непосредственно участвует как в принятии и осуществлении решений, затрагивающих его интересы (партиципаторная демократия), так и в «проектировании» собственного
будущего (аитиципаторная демократия).
Идеал партиципаторной демократии имеет, как мы уже
отмечали, глубокие корни в американском политическом
сознании. Относительная слабость центральной власти (государства), открывавшая широкий простор для местной
инициативы; сила общинных традиций; длительность процесса колонизации американского Запада*1 способствовали
укоренению идеи партиципаторной демократии в национальном сознании и превращению ее в важный элемент
политической культуры оппозиции. Принцип партиципаторной демократии практиковался в той или иной форме
в большинстве американских утопических общии42. Поэто-
к0 См.: Современное политическое сознание в США, гл. II и V.
41 «...В период колонизации Запада роль государства в освоении
свободных земель была также невелика, и все общественные
проблемы решались на местах путем непосредственного участия
большинства поселенцев. Привычка широких масс американцев
к прямому участию в управлении и принятии решений в свое
время была отмечена... А. де Токвилем как особое свойство их
национального сознания...» (Новинская М. И. Студенчество
США: Социально-психологический портрет. М., 1977, с. 137).
42 Эта практика порождала немало споров и дискуссий. Профессор И. Брум, один из членов колонии Рескин (штат Теннеси), существовавшей в 90-х годах прошлого столетия, обосновывая
принцип, который сегодня назвали бы «партиципаторной демо-^
кратией», рассуждал следующим образом. При наличии представительной демократии «вся органическая община уступает
свои права и функции небольшому числу лиц, составляющих
лишь часть ее; но в них олицетворена лишь малая доля ума и
воли всей общины, и в конце концов внутренний распорядок
законодательного представительства ведет к тому, что власть
сосредоточивается в руках одного лица.. Между тем при участии
в управлении всех членов общины, без законодательного пред-
274
Му часто в процессе поиска демократической альтернативы
американцы обращались к идее партиципаторной демократии (неизбежно идеализируя при этом реальный исторический опыт), в которой видели чуть ли не универсальное
средство дебюрократизации и деэтатизации всей общественной -жизни и возвращения власти в руки самого народа.
Так было и во второй половине 60-х — начале 70-х годов, когда эта идея стала на время одним из лозунгов многих
групп протеста.
Но как применить принцип партиципаторной демократии, исторически действовавший в рамках небольшой общины, к Америке в целом? Как на его основе обеспечить
эффективное управление такой сложной системой, как современное американское общество? Строго говоря, утопист
не обязан задаваться подобного рода вопросами. Потому он
и утопист, что, формулируя общественный идеал, он отвлекается от реальных тенденций общественного развития и
реальных возможностей его осуществления. Для него важен идеал сам по себе — как принцип. Он видит в партиципаторной демократии принцип решения волнующих его
проблем — и это для него главное.
Конечно, это не значит, что в США вовсе не предпринимались попытки разработать проект общества, основанного на принципе партиципаторной демократии в той или
иной его форме. В этом направлении действовали в 60-е
годы активисты группы СДО («Студенты за демократическое общество»), что нашло отражение в известной «Порт-
Гуронской декларации» 43. В этом же направлении продолжают работать сегодня некоторые бывшие активисты новой
левой, группирующиеся вокруг журнала «Уоркинг пейперс
фор э нью сэсайети».
ставительства, препятствующего ее действиям, имеется возможность привлечь к общему делу управления наиболее умных
людей, которые будут руководить волей общины. При этом, конечно, честолюбивые и хищные элементы тоже получают возможность высказываться, по это пе более как справедливо при общем равноправии, к мнение умных не может заглушаться преступными мерами представителей» (Тотомиапц В. Ф., Устинов
В. М. Утопии: Социальный рай на земле. М., 1917, с. 47).
43 См.: The New Left. A Documentary History. Ed. by Teodori M. Indianapolis; New York, 1969. Анализ этой декларации и других
документов, разрабатывающих идею партиципаторной демократии, дан в книгах: США: студенты и политика. М., 1974; Новинская М. /7. Студенчество США: Социально-психологический
цортрет; Современное политическое сознание в СЩД ТМ., 198Q, J7J
Но, пожалуй, наиболее интересная попытка разработать модель нового общества, в котором принцип партиципаторной демократии получил бы конкретное воплощение, лредпринята Олвином Тоффлером в книге «Третья волна».
Тоффлер исходит из постулата, который разделяют сегодня многие американские социологи и политологи различных политических направлений: политические институты, существующие в Соединенных Штатах и других
«индустриальных странах» «перегружены», они «безнадежно устарели» и «перестали работать». Поэтому по мере
того, как будет осуществляться переход от «индустриального общества», или, как он его еще. называет, общества
«Второй волны» цивилизации, к новому обществу — обществу «Третьей волны», политическая структура должна
будет претерпеть фундаментальные изменения. В новом
обществе, говорит Тоффлер, политическая жизнь должна
строиться на основе «трех ключевых принципов».
Первый из них — «власть меньшинств» (minority power). Это означает, что правление большинства, ключевой
легитимизирующий принцип эры «Второй волны», все больше устаревает. Не большинство, а меньшинства играют ведущую роль. И политическая система должна все в большей
мере отражать этот факт44. Тоффлер связывает это изменение с процессом «демассификации» современного общества, вместе с которой, как он полагает, утрачивает свое
значение не только законность власти большинства, но и
сама возможность «мобилизации большинства или даже
правящей коалиции» 45. «Вместо высоко стратифицированного общества, в котором несколько крупных блоков образовывали большинство, мы имеем конфигуративное общество — общество, в котором тысячи меньшинств, существование многих из которых носит временный характер, находятся в непрерывном круговороте, образуя совершенно новые переходные формы, редко составляющие коалицию, обеспечивающую консенсус в 51% по основным вопросам» 46.
Но как практически обеспечить участие меньшинств в
процессе принятия решений? Как придать ему подлинно
демократический характер? Тут, говорит Тоффлер, могут
быть самые разные решения. «...В конце концов мы можем
даже избирать по крайней мере некоторых из наших долж-
‘*4 Tojfler A. The Third Wave. N. Y., 1980, p. 435, 45 Ibid., p. 436.
*6 Ibid,
m
ностных лиц самым старым способом: по жребию» 47. Но
можно, добавляет он, найти другие, более современные
пути. Например, сохранить существующие представительные учреждения, но изменить их полномочия и процедуру
принятия решений, оставив за ними 50% голосов при решении того или иного вопроса, а остальные 50% отдав
«случайным» представителям нации. «Такая система,—полагает Тоффлер, — не только бы обеспечила более репрезентативный процесс, чем любое из „представительных*4
правительств, но и нанесла бы сокрушительный удар по
группам специальных интересов и лобби, наводняющим
коридоры большинства парламентов. Таким группам пришлось бы пытаться воздействовать на народ, а не на
отдельных выборных представителей.
А если пойти еще дальше, можно было бы вообразить
ситуацию, когда избиратели того или иного округа выдвигают в качестве своего «представителя» не отдельное лицо, а взятую наугад группу лиц. Эта группа могла бы непосредственно «служить» в конгрессе — как если бы это было отдельное лицо... Или она могла бы выбрать кого-то, кто в свою очередь представлял бы ее, получая при этом
