Канделаки на церемонии – есть верх пошлости? Мне? Но я и сам пошляк.

Ругать его вообще имеет право только человек удачливый – любой другой тут же, тотчас, сейчас будет заклеймен как завистник.

У него давно нет личного пространства, отсюда раздражительность. Всякий ляп

сопровождается хохотом скотоподобной публики, в большинстве своем беспрецедентно глупой, как мы и чем мы себя не тешили.

АМ – ее фаворит, но из кожи вон лезет, чтоб стать любимцем ТЕХ, Главных. Которые любят в

отношении себя речи с повышенным содержанием сахара. Которые прежде разрешали

огромные тиражи и вояжи за бугор, а чуть что не так, штрафовали игнорированием и

бессонницей.

Сейчас, знаю по себе, ровно то же.

У него получается с НИМИ ладить, у меня не получается и не получится, видимо.

Вообще сейчас, когда год идет за пять, удивительно осознавать, что АМ в Останкино за

долгожителя, хотя уже срывается и в прямом эфире, в минуту слабости: как, дескать, мне все

тут, и вы, надоело!

А выпускникам журфака ему невозможно не завидовать, они о цене успеха не задумываются.

Вы известны как скандальный журналист. Где грань между допустимым с точки зрения

журналистской этики. Ведь всегда хочется поставить вопрос остро, но при этом не выйти за

рамки этой этики.

Гений и мораль не всегда дружны.

Скорее наоборот.

Меж тем АМ вкалывал с первого курса, приехав (выбравшись) из Апатит Мурманской области, из путаных зарослей провинции, где в теории все самородки, а на поверку ленивая пьянь, любящая пиздеть про недооцененность на кухнях в столь любезной им манере хипстерских

терок: «все – чмыри».

Если я правильно понял за эти годы характер АМ (а я не вхожу в ближний круг), он, как все мы, нуждается в успехе, но, в противность большинству из нас, готов заради успеха на все.

Объективно оценивая АМ, нужно признать, что при огромном количестве плюсов он издает

огромное количество несравненно пошлых ляпов, особенно когда переходит на отсебятину.

Вот тут – некая закавыка: в случае с АМ барышням, любящим его, плевать, как и что он

говорит, а люди взрослые к нему снисходительны, для людей таких он – чужой праздник, истово болтающий телемэн оттуда, где даже звонки другу просчитанные.

Все равно, что бы ни делал АМ, даже если ему препоручают вести «Евровидение», – он

непреодолимо чужеродный для истеблишмента, это читается даже в глазах.

Он, как и я, не борец с Системой, потому что он, как и я, понимает, что Системушка, конечно, уродушка, но вовсе не такая межсумочная, как многим кажется. Тут вопрос в другом: как

вписаться?

Он вписался. Его признали своим тузы. И даже капризы, непрощаемые иным, ему сходят с рук.

Однажды, когда на «Евровидении» старательно, но бесславно выступила группа

«Премьер-министр», я выругался в прямом эфире и чуть не лишил его работы (а себя лишил на

два года даже намеков на эфир). Мы не говорили очень долго. Я тогда наивно полагал себя

воплощением манифеста сознательного нигилизма, а он прикидывался лощеным инфантилом.

Прошло лет восемь, и теперь его не узнать. Он может теперь осадить, оборвать, предать

остракизму кого угодно. Когда у него микрофон, возражать ему по бессмысленности то же

самое, что вычитать из нуля, со стольким количеством лет, озвученных командой «Мотор!», неминуемо приходит масштабная самоидентификация. («Я и Родина – одно!») После стольких

лет фавора любой из вас стал бы полагать критиков тараканами, а себя – ровней эпохе. Когда

человек в хит-парадах десятый сезон, как может быть иначе? Теперь популярность не с дюйм, а с небоскреб, теперь он принадлежит не Апатитам и Первому каналу, а всей стране.

Я давно ношусь с идеей, что всех небожителей надобно обязать опубликовать свои детские

фото; как я это сделал в этой изумительной книжке: чтоб наглядной стала эволюция.

У многих из знаменитостей есть основания избегать этой на вид милой процедуры.

Худшая вещь, случавшаяся с обретшим бронзовый статус АМ, – то, что при всей бронзовости он

покуда – подневольный.

И обязан какое-то время быть соведущим у почтенного «Малахова+», который просто тезка.

И, соответственно, худшая вещь, случившаяся с «Малахов+», помимо самой передачи

«Малахов +», – это участие Андрея.

Их многое роднило – прежде всего серьезные проблемы со вкусом. (Я не про D&G.) У него, разумеется, случаются озарения, но зачем он себя превратил в бодибилдера, для меня

загадка. Нет, понятно, в здоровом теле здоровый дух, но перебарщивать за каким чертом?

Он не пьет, не курит, а я не верю, что прозрение нисходит на таких. Человек, конечно, неуязвимое звено эволюционной цепочки, но немного сумасшедшинки не помешает.

Но, не будучи в силах обуздать желание быть вхожим в высший свет, АМ приходится играть по

правилам. Ну не Шон он Пенн! Не ведает, что наши изъяны имеют свойство бросать слишком

яркий отсвет на наши достоинства. Вон Пушкин (далее Довлатов) «создавал шедевры, а погиб

героем второстепенной беллетристики». А мы-то, мы-то кто? Создатели второстепенной

беллетристики, если из логики исходить.

Якубович жестче выразился: «приложения к программе передач».

Эфирные функции.

Каждый свой успех АМ компрометирует участием в катастрофических обсуждениях, написанием книг ни о чем; он и должен быть таким: чтоб в нем легко уживались Бог и дьявол; первый объясняет участие в благотворительности, второй стопорит развитие, провоцирует

эксплуатировать все одни и те же находки, принуждает быть беспринципным до

шизофренического блеска (отсюда равно вдохновенные обсуждения инцеста в студии и

ведение аукциона).

Это я жертва многовластия, а АМ всю сознательную жизнь знает только одного хозяина

Эрнста, адепта-апостола-апологета гигантомании. Это он выпестовал чемпиона (по крайней

мере, СНГ) по многоглаголанию, каковое есть первый признак самохвальства и ячества (кому, как не мне, судить).

АМ, как классический карьерист, уловил-таки основной смысл шоу-бизнесовой суетни: себялюбие небоскребное. Так было во времена, когда культура насильно тащила в небеса, так

тем более сейчас, когда она макает в помойку.

А перестать быть самовлюбленным и постараться быть просто хорошим человеком АМ

позволяет себе только в холостяцкой опочивальне.

При этом (а может быть, в силу выше сказанного, это как раз логично) трудно найти более

обидчивого – при такой-то удачливости! – ведущего, откровенно саботирующего всякого, если

всяк показался ему непочтительным.

Это так же нелепо, как натужное презрение к успеху, которое выказывает новая формация

ведущих. Хорошо еще, что при презрении к успеху не так очевидно презрение к людям, к тем

самым, что сделали эту ху…сосню звездами.

На их фоне АМ – исполин! Он любит прикинуться инфантилом, но не все же время!

Он хотел быть звездой не где-то там, в блаженном далеко, а сей момент.

Сей момент не выгорело.

Но в принципе! Годы поденщины – и вот тебе слава большой порцией!

Где-то в кадровых высях под началом Эрнста ломают башку, что делать с АМ далее? Про

инцест, про лжецелителей, про умерших в нищете народных любимцев он снял уже четыреста

тысяч программ, и глаза его уже не горят, энергетическое остроумие сходит на нет, дух

слабеет.

Так, глядишь, в ересь впадет!

Норов-то какой! Хватит на табун мустангов.

В отличие от других, ему есть куда расти.

А пока геометрически прогрессирующая драма. Которая может обернуться тленом.

Ладно бы плоти, абонемент в фитнес-клуб у него пожизненный, – тленом души.

Я, как любящий АМ, этого Эрнсту не спущу.

P. S. Я ходил к нему на вечеринку, посвященную пятилетию «Пусть говорят». Я нашел его в

превосходной форме, в отменном настроении. Мы обнялись – две ходячие таблетки от