инструкции, как голосовать...» 48.

Второй ключевой принцип политической системы будущего — так называемая «полупрямая демократия» (semi-

direct democracy), когда воля народа выражается и через

его представителей, и путем самопредставтггельства, т. е.

непосредственного участия в принятии решений на законодательном и исполнительном уровне. «Используя самые

современные компьютеры, спутники, телефонную и телеграфную связь, технику опросов и другие средства, образованные граждане могут — впервые в истории — начать

самостоятельно вырабатывать многие из политических

решений.

Вопрос не стоит: или — или. Речь не идет ни о противопоставлении прямой демократии непрямой, ни о противопоставлении самопредставительства представительству

через других.

Обе системы имеют свои преимущества, и существуют

в высшей степени творческие, хотя и не использованные до

конца способы соединения прямого участия граждан и

„представительства44 в новую систему полупрямой демо-

47 ibid., р. т .

v Toffler А. The Third Wave, p. 442.

277

кратйи» 49 Конкретно полупрямая демократия, поясняет

Тоффлер, могла бы осуществляться на основе использования различных технических процедур. Например, к голосам законодателей, выступающих «про» и «контра» какого-то законопроекта, могли бы приплюсовываться голоса

его противников и сторонников за пределами законодательного органа, так что конечный итог голосования действительно выражал бы, как полагает автор «Третьей волны», волю народа.

И, наконец, третий «ключевой принцип», лежащий в

основе новой политической системы,— принцип «разделения решений», в какой-то мере нейтрализующий нынешнюю «перегрузку». Суть его проста: власть должна быть

более децентрализованной, а решения должны приниматься

ца различных уровнях: те, которые касаются местных

дел,—на местном уровне* затрагивающие общенациональные интересы — на общенациональном уровне. Возможно, что некоторые вопросы пришлось бы решать на всех уровнях сразу. Очень важно также, замечает Тоффлер, создать

систему транснациональных институтов, ибо многие вопросы, скажем валютно-финансовые или экологические

проблемы, сегодня уже не под силу национальному государству.

Так выглядят контуры политической системы, которая, по мысли Тоффлера, могла бы привести к подлинному народовластию в Америке, при условии, что политические

изменения были бы дополнены изменениями в сфере организации производства, распространения информации, образования и др. Корпорации следовало бы поставить в более жесткие рамки, пишет автор «Третьей волны», так, чтобы одним из основных мотивов их деятельности стала

забота о благе всего общества. Промышленность должна

быть децентрализована, а производимая ею продукция —«демассифицирована». «Демассификация» должна затронуть и другие сферы общественной яшзни, в частности, так называемую «инфосферу», т. е. сферу производства и

распространения информации: печать, радио, телевидение

должны работать ид «меньшинства», каждое из которых

имеет особые интересы и нуждается в специальной информации. Образование требуется привести в соответствие с

современным уровнем знаний и подчинить задаче формирования нового социального характера «личности буду-

Ibid., р. 446.

т

Щёго», о которой следу6т сказать хотй бы нисколько (5лой.

Тоффлер хотел бы, чтобы люди XXI в. быстрее взрослели и у них раньше, чем у современного американца, проявлялось чувство ответственности. Чтобы, отличаясь большей индивидуальностью, они могли решительнее, чем

наши современники, оспаривать авторитеты. Чтобы они, нй

забывая о деньгах, не работали только ради денег и мень*

ше, чем нынешние поколения, придерживались потреби*

тельской и гедонистской ориентаций. Чтобы онй обладали

способностью умело сочетать работу с игрой, производство

с потреблением, физический труд с умственным, абстрактный подход с конкретным, объективный с субъективным.

Это должны быть, поясняет Тоффлер, не аристогели, по и

не чиигисхаиы, а просто гуманные, счастливые люди, испытывающие радость от своей работы, от общения друг с

другом и близости к природе, свободно созидающие свой

внутренний и внешний мир50.

Тоффлер не связывает создание демократического общества в США (как, впрочем, и в других «индустриальных

странах») с коренной перестройкой отношений собственности, с социальной революцией. Он сторонник изменений

путем реформ, осуществляемых при непосредственном

участии народа и под руководством самого народа. Естественно, что он не рассматривает свой проект как аитикапи-

талистическую альтернативу. Однако предлагаемая им модель — сознает он это или нет — несовместима ни с логикой

эволюции современного капитализма, ни с теми целями, которые сознательно ставят перед собой корпорации и бур-

жуазное гсударство. И хотя тоффлеровская утопия51 (как

50 Toffler A. The Third Wave, p. 407.

51 Любопытно, что Тоффлер, который, как кы знаем, ратовал за

создание социальных утопий, называет свой проект не уто^

пией, а «практопией». «Мы видим здесь,— говорит он о „Третьей

волне”,— контуры... совершенно нового образа жизни... И вряд

ли описанная здесь новая цивилизация может быть названа

утопией... Мы присутствуем здесь при рождении жанра, который можно было бы назвать „практопией44, когда изображается

не лучший и не худший из всех возможных миров, а мир, которому мы отдаем предпочтение перед реально существующим и

который практически осуществим... Практопия предлагает позитивную, даже революционную альтернативу, лежащую в пределах реально достижимого» (р. 374, 375). Тоффлер действительно изображает не лучший из возможных миров, но способ, которым он строит свой проект, дает все основания назвать

последний утопией.

279

й другиб проекты, формирующиеся .в русле демократической утопии), отражающая попытки либерального сознания

найти выход из того тупика, в котором оказалась к концу

70-х годов либеральная Америка, так и не указывает реальные пути преодоления кризиса, она дает определенное

представление — пусть частичное — о том комплексе идей

и идеалов, который формируется на левом фланге буржуазной Америки.

Как и в прошлом, крайнюю левую позицию в спектре

американских социальных утопий занимает сегодня социалистическая утопия. В нашей литературе уже отмечалось, что «на протяжении нескольких последних десятилетий

социалистическое сознание в Америке складывалось одновременно в руслах различных социально-политических

движений и принимало разнообразные формы. В рамках

организованного коммунистического движения оно существует в форме революционного социалистического сознания (или научного социализма). Одновременно это сознание выкристаллизовывается и в русле буржуазнодемократических движений и процессов, опирающихся на

либеральную традицию, где оно выступает в форме реформистского (буржуазного) социализма52. Наконец, социалистическое сознание формируется в русле массовых демократических движений протеста, развивающихся на непролетарской основе и опирающихся на интеллектуальную

и политическую традицию радикализма» Г)3.

Социалистический идеал, формирующийся на немарксистской, непролетарской основе, несет на себе более или

менее отчетливую печать утопизма. И хотя послевоенная

Америка не дала ни утопических романов в духе Э. Беллами или У. Хоуэллса, ни фундаментальных утопическо-социалистических доктрин, очерчивающих общую перспективу социалистического развития Соединенных Штатов, все

же на протяжении 50—70-х годов в стране продолжала развиваться утопическо-социалистическая традиция. Появился

ряд утопий, которые, несмотря на все их взаимные различия, объединяет такая черта, как отрицание капитализма —не той или иной его разновидности, а капитализма как такового, как системы общественных отношений, способа