В люксе, куда забрался вторженец, проживала супружеская пара из Прибалтики: двое престарелых аристократов, приехавшие навестить город детства. Тот факт, что «новые прибалты» родились и выросли в России, на них не сказался никак: супруги говорили с сильным акцентом, смотрели на всех презрительно и, кушая в баре, протирали носовыми платками и без того стерильно чистые приборы. Человечишка, проникший в номер, никак не вписывался в круг общения аристократов: насколько сумел рассмотреть Март, он имел сильно уголовную внешность, двигался крадучись и, кроме всего, походя спер ключи в конторке, воспользовавшись сиюминутным отсутствием «этажерки».

Такую странную активность постороннего лица в непосредственной близости от своего логова Директор не одобрил сразу. Еще больше он не одобрил поведения человечишки, когда сумел рассмотреть, чем тот занимается в «зимнем саду» соседей.

– Вот так ничего себе… – озадаченно пробормотал Март, возвращаясь в прихожую и вновь облачаясь в свою одежду. Цапнув с тумбочки «Кенвуд», Директор набрал номер Дока.

– Уже идем, – с легкой паникой в голосе сообщил Умник. – Буквально три минуты. Я в принципе готов, но у нас, понимаете, одна ванная, так что… Сейчас Док из ванной…

– Пусть себе моется, – нетерпеливо буркнул Директор. – Ты одет?

– Так точно, – с частичным облегчением доложил Умник.

– Дуй на резервную лестницу, – распорядился Март. – Встань на площадке между третьим и четвертым этажами, жди команды. Телефон не отключай, будь на связи, ничего не спрашивай, пока не скажу. Доку передай – пусть минут десять из номера не выходит. Все, вперед!

Не отключая телефона, Директор быстро покинул номер, прогулялся по коридору и прошел через холл к лифтовой площадке. Отрегулировал угол одной из распахнутых створок массивной стеклянной двери, ведущей из холла к лифтам – чтобы отражался максимально больший фрагмент коридора, и принялся ждать.

«Этажерка» так и не появилась – по всей видимости, уповая на полуденное безлюдье, гоняет чаи с техничкой в служебном помещении. Безобразие! Наплевательское отношение к исполнению обязанностей. При желании можно пройтись по всем номерам с «зимними садами» и посеять на радость транзитным жителям пару десятков противотанковых мин с таймерными взрывателями.

Минут через восемь в коридоре показался мелкий вторженец. Выждав несколько секунд, Директор нажал кнопку вызова лифта, повернулся вполоборота к витринному окну и сделал вид, что скучающе созерцает художественно оформленные местными тинейджерами мусорные баки во внутреннем дворе гостиницы.

Человечишка приблизился к конторке, водрузил изъятые ключи на место и присоединился к Марту. За ту минуту, что они ждали лифта, Директор успел во всех подробностях просканировать невзрачную персону: срисовал, заприметил, запомнил, оставил на матрице неизгладимый отпечаток – на всякий случай. От персоны за версту сифонило свежайшим перегаром и еще каким-то неприятным ароматом. Оная же персона заметно покачивалась, устало потирала ладонями рябоватое лицо и, судя по внешним признакам, пребывала примерно в таком же состоянии, что вчера и сам Директор на момент выхода из ресторанного комплекса «Кристалл».

«Однако! – мысленно посочувствовал Март. – Оно еще в таком виде умудряется проникать в чужие номера и закапывать там черт знает что. Да это просто подвиг!»

Лифт прибыл. Не спросясь, в какую сторону едет высокий попутчик, человечишка шагнул в отделанную под орех кабину, привалился для устойчивости спиной к панели, расставил широко ноги и скрестил руки на груди.

– Вам на какой? – поинтересовался Директор, поднося палец к кнопкам.

Человечишка, не поднимая век, ткнул большим пальцем вверх и невнятно выдавил:

– Чет… чет-врт…

Директор нажал кнопки «четыре» и «шесть». Через этаж человечишка вышел, а Март поехал далее, быстро набормотав засевшему на канале связи Умнику:

– Подымись на четвертый, иди по коридору к лифтовой площадке. Объект – мелкий рябоватый мужичок, одет в «адидасовские» трико, тапочки, синюю футболку, пьяный. Посмотри, в какой номер зайдет…

Приехав на шестой этаж, Март выждал минуту, затем вернулся на четвертый и принял у подоспевшего на площадку Умника доклад:

– Четыреста двадцатый. Действительно – пьяный. Шатается. Вошел, дверь не запер.

– Умозаключение? – живо поинтересовался Директор.

– Факт, – покачал головой Умник. – Дверь люкса запирается на старый замок – без язычка. Человек зашел, закрыл дверь, ключ в замке не скрежетал – я слушал. Значит, сразу прошел в комнату. Это нам нужно?

– Хорошо, – похвалил Директор. – Но пока не пригодится.

– Вы… ммм, пардон, ты сказал – «объект», – нездорово блеснул глазами Умник. – Мы его эмм… Мы его – что?

– Мы его ничего, – недовольно буркнул Март. – Все-то вам мерещится с перепою. Возвращайся, бери Дока, идите завтракать. Я скоро буду.

Спровадив Умника, Директор коротко пообщался с дежурной по четвертому этажу, которая, в отличие от своей нижней коллеги, бдительно торчала за конторкой. В диалоге присутствовали те же аргументы, что Март обычно предъявлял народу, когда не было необходимости в изысках маскарадного плана: липовая ксива, упоминание о строгой конфиденциальности, некоторой неофициальности и явной полезности проводимых оперативных мероприятий и в качестве закрепления результата – купюра соответствующего достоинства.

– Я сразу поняла, что это ханурики еще те, – компетентно сообщила «этажерка», освоившись с «агентом». – Живут неделю, а ни разу еще без запаха мимо не проходили. Противные, вредные, приблатненные какие-то, рожи уголовные. А которые нацмены – из четыреста восемнадцатого, так те вообще сволочи, смотрят свысока, презрительно, как будто на вещь, разговаривают сквозь зубы. Хорошо, я в возрасте, а то бы наверняка приставали!

– Будем ставить на прослушивание, – доверительно поделился Март. – Нужно выбрать время, когда они все будут отсутствовать, и сообщить мне. Ну, разумеется, чем быстрее, тем лучше. Вы когда меняетесь?

– Завтра с девяти до десяти утра. – «Этажерка» вдруг озабоченно нахмурилась: – Слушайте, сейчас, кроме этого маленького алкоголика, из них никого нету – уехали с утра всем табором. А если за мое дежурство этот маленький никуда не выйдет? Вы бы сейчас в 418-й поставили – там никого нет.

– Нам нужен именно 420-й, – вежливо отказался Март. – Вы наблюдайте, может, повезет. Опер у вас тут есть?

– Целых четыре, – «этажерка» с готовностью схватила трубку телефона. – Вызвать кого-нибудь?

– Ни в коем случае, – Март нежно улыбнулся и с принудительной лаской вернул руку дамы с трубкой в исходное положение. – Я же вам сказал: мероприятие конфиденциальное, очень деликатное. Недаром же мы из самой Москвы сюда припожаловали. А ваши опера и вообще вся милиция с этими типами повязаны. Вы нам так всю операцию завалите!

– Хорошо, – «этажерка» оставила трубку и, подмигнув Марту, намекнула: – Это опасно, правильно я понимаю? Эти головорезы могут ведь меня того… Да?

– Если нам удастся поставить 420-й на прослушивание, получите еще пять по столько, – Март кивнул на нагрудный карман униформы дежурной, в котором три минуты назад поселился дензнак розовой расцветки, и с самым серьезным видом сообщил: – А вообще, конечно, – очень опасно. Тут такие вопросы решаются – пронюхают чего, моментом в бетономешалку можно угодить. Я имею в виду, если ваши опера пронюхают или эти плохие люди – без разницы. Вы тогда обречены – это я вам обещаю. Понимаете?

– Не понимаю, – обескураженно промямлила «этажерка» – она явно ожидала, что ее начнут успокаивать: дескать, ничего страшного, все обойдется, мы тут все под контролем держим и так далее. – Если так опасно, то мне этого вашего… ну, не надо мне ничего, – и потянулась к нагрудному карману, собираясь, видимо, вернуть дензнак.

– А уже поздно, – жестом остановил собеседницу Март. – Вы уже посвящены. Назад не отыграть. Но вы не волнуйтесь: от вас всего-то требуется, чтобы вы ни с кем не делились этой информацией и сообщили нам, когда можно будет на пять минут зайти в 420-й. Об этом никто никогда ни за что не узнает. Если сами не проболтаетесь. Это понятно?