посадим надолго».