Как лапидарно на этот вопрос ответствовать? Когда дома ждут, когда есть сигара, диск, и

никто не ссорится.

Тошнотный штамп: он сыграл огромную роль в моей жизни.

Но это правда.

Фото: Анатолий Ломохов

Никас Сафронов относился ко мне трепетно. Потом перестал, как Долина. Сейчас я на коне: читай книгу, и они с Долиной снова будут относиться ко мне трепетно.

Мурат Насыров. Никогда его не забуду

…Помимо всего прочего, я искренне полагаю песнь «Я – это ты, ты – это я» одной из лучших в

истории российской поп-музыки.

Он сам лишил себя жизни.

Нет, вы не прочли:

ОН САМ ЛИШИЛ СЕБЯ ЖИЗНИ.

Он был патентованным высокоинтеллектуальным холериком – невротиком; он был чудесным

иногда, иногда невозможным парнем.

Другой патент – на звание популярного поп-исполнителя – он получил после безделицы под

названием «Мальчик хочет в Тамбов». И на семисотом исполнении этой вещички проклинал и

себя, и нас всех.

Чего Вы боитесь?

Дураков. Молодых людей со старообразной внешностью. Любви – но ее же и желаю.

Он был порядочным парнем, витавшим в эмпиреях и абсолютно не приспособленным к

будничной жизни.

Он не был самым примерным мужем, но он был мужем самой, хорошо, одной из самых

порядочных жен – Наташи.

Два молодых существа, любившие друг друга со студенческой нищеты, и эта любовь была за

пределами рациональной мысли.

Он выпрыгнул из окна в мозглую погоду, употребив расширяющие сознание вещества, ибо

«любви нас не природа учит, а первый пакостный роман».

Мы обменивались эпистолами: вот одна из его записок – манерная, но из которой ясно, что он

был тончайший и неровный паренек, более всего любивший звуки и полемику на музыкальные

темы.

К записке прилагался диск. На диске… Бетховен, Вивальди, Шопен.

Я никогда Его не забуду.

Отару Кушанашвили

Произнести слова, в которых Вы, мой друг, сможете отыскать неизведанную правду

морфофонетических словообразований и транскрипций, не использованных Вами же в

бытность меркантильных потуг моего визави, сопровождающихся безотносительным восторгом

недополовозрелой публики, как таковой по природе нашего же ее восприятия, крайне

бессмысленно.

Я не хочу играть словами,Привык излечивать делами.

Однако ж строки, адресованные человеку – искателю правды и добра, не могут быть оставлены

без внимания. Старик, да разве может быть соизмеримо сознание, подобное нашему с тобой, с

чем-либо, хотя бы отдаленно напоминающее мозговые клетчатки организма, гордо носящего…

Но не это смысл, поверь мне. Люди рождены не для того, чтобы, возводя над собою ореол, честолюбиво зычно во всеуслышание, до посинения в мошонке, публично доказывать всем и

вся свою святость и близость к гению. Нет, Отар, я не стремлюсь заполнить пробелы

необузданной ценой нравоучений, ты же знаешь, я не из тех.

Но я буду искать гармонию в жизни, а иногда и создавать. Но не конверт будет являться

производным для неплагиатичного соединения воедино бемолей и диезов, а нечто иное, более

дорогостоящее. Моя доля такова… и в этом моя правда миропонимания и правильного

использования своего предназначения в среде себе подобных.

Велика наша роль.Я не шут, не король.Ты не Бог, не плебей.Мы во власти теней.Ты, Отар, не

суди,Крылья освободи.И прольет небо светНа остаток тех лет,Что дарованы нам,Вездесущим

парням.Так что будь, не грусти,Если что-то не так,Гари Барлоу прости…

Думаю, старик, этот потаенный CD откроет тебе тайны невосполнимых фантазий и ностальгии

того уходящего времени беззаботного мировосприятия и невинности.

Жму обеими.

С искренним уважением М. НасыровКобзон

Он есть (не пришел, а – есть, Он всегда был) в мире пластиковых звезд, со вкусом и запахом

реальности, но их, вкус и запах, с собой принес, он эту реальность воплощает.

Мама моя покойная светлела лицом, когда видела его, и злилась, когда его называли при ней

мафиозо.

Мой папа – долгожитель, которому палец в рот не клади и который избирателен что твой

король, сказал мне: если, говорит, с кем-то на закате дней моих, восхитительно несладких и

пугающе чудесных, и пить, то только с Ним.

Есть мистика, есть гороскопы, есть ученые мужи, есть коллайдер или как его там – и есть

Кобзон.

Мы записывали с ним интервью, и он, среди прочего, сказал, что всегда умел радоваться

маленьким радостям, даже если они оказывались эфемерными, всегда мечтать любил, даже

если мечты эти казались всем эфемерными.

– Но вы же практик, – вставил я.

– Одно с другим не сочетается? – улыбнулся он.

Это место из интервью удалили. Разумеется.

Не предаваться унынию учит он.

Даже тех, кому он не приносил и не приносит музыкальной радости.

Даже молодые да ранние безоговорочно признают Его безоговорочным образцом.

Он может спеть и про ночное море, где каждый из нас замирал в божественном восторге и

божественной тоске, среди немолчного шума и пылающей звездной бездны, и следом

отчеканить осанну людям в форме. Он может быть пламенным трибуном и человеком, нежно

поющим о расставании, предвосхищающем перемещение в небесный приют.

Он умеет горько улыбаться над бренностью героев, нет, Норд-Ост жизни и тщетой надежд, но

знает, что ему, как артисту ненизкого полета, вменено в обязанность дарить надежду другим, по сегодня полагающим ИК совершенным артистом.

ИК не знает, из другого теста, что такое просчитанный успех, или же просто он попал в нерв

времени тем, что пел отменно песни, внушающие возможность счастья.

Сталкивались Вы с предательством? Можете ли Вы предать?

Да, меня пытались нагнуть. Но поскольку я сам не идеален (хотя до голого предательства не

доходило), чего тут апофегмы толкать.

Половина страны убеждена, что ИК способен лед превратить в порох, чувственными речами и

песнями помочь сохранить лицо, остановить (как он это сделал во время кошмара

«Норд-Оста») запертых в узилище разъедаемого безумием сознания обдолбанных фанатиков.

В Наташу Кобзон я был влюбленный!

Я был шумный, но невнятный, разумеется, обаятельный, но до неприличия закомплексованный.

P. S. Таки так и есть: они слитые для меня воедино: Родина моя и мой Кобзон.

И зачем Киркорову синематограф? Лучше бы пел

Я уже писал однажды про Киркорова, что он полон силы и огня, часто по-артистически

безумен, но ему не хватает большого стиля, он зачастую не в ладах со вкусом. И все-таки я его

люблю и потому понимаю природу любви к нему. Он – верный. Себялюбец, конечно, еще тот, но, уверяю вас, в науке выстраивания правильных отношений с социумом толк знает. А уж в

том, как строить карьеру, ему просто равных нет.

Пока иные, скрючившись, валяются средь дымящихся руин много обещавших карьер, ФК

движется вперед. Очевидно, он и в приватных беседах признает, что его жизнь на эстраде, где

он с младых ногтей и где он скала среди холмиков, ему наскучила. А в преддверии выхода на

экраны фильма «Любовь в большом городе-2» и публично была произнесена парочка очень

сильных выражений.

Смысл и сила их как раз в том, что практически потерян интерес к этому, эстрадному, принесшему ему оглушительную славу роду деятельности, ибо – расти дальше некуда. Он уже

ходил веселыми ногами в продюсирование. Мюзикл на его счету, артисты. ФК, при том при

всем, как продюсер решил перешагнуть чрез период ученичества, созревания, то есть, не

постигнув азбуки, взялся писать роман. Мюзикл почил, Стоцкая, Агурбаш, Колдун… Где они?

Сейчас помогает Лорак и… Билану. Чтоб тот в третий раз поехал на Евровидение, что само по

себе выше всякого разумения. Киркорову скучно. С математикой у него всегда была любовь –его волнует художественная сторона вопроса. Любимец муз хочет быть любимцем ВСЕХ муз.