Поэтому подался в кино, хочет детей. Слышите? Кино и детей ему подавай. Насчет детей

промолчу, а кино – почему нет? У ФК, на всех фронтах желающего быть первым, везде

кратко-временный сеанс любви с предметом. Независимо от качества предмета.

Отар, сложно ли быть известным? Слава не портит?

Слава портит всех. Маскулинные идолы мутируют в женоподобных крольчих – и наоборот.

Роль в новой киношке Марюса Вайсберга у него не главная, но смыслообразующая. Что первая

часть, что вторая – умеренно смешные, а ФК… что написать, не знаю. ФК и в кино ФК. Но кино

зряшное, вот что. Мелкотравчатое какое-то для затеянного не для мелкой суеты Филиппа.

Сальное. Такие мюзиклы априори обречены: голосят, наша природа донтандэстэнд такое

дерьмо. Спираль, порожденная его вездесущностью, прошла точку полного витка (он даже был

женат, помните?), и я говорю ему: полно, шеф, отрекись от побочного, пой! Лучше пой.

P. S. Я уверен, что Он еще долго-долго будет № 1.

И я рад этому.

Как, наверное, этому рад Он.

Аллегрова

Мнимо грубый, на поверку сентиментальная квашня, старомодно убежденная, что сермяга

победит силикон, что объятия длят жизнь, всякая даруемая нами улыбка есть правильный знак

по дороге в эдем, я негаданно накатал статью про Аллегрову Ирину.

Надо ли говорить, что текст был путаный: я называл ее Королевой, но Вульгарной, то есть

Вульгарной, но Королевой. При всей путаности текст, мне казалось, дышал симпатией. Ей

передали не то и не так, мне передали, что совсем скоро меня принудят лизать огненную

сковородку.

Через месяц я встретился с ней на юбилее непростого человека, и первые минут пять между

нами потрескивало электричество.

После она отменила гнев, я раза три удачно сострил, потом она в лоб спрашивает, какие три ее

песни мне по нраву, а меня, знаете ли, на понт не возьмешь, и, хоть и завладела бледность

рожей моей, я выпалил: «Транзитный пассажир», «Улыбка папы», «Фотография 9Ч12» – и

победоносно профальцетил: «С наивной подписью на память».

И – еще добавил, что ее несколько манерную линию поведения на сцене украшают очень точно

подобранные песни – как внезапные ясности.

Если вы сначала послушаете отвратную песню «Угонщица», а потом безуспешно будете

унимать сердце, слушая «Не опоздай», вы быстренько поймете, что ИА в курсе, что такое

биржа, и в курсе, что биржевой курс романтики всегда высок.

Пройдя земную жизнь до половины, она разгадала несколько тайн. Одна из них такая: если

глаза необманные и приложить некоторые усилия, можно переплавить невзгоды в арт-продукт, заменяющий фармацевтику.

Остаточный запас мифа об Ирине Аллегровой – как и обо мне – еще не просто велик, а

преумножается.

В этом смысле показательна история с песней «Транзитный пассажир».

В этой песне быль, случившаяся с каждой второй женщиной большой страны, у которой

(женщины, не страны) и впрямь есть повод для кручины. Но кручина… м-м-м-м…

непродуктивна. В совокупности с иными мелкотравчатостями ведет к духовному тлену.

Ведь если по делу, жизнь страшно била ИА. Состояла из пощечин и подзатыльников, а

триумфы, все до одного, были рукотворными. Жизнь ведь сука такая, обязывая нас к

самодисциплине, делает все, чтоб поглумиться всласть над нашей природой.

Если вы не заметили, именно в означенной песне или, например, в «Тем дням счастливым не

вернуться, и не вернуть любовь, ты знаешь. Но только бы тебе не поскользнуться, легко ступая

по моим слезам» видна горькая улыбка над бренностью жизни и тщетой надежд.

Даже эти, означенные, слезы можно и должно переплавить в арт-продукт, в пилюлю, в кимоно, в высокую улыбку.

Даже если песня фиксирует разъедаемое безумием сознание одинокой женщины, ИА в конце

улыбается, из каковой улыбки следует, что порох-то есть, что льду не победить, что вера в себя

и чувство самосохранения целительны.

Тут вам не шелуха необеспеченных смыслом слов, но почти байроническое стремление

исследовать все необычное и запрещенное из области женских эмоций.

Вы, верно, не осведомлены на тот счет, что, когда и ИА в плохом настроении, к ней лучше не

приближаться.

А когда она вне себя от горя, я тоже знаю. Послушайте «Улыбку папы» еще раз.

История ее лирической героини – история каждой женщины, которую я знал и знаю в той

степени или в этой.

Условно выражаясь, это аутентичная вполне себе хроника живых борений (за счастье) женской

души.

Нагнуться, наклониться, сжать зубы – и взлететь; так-то, подруги мои.

ИА оформила мэсседж: небесная и земная власть – на нашей стороне.

Когда мы любим, здесь и сейчас.

«Агата Кристи»

Ни одна группа не подарила мне такое количество шедевров, помогавших мне в битве с

невзгодами и в войнах с самим собой, как «Агата Кристи», как интеллектуальные хитрованы

братовья Самойловы.

Вот к ним относится пресловутое «когда б вы знали, из какого сора…». Добавьте к этому

гримасы быта, душевный коллаж не разумеющих нас половинок, добавьте к этому курс евро, нежелание видеть никого, слезы по ночам… Вот как из всего этого, сквозь все этого начинает

бить ослепительный свет подлинности? Вас эта тайна не изводит?

Правда ли, что с братанами Глебом и Вадимом Вы употребляли транквилизаторы типа

реланиума? Насколько серьезно у Вас обстоят дела с этим?

С ними – нет, но вообще, к стыду своему, – да. Никакие могущественные силы не могли

заставить меня прекратить.

Кроме воли, стыда и ответственности.

Я не готов променять песню «Четыре слова про любовь» даже на постановку «Лебединого

озера» с Киркоровым в главной роли.

Иные песни, написанные от имени запертого в узилище разъеденного безумием сознания

человека, неотразимы.

Какие страсти, пардон, мордасти в каждом альбоме!

Вершинная работа последних лет – «Я поцелую провода» – могущественный гимн

сознательного лирического анархизма в исполнении (анти)героя, которого не принудишь

делать то, к чему не лежит его душа, даже если воскресишь Иисуса.

«Агата Кристи» опрокидывает тезис, что гений и хороший вкус не всегда ходят об руку. Иногда

вот прогуливаются.

По отношению к шоу-бизнесу братовья Самойловы всегда вели себя равнодушно и отстраненно, как селезень на пруду.

Особенно после кончины клавишника Саши Козлова (подозреваю, от наркотиков), всегдашнего

противника тусклого мироощущения.

Женатый Басков, молчаливый Отарик, совестливый Саакашвили

Говорят, что бывший тесть Баскова теперь в пику ему спонсирует Киркорова; чем не анекдот.

Вообще говоря, женатый Басков – это молчаливый Отарик, а Зверев, у которого сын, явление

такого же высшего порядка, как совестливый Саакашвили.

Алибасов

Я обожаю предаваться воспоминаниям, мне мемуары не страшны, моя память избирательна, посему я нескончаемо готов славословить судьбу-индейку и восхвалять людей, которые мне

дороги (вот такой я счастливый сукин сын).

Ваша мечта?

Чтоб столько денег, что не будет необходимости выходить из дому.

Бари Алибасов всю сознательную жизнь вопиет против искажения природы человека, не

умеющего отделить зерна от плевел, доплыть до противного берега.

Он умеет быть элегантно ироничным, любит быть эпатирующе откровенным, он жадно

жовиальный, он умеет играть в запертого в узилище, разъедаемого безумием сознания, со

знанием дела переведет с казахского на грузинский «чувство самосохранения», способен

уверить вас, что превратит лед в порох и наоборот.

Если Айзеншпис оставил нам в наследство таранный метод продюсирования, то Бари – даже

при всей нонешней шаткости нанайской карьеры – продолжает культивировать лукавую методу, в основе которой изощренный интеллект.

В мыслительный репертуар подавляющего большинства людей понимать БА пунктом не входит, потому что мыслительного репертуара нет, а его мысли что газмановские скакуны.