Многие, но, благодарение Богу, не все.
И на тех, кто входит в спасительный для мужчин разряд «НЕ ВСЕ», мы, осоловевшие, смотрим
потерянно и не знаем, ЧТО им сказать.
И длим, длим этот дивертисмент, фальшиво исполняя партию и хорохорясь что есть мочи. Они
улыбчиво смотрят и ждут.
Мы уповаем на силу, не веря в то, что они – сильнее, они сильнее – потому что мы спринтеры, а
они – стайеры.
У женщин верный глаз и верная походка.
Они куда более цепки, потому что в куда большей степени дорожат жизнью, не
высокомерничают с ней, соблюдают субординацию.
Они по определению мудрее нас, потому что мы, мужики, полагаемся на пламенный и мотор, а
они – на интуицию.
Фото: Анатолий Ломохов
Я могу показаться ходячим набором пошлости, но мне «Сибирские морозы» кажутся
идеальной поп-песней. Когда я об этом сказал Владимиру Кузьмину, он фыркнул. Если вы
сделаете такой же комплимент ему, он так же поморщится. Мужчина он, рокер он потому что.
Способный при этом писать вдохновенные оды любви, веселые пьески, жесткие саги про путь, долгий-долгий, к сердцу любимой.
На фото – с музой маэстро, его благоверной Катей.
Они знают все наши слабые места, и все наши слабые места они могут поразить и ядовитой
репликой, и симфонией лести, но чаще – просто взором, полным укоризны.
Когда мы исполняем реквием по несбывшемуся, мы этот реквием и исполняем на весь мир, они
же – тихо-тихо, утрут слезинку – и топают дальше.
У каждой женщины свой почерк, у каждой почти каждый мужчина – жертва нивелирования.
Их волнующие округлости, даже их силиконовые прелести – наш генеральный допинг, если
решиться и сказать наконец сермяжную правду.
Как стакан красного вина, в меру забористого, изводит холестерин, так женщина поворотом
головы сводит холестерин и прочие гадости, прописавшиеся в организме, на нет.
Они умеют пресные будни превратить в фиесту, умеют почти все. Мы не умеем пресные будни
превращать в фиесту, не умеем почти все.
Мои личные попытки установить на своей территории царство домостроя имели бесславный
исход, потому что нужно уметь договариваться даже в мелочах, а мы – разве умеем?
Сколько раз Вы были женаты?
Один. И – избави меня…
Нет слов на эту тему.
Даже самые отъявленные жрицы любви – на поверку маленькие девочки, сосланные во
взрослую жизнь.
Все диверсионные маневры, совершаемые ими, – это на самом деле элемент оборонительной
стратегии.
У нас узкий мир, он заселен вещами, и их мир, конечно, тоже заселен вещами, но их мир много
шире, потому что грезы – их сестры, они наделены воображением и против нас воображением
пользуются!
Что у нас есть? Апломб, карты, машины и завышенная самооценка. Мы можем дышать на
ладан, но будем набивать себе цену.
Они тоже набивают себе цену, но артистично, без надрыва. У них роль просто другая –обворожить. У нас – выпендриться.
От молодых ногтей мы с великой иллюзией, что мы главнее, не расстаемся. Мудрая женщина
отходит в сторону, незло улыбается и с помощью трех тысяч уловок направляет к победе, оставляя нас в полной уверенности, что победа – наша, мы же «пахали». Победа, может, и
наша, только кто был полководцем?
Без женщин нам грозит увядание и испарение, не иначе.
Говорят, в Краснодаре самые красивые девушки. Вы с этим согласны?
Согласен (подхалимский фальцет – О. К.).
Нам не на кого будет спускать всех собак, топать ногами, не говоря о том, что некого будет
обнимать и некому будет шептать на ушко ласковые, жаркие слова (не друг дружке же, в
самом деле!).
Когда они уходят от нас – для нас это удар в солнечное сплетение, и дух становится тяжким, и
нечем дышать.
Потому что на самом деле мы ХОТИМ, чтобы они дирижировали нашей взбалмошной жизнью, чтоб освещали ее, чтоб помогали, когда надо, держать оборону!
Любой день без НИХ – пустой, как песня с плохими рифмами, злобный, глупый, трусливый, любой день без НИХ – адская комбинация из потерянности и подавленности.
Питерские циклоп и известная пожирательница олигархических сердец, любящая, когда надо.
Про все на свете говорит «пиздец!»
Я никогда бы не признал этого раньше, когда был на несколько световых лет моложе и глупее; но ничего, годы и меня укатали, и мне хочется пропеть им песнь о том, что ОНИ, ОНА – смысл
нашей жизни. В этой песне – извинения, гордость, восхищение, эта песня огнем горит!
Они для нас – фотография на пианино, давно лишившая нас покоя, черные и светлые дни, ночной звонок, ополоумевшее сердцебиение, приступы явности, звездочки, обещания, ответы
без вопросов и наоборот, каждый рассвет, они – больше, чем жизнь, время как пытка, выбор, прожекты, правда о нас самих, нирвана и инфаркт.
Примите нашу любовь, простите нашу любовь, не отвергайте нашу любовь!!!
Будто кто-то лампочку выключил
Добрая женщина Валентина Толкунова уходила медленно и тяжело. Болела долго, организм
ослабел и не выдержал.
Как будто кто-то лампочку выключил (я про ее улыбку).
Медленно и неумолимо уходящая натура…
В исходе прошлого века и на заре своей карьеры я был соведущим безумной, как сейчас
написали бы, сияющей параноидальным волшебством программы «Партийная зона» на
частном, а посему в известном смысле восхитительно безумном «ТВ-6». Программа выходила в
ночь на понедельник, в ней зарождался обманчиво легкий стиль общения со знаменитостями.
Теперь понимаю, что многое выглядело нелепо и за такое амикошонство надо было сечь нас, а
не поощрять. Тогда – не понимал и в эту веселую клоаку заманивал душевных гостей; ибо
именно я отвечал за знаменитостей.
Они же, столпы, были как-то тяжелы на подъем, не очень-то рвались в ночное да к оголтелому
Кушу. Толкунова приехала. Со стороны казалось, что угодила она на наш шабаш случайно: она
нам представлялась инопланетянкой, мы – ей. Но нет, не случайно. Она была жадной до нового: призналась мне, что нуждается в подпитке, что находит по-своему интересными наши лица (я
бы выразился – рожи).
Выглядела она шикарно. Улыбка – вот чем она брала. Открыточно красивая и предельно
искренняя. Я-то эту улыбку видел и был ею согрет.
Даже тогда, когда прямого эфира, будь он проклят, на нее не хватило, а я, пригласивший ее, даром что без вины виноватый, чувствовал себя совершеннейшим уродом, – даже тогда она
была неожиданно благостной. Я опустил очи долу и чего-то мямлил, опустошенный
кромешным стыдом, а Толкунова знай себе повторяет: для меня это новые впечатления, спасибо, Отар. Годы спустя я узнал, что дело было не в лимите, а в том, что наверху после
нашего с ней интервью какой-то идиот решил, что Толкунова с песнями своими «не
вписывается» – уже зарождалось отвратное понятие «неформат»! – и позвонил продюсерам
программы. А те, зная мой безнадежно конфликтный нрав, солгали мне: «В следующий раз».
Вы любите, когда Вас жалеют? Самая Ваша большая потеря?
Уверяю вас, жалость не унижает.
Потеря – мама и папа.
Из неодушевленных – утрата способности незашоренно мыслить.
А я так хотел, чтоб Она спела! С этой внушающей надежду на лучшее улыбкой, знаменитым
голосом любую из песен на простые стихи и мелодию, в которой красота негромко-неброско
намекает, что жизнь бесконечна…Великая русская певица пришла в мою жизнь, успела
улыбнуться на всю мою оставшуюся, а в дверях сказала: ну и шут с ним, а песни мои дома
послушай. Сижу, слушаю, улыбаюсь.
Глава, в которой немного о спорте и одном хулиганском поступке
В преддверии ЧМ-10
Теологии я предпочитаю метафизику. Понимаете, в Игре обмана вины нет, и она никогда не
бывает скучной, что делает ее похожей на антологию Фрэнка Синатры, на рассвет в горах, на
первый поход в цирк, на дачные посиделки с теми, кого любишь, на утренние улыбки моих
