Беседа длилась долго, молодые люди говорили о своих чувствах, и Эльсиберия полюбопытствовала, чем было вызвано загадочное появление Аламира в банях. Аламир не стал лукавить и честно признался в своих бесславных, но так счастливо для него закончившихся ухаживаниях за Зоромадой. Эльсиберия, как и любая другая юная и возвышенная особа на ее месте, по достоинству оценила отважный поступок Аламира, хотя и испытала легкое чувство ревности. Ее поклонник нравился ей все больше и больше. Время, однако, шло, и наступил час расставания. Поскольку сказано было далеко не все, было уговорено продолжить разговор следующей ночью. Аламир уже собирался покинуть свое укрытие, но, обведя напоследок благодатное место взглядом, вдруг заметил в углу беседки юного раба, причинившего ему столько волнений.
Не в состоянии сдержать своего удивления, он обратился к Эльсиберии голосом, в котором звучала явная тревога:
– В своем первом к вам, сударыня, письме я не смог скрыть от вас мучившую меня ревность. Не знаю, смею ли и при нашем первом свидании докучать вам своей назойливостью? Мне небезызвестно, что именитые особы всегда окружают себя преданными рабами, но мне никогда не доводилось видеть в их окружении раба в столь юном возрасте и столь благовидной внешности, как тот, который находится при вас. Не скрою – все, что мне уже сегодня известно о благородных манерах Забелека и о его незаурядном уме, пугает меня не меньше, чем если бы на его месте находился принц Тарский.
Неожиданно для Аламира Эльсиберия улыбнулась.
– Подойдите поближе, Забелек, – обратилась она к юному прекрасному рабу. – Постарайтесь излечить любезного Селемина от ревности. Я не осмеливаюсь сделать это сама без вашего согласия.
– По мне, моя госпожа, вам следовало бы оставить его в положении ревнивого поклонника. Это не в моих, а в ваших интересах. Меня страшат несчастья, которые вы сами на себя навлекаете. А вы, сударь, – обратился Забелек к Аламиру, которого знал как Селемина, а не как принца Тарского, – не имеете никаких оснований ставить под сомнение добропорядочность моей госпожи. А теперь, если вам будет угодно, выслушайте мою историю. Перед вами несчастная девушка, которую судьба привела в услужение к Эльсиберии. Я – гречанка христианского вероисповедания и происхождения несравненно более высокого, чем можно судить по моему сегодняшнему положению. Считалось, что я была красива, – сейчас, возможно, этого уже не видно, – и когда я была совсем юной, меня окружала толпа поклонников. Все они отличались неверностью и коварством, и, кроме презрения, я не испытывала к ним никаких чувств. Один из них, еще более непостоянный, чем другие, но лучше других умевший притворяться, завоевал мое сердце. Ради него я отказалась выйти замуж за достойного и весьма состоятельного человека. Мои родители были против моего увлечения, и моему возлюбленному пришлось от них скрываться. Но мы все-таки поженились, и я, переодевшись в мужскую одежду, последовала за ним в дальние края, чтобы избежать родительского гнева. На корабле оказалась миловидная девушка, которую, как и меня, необычная страсть погнала в Азию. Мой муж воспылал к ней любовью. В море на нас напали арабы, и все мы оказались в плену. Моему мужу предложили выбор: стать рабом капитана или рабом его помощника. Я, по жребию, попала в число рабов капитана, и каково же было мое негодование, когда мой муж, чтобы не расстаться со своей новой возлюбленной, занял рядом с ней место среди рабов помощника. Его не тронули ни мои слезы, ни мое несчастное положение, он забыл о том, чем я поступилась ради него. Нетрудно представить себе мою боль! Счастье улыбнулось мне, и я попала в рабыни к отцу Эльсиберии. Несмотря на неверность мужа, я продолжала таить надежду на его возвращение. Именно этим объясняется перемена, которую вы заметили на моем лице в тот день, когда я в первый раз вышла к вам в ответ на просьбу старого раба. Я подумала, что меня хочет видеть мой муж. Конечно, мне не на что надеяться, но я до сих пор вспоминаю о нем. Я не могу противиться увлечению Эльсиберии, зная по собственному горькому опыту, насколько сильна любовь. Но мне ее искренне жаль – я предвижу несчастье, которое вы принесете ей. Вы ее первое увлечение, и она полюбит вас чистой, искренней любовью, которой не достоин ни один уже не раз влюблявшийся мужчина.
Когда она замолчала, Эльсиберия сказала Аламиру, что ее родители знали, кто попал к ним в дом. Они откликнулись на просьбу пленницы не разглашать ее знатного происхождения и положения и согласились сохранить за ней внешность раба. Аламира восхитила сила ума и воли той, которую он принял за своего неотразимого соперника, и он посмеялся над своей глупой ревностью. В Эльсиберии же он с каждым днем находил все больше очарования и все больше убеждался в чистоте ее чувств. Он даже пришел к заключению, что до нее его никто никогда по-настоящему не любил. В ее любви была только любовь. Ее не интересовали ни состояние Аламира, ни его звание, ни его намерения; она шла на все опасные авантюры, которые он выдумывал, чтобы увидеться с ней, слепо следовала любым его наставлениям. Для другой ее положение могло оказаться в тягость, – желая по-прежнему быть в ее глазах Селемином, он заставлял ее не появляться там, где должен был присутствовать в качестве принца Тарского, – но она никогда не отказывала ему в его просьбах.
Какое-то время Аламир чувствовал себя на седьмом небе: наконец-то он любим как простой смертный, а не как принц Тарский. Но это благостное состояние длилось недолго. В его мозг вкралось сомнение: Эльсиберия любит его, не подозревая, что он принц Тарский, а не разлюбит ли она его, если познакомится с каким-нибудь принцем, не скрывающим своего высокого титула, и не отдаст ли ему предпочтение. Аламир решил проверить чувства возлюбленной. Он уговорил Селемина взять на себя роль принца Тарского, познакомиться с Эльсиберией и объясниться ей в любви – ее поведение должно было развеять или укрепить его сомнения. Все, что им предстояло сделать, друзья продумали до мелочей. Аламир сказал Эльсиберии, что намерен совершить конную прогулку и пригласил с собой принца Тарского и еще нескольких друзей, а чтобы хоть как-то усладить ее затворническую жизнь, он попросит принца прогарцевать перед ее окнами. Он предупредил ее также, что они с принцем будут ехать рядом, в одинаковых одеяниях, и что, хотя он по-прежнему опасается его как возможного соперника, теперь он уверен в ее верности, и она, несомненно, не заинтересуется личностью принца. Про себя же подумал, что ему нетрудно будет перехватить ее взгляды. На следующий день Эльсиберия, не подозревая подвоха, увидела настоящего Селемина в роли принца Тарского и приняла все за чистую монету. Принц, однако, не показался ей похожим на неотразимого покорителя женских сердец. Более того, она еще раз убедилась, что по красоте и обаянию ее возлюбленному нет равных, о чем не преминула сказать Аламиру. Но и это не развеяло его сомнений, и он решил продолжить испытание – теперь Селемин должен был прикинуться влюбленным и предложить Эльсиберии руку и сердце.
Для нового испытания Аламир избрал один из арабских праздников, на котором его присутствие не было обязательным. Он сказал Эльсиберии, что, не желая быть узнанным, изменит свою внешность и будет во время праздника находиться рядом с ней. Вместе с Аламиром на празднике появился Селемин, и, когда друзья приблизились к Эльсиберии, Селемин дважды или трижды позвал ее тихим голосом. Думая, что рядом с ней Аламир, она выбрала минутку, чтобы остаться одной, и, подняв чадру, хотела заговорить с ним, но была невероятно удивлена, увидев перед собой того, кого принимала за принца Тарского. Селемин сделал вид, что поражен ее красотой, и попытался заговорить с ней, но Эльсиберия не стала его слушать и, возмущенная, вернулась к матери, от которой уже не отходила в течение всего праздника. Ночью Аламир, придя в свое укрытие напротив садовой беседки, выслушал рассказ Эльсиберии, которая изложила ему все подробности случившегося на празднике, опасаясь, как бы ее возлюбленный не заподозрил ее в сговоре с самозваным принцем. Ее чистосердечное повествование должно было развеять последние сомнения Аламира, но ему и этого показалось мало. Он вновь обратился к старому рабу, который уже привык к богатым подачкам, и передал через него Эльсиберии письмо от принца. Эльсиберия отвергла послание и отругала раба, рассказав Аламиру и на этот раз о домогательствах его друга. Аламир, довольный своими выдумками, не унимался. На сей раз он пригласил Селемина в свое укрытие, спрятавшись так, чтобы все видеть и слышать. Эльсиберия, увидев, как ей представлялось, принца Тарского, крайне поразилась и хотела уже уйти, но, почувствовав неладное, решила выяснить, что все это значит, и задержалась. Воспользовавшись ее замешательством, Селемин обратился к ней:
