детей.

Игра (если это не игра в Мариборе) укажет путь, наставит на него, не пнет лежачего, но

вдохновит его великостью цели в конце пути.

Клинт Иствуд, человек, который так вкусно и стильно состарился, что самому хочется

расплеваться с пустоголовой молодостью, снял фильм про Нельсона Манделу и про Игру.

Известно, что Вы выбежали на футбольное поле на ЕВРО-2004! Зачем?

Это был безупречный акт патриотизма. Я не выебывался, я просто хотел дать в морду судье. И

дал.

94-й год, ЮАР, Кубок мира. Простой и величавый Мандела, 30 лет оттрубивший в

камере-одиночке за то, что хотел, чтобы все люди любили друг друга или по крайности

уважали, – президент страны, с оханьем-аханьем выбирающейся из путаных зарослей

практической ненависти и возвращающейся к столь любезной Манделе пронизанной любовью

и уважением живой жизни. Черное население ненавидит свою сборную, как символ прошлого с

апартеидом во главе; ненавидит, как мы ненавидели свою после Словении, но то была

ненависть иного разбора, к безжизненным личинкам, не ведающим стыда, а тут на кону – Игра, способная объединить страну, чужака заделать своим и своим заделаться чужаком, и Мандела, как сейчас считаю, напутствует сборную, чтоб истово билась та за покореженную свою, но

великую родину, которую полили кровью, а надо бы слезами радости, у которой отобрали все, кроме достоинства, а Игра, кроме всего прочего, учит, что достоинство выше мести, выше

вообще всего, даже, страшно вымолвить, российского «Кодекса чести», не соблюдаемого никем, кроме, конечно, Дика Адвоката.

Вот про такую невыносимую банальность толковал Мандела с капитаном сборной, которого

сыграл американец Мэтт Дэймон, человек с лицом резко помолодевшего Анюкова, если бы еще

Анюков устранил угрюмую обреченность с физиономии.

Вот про такую невыносимую банальность снял небанальный шедевр Клинт Иствуд, первее

даже меня осознавший, что есть случаи, когда пафоса не может быть слишком много, – 30 лет

в тюрьме, например, или любая игра на Кубке мира, не говоря уж про Победу.

Не знаю, как сказать об этом, кроме как сказать напрямик, без пышных выражений: последние

пятнадцать минут фильма, самые напряженные, я просидел с влажными глазами.

Там, конечно, как положено в Голливуде, есть несколько минут эзотерической болтовни, но все

прочее время отведено Игре – на поле, с Судьбой, с Самим собой, Игре, которая часто на

выживание. У нас же остаток жизни бойцы проведут, доказывая свое право на питие и курение; и остаток же жизни посветят эзотерической болтовне на тему, как они счастливы, что, даже

позорно проиграв, право пить и курить отстояли!

Не всем везет с таким наставником, как Мандела, но у сборной США есть Обама, который ее

напутствовал, ибо тоже понимает важность Игры, а сама сборная влюбила меня в себя еще в

2002-м, привычно позорном для нас году. А наши в Мариборе ходили пешком по полю в

присутствии Первого лица, прилетевшего, потому что понимавшего важность Игры.

Ваши нимбы не пропустили, небось, такую чепуху, как выбегание на поле ЧЕ-2004 во время

матча Португалия-Россия?

Вот он, антигерой, в лиссабонском каменном мешке.

Я, певец дребедени, лишних мыслей, ломаных линий, я верю в Игру, в то, что нужно знать и

петь гимн своей страны, как немцы, в женское восхищение, как допинг, верю в навешенный

крученый мяч, в то, что французам воздастся за то, что обидели североирландцев, верю в

хороший бурбон и в то, что Словения не выйдет из группы, в то, что Марадоне преподнесут

урок, как Игра не терпит хамства и белого порошка, в этюд Уткина об утраченной любви в

2006-м, привычно позорном для нас году, в то, что сербы будут биться, но безуспешно, в мат на

трибунах, но – когда нет детей и дам, я верю в мягкое порно, в многодетного, чуть менее моего, Ковальчука, в раннего Михалкова, в гирлянды на окнах в Новый год, а также верю в то, что

невозможно, если ты любишь Игру, если аллергически воспринимаешь неуважение к ней.

На фото я, Полупаныч и Павел Буров.

ПБ – наш орел. Каждый день с недавних пор я благодарю его мысленно за то, что он

участвовал в моем возрождении (кроме всего, издание «Наша Версия» вошла в мою жизнь с

его подачи).

В своем роде ПБ – король. Он Кинг организации, обхода острых углов. Голову он не опускает. В

свою личную Вселенную, полную полной душевной жизни, он не пускает никого. А меня

впустил.

Он всегда рядом.

После «Непокоренного» (так называется фильм) понимаешь, почему наших нет в ЮАР: потому

что там не может быть, да и не должно, тех, кто добровольно погружается в ад, ложно оценив

обстоятельства и собственное в них место.

Отар, Вы курите? Если да, то что?

Увы, я очень активен в этой области. Но – только сигары.

Кто не любит Игру, тот не умеет играть, недостоин Ее. Нас.

Ах, да. Иствуд снял про Манделу и про регби. Но здесь разницы никакой, речь про Игру, в

которой вины и обмана нет, и она никогда, никогда не бывает скучной.

Право пить и курить

Что до хоккеистов вообще, в день, когда они проиграли, газета цвета дерьма вышла с

заголовком «Можете курить!». Это было то самое издание, полпреды которого засняли

курящих бойцов на том же ЧМ на выходе из ресторации, вследствие чего разгорелся скандал, и

наша дружина объявила прессе бойкот. Я в кругу друзей, жалко, не «Нашей Версии», предложил такой заголовок «Весь чемпионат сборная России посвятила священной войне за

право пить и курить. Победила!».

Кому-то, очень многим, слава «Comedy Clab» не дает покоя, а я, например, рад успеху вечных

ерников. Например, Саши Реввы, вблизи еще и трепетного, склонного к самоанализу артиста.

Обложечный Пирожков, обаятельный шут.

Конечно, с ними происходят разные истории. Кто-то заважничал, кто-то отрепетировал

таинственные взоры, кто-то окутал себя завесой топорной мифологии, но главное: все они

признают, что я на них повлиял. Правда.

С нами Серега Крупнов: человек, который способен одарить небо. Если его влюбить в себя.

Lost and forgotten

Великого Костю Цзю (видите, и я туда же: ну какой он нам Костя, в сторону амикошонство, дамы и господа: Константин Борисович!). Переписываем экспозицию. Великого спортсмена

Константина Борисовича Цзю превращают в шоумена, в любимца муз, в потешного хозяина

морей. Посвящают его в свой свинский кодекс бесчестья. Но я не об этом сейчас.

Я встретился и спознался с Маэстро на съемках несокрушимо ядовитой программы Comedy Woman, само участие в каковой свидетельствует о наличии у персоны чувства самоиронии. У

него проницательный ум, моментальная – еще бы! – реакция; он доброжелателен, что твой

аксакал, открыт настежь, как большой ребенок. Разумеется, в шоу мы играли самих себя, и

даже там, в этом бедламе, я видел по его глазам, КАК ему не хватает бокса! Я нахально

озвучиваю сие наблюдение, КЦ не отрицает, вздохнув. Еще раз вздыхает. Еще раз

подтверждает. Я – ему:

– Так вернитесь, вы в отменной форме, полгода для наведения глянца – и берегись, визави!

– Что ты! Если бы супруга узнала, что ты меня уговариваешь вернуться в бокс, она тебя самого

отправила бы в нокаут.

Да, кому, как не благоверной, знать иронию боксерской жизни: ликование рождается из

настоящей боли, только ликование длится вечер, а больно всегда. За вычетом вечера, когда

случился триумф.

Цзю не заявлял об уходе из большого спорта, он взял тайм-аут после обидного проигрыша

британцу Хаттону. Он не рвал и метал, а решил избыть усталость. Если вдуматься, не окажется

ли, что пауза затянулась? Если вдуматься еще раз, не окажется ли, что в расцвете сил и лет КЦ, подряжаясь на участие в разной степени качественности шоу, тратит время впустую?

Не находите, что невостребованность выдающихся персоналий есть абсурд, и абсурд, граничащий с преступлением? Мы скоро просто привыкнем проигрывать Олимпиады: что