Так что в целом можно, видимо, сделать вывод, что условия общего кризиса капитализма, то обостряющегося и

порождающего остро конфликтные ситуации, то переходящего на какое-то время в стадию «ремиссии», и в дальнейшем неизбежно будут стимулировать как утопическое, так и антиутопическое сознание (меняя в зависимости от

условий их приоритеты) и побуждать противоборствующие

социальные и политические силы Америки использовать

все интеллектуальные ресурсы, все формы и типы сознания для поиска альтернативных решений, направленных

либо на увековечение буржуазной цивилизации, либо на

ее революционное разрушение и построение на американской земле социалистического общества.

Глава V

Контуры современной

американской утопии

§ 1. Литературно-теоретическая утопия

Социокультурная и политическая ситуация, сложившаяся

в США в послевоенные годы, вызвала серьезные изменения не только в составе и приоритете сфер формирования

утопического сознания и кристаллизации утопических

идеалов, но и в самом содержании последних и складывавшихся на их основе типов утопии. Изменяющиеся общественные потребности, тесно связанные с классовым

интересом, несколько видоизменили спектр утопических

типов, получивших отражение в современной американской художественной литературе и социально-политической теории. Наряду с этим в современных утопиях отчетливо просматривается связь с утопической традицией, сложившейся на предшествующих стадиях исторического

развития Америки.

Об этом свидетельствует прежде всего судьба технократической утопии, которая за последние несколько десятилетий значительно укрепила свои позиции и разнообразила содержание, что во многом было связано с

развитием НТР, тенденцией к превращению науки в непосредственную производительную силу и упрочением позиций научного сообщества в США.

Сохраняя принципы, идеалы и ориентации, сформулированные полвека назад «Технократия инкорпорейтед», современные утописты-технократы скорректировали и дополнили их, сделали теоретически изощреннее и «респектабельнее», привели в соответствие с интересами, ориентациями и ожиданиями тех довольно многочисленных групп, которые связывают сохранение буржуазной цивилизации

с научно-техническим прогрессом, использованием его

достижений в целях стабилизации существующих общественных отношений и выдвижением на передний план в

обществе социально-профессионального слоя, называемого

Дж. Гэлбрейтом «техноструктурой».

Сциентистско-технократическая ориентация сама по

244

себе далеко не бесспорна, так как многим становится

ясно, что развитие науки и техники объективно подготавливает почву для разложения буржуазной цивилизации и

формирования коммунистических институтов и отношений. Но, с другой стороны, поскольку логика социальноисторического развития уже не может дать буржуазии

твердых гарантий на будущее и, следовательно, побуждает ее по возможности уклониться от наметившегося курса

истории, ей не остается ничего другого, как попытаться

подчинить социальные процессы какой-то иной логике, в

частности логике позитивистски истолковываемых законов

и принципов, открытых естественными науками и действующих в природных и технических системах.

Такой подход просматривается в «индустриалистских»

и «постиидустриалистских» социологических теориях 60—70-х годов, в частности в теориях Белла, Бжезинского, Гэлбрейта. Хотя эти и стоящие в одном ряду с ними теоретические конструкции не могут, как отмечалось выше, быть однозначно квалифицированы как утопии, однако

идеалы и цели, на осуществление которых они ориентированы, заключают в себе основные признаки технократической утопии. В ее духе выдержаны и работы старейшины

американской технократии Стюарта Чейза, автора «Трагедии расточительства» (1925) и «Наиболее вероятного

мира» (1968); и ряда видных футурологов, как, например, Кан, Винер, Брюс-Бриггс; и некоторых крупных ученых

типа Б. Ф. Скиннера.

Само собой разумеется, что в представлениях утопи-

стов-технократов относительно идеалов желаемого общества или механизмов его формирования имеют место более

или менее существенные различия, связанные с политическими позиициями авторов, широтой их кругозора, богатством личного опыта, наконец, научной специализацией.

Вместе с тем эти представления объединяет ряд общих

черт, позволяющих говорить об их принадлежности к единому течению в рамках современной утопии.

Центральное место в иерархии ценностей, составляющих совокупный идеал современной технократической

утопии, занимает стабильность. Это с предельной ясностью

выражено в небольшой, но емкой статье С. Чейза «Умеренная утопия», опубликованной в 1975 г. Отмечая, что

современное американское (и не только оно одно) общество стоит перед целым рядом таких трудноразрешимых

проблем, как гонка вооружений, энергетический кризис, 245

безработица, загрязнение окружающей среды, истощение

природных ресурсов и т. д., Чейз приходит к выводу, что

в этих условиях спасти человечество может только утопия1, понимаемая как планетарная система, которая сложилась бы в мире в результате целенаправленных действий, основанных на принципах рациональности и эффективности, идущих вразрез с действующими — и чреватыми

катастрофой — тенденциями общественного развития2.

«Логика развития нынешней ситуации, независимо от политической стороны дела,—утверждает Чейз,—указывает

на неумолимое движение в направлении единой цивилизации, где определяющую роль будет играть устойчивость... Идея мирового государства обсуждается веками, идея же устойчивого общества является сравнительно новой» 3, однако его контуры, считает Чейз, можно представить себе уже сейчас.

В «устойчивом обществе» стабилизируется рост населения, что послужит ключом к решению многих других

проблем. «Стабилизированное, устойчивое общество будет

способно обеспечить и действительно обеспечит соответствующие жизненные условия для каждого человека — пищу, кров, образование, охрану здоровья (но не машину и

не цветной телевизор). Оно сделает значительный шаг в

стабилизации человеческой семьи. Оно достигнет значительного прогресса в обеспечении всех полезной работой.

С ликвидацией трущоб и распространением знаний, наделенных смыслом, уровень преступности снизится, а преступность среди молодежи исчезнет вовсе. Утопией, продолжает Чейз, можно было бы назвать, если искать подходящее

рабочее определение, место, где каждый чувствует, что он

играет важную роль. Устойчивое общество сделало бы значительный прогресс в этом отношении. Оно, конечно, потребовало бы сохранения экосферы и биосферы, серьезного

отношения к равновесию в природе и твердого его поддержания на должном уровне. Война была бы запрещена, возможно, был бы создан всемирный орган по контролю над

всем ядерным, химическим, биологическим и конвенциональным оружием» 4. Было бы обеспечено также регулиро –

1 Он цитирует Джона Платта: «Положение, в котором находится

ныне мир, настолько опасно, что его не может спасти что-либо

меньшее, чем утопия» (Chase S. A Modest Utopia.— The Futurist, 1975, Oct., p. 252).

2 Ibid., p. 249.

3 Ibid., p. 250.

4 Chase S. Op. cit., p. 252.

246

вание энергетических и материальных ресурсов, решены

вопросы транспорта и т. п.— и все это при наличии сильной

централизованной власти. «Планета будет управляться....—размышляет Чейз,— консорциумом функциональных Планирующих Органов, ведающих жизненно важными материальными ресурсами; океанами с их богатствами и источниками питания; вопросами уменьшения загрязнения окружающей среды в международном масштабе; спутниками

и глобальными коммуникациями, торговыми путями и международными финансами. Золото будет существовать исключительно для дантистов и ювелиров. Отдельные нации,—поясняет Чейз,— будут по-прежнему ведать местными делами, поскольку это не будет вести к конфликту с приоритетами устойчивости» 5.