3. Создавая этот образ, исследовать не только наиболее «вероятное» («probable») и возможное» («possible»), но также «желаемое» («desirable») и «предпочитаемое»

(«preferable») будущее. Причем следует исходить из того, что все эти образы будущего тесно переплетены друг с

другом, что ни один из них не может быть «ценностно

нейтральным» («value free») и что образы желаемого

(предпочитаемого) мира активно воздействуют на реальный ход событий72.

Расчеты Тоффлера быть внимательно выслушанным

политиками и даже получить поддержку со стороны по

крайней мере отдельных членов конгресса, а также представителей местных органов власти и управления учитывали появившиеся в 70-х годах признаки нового отношения

к утопическим проектам и экспериментам со стороны некоторой части либеральных политических деятелей, в том

числе и в Капитолии73. Дело в том, что интерес к прогнозированию будущего, который стали проявлять в 70-х годах

некоторые американские политики, неибежно вводил в

поле их внимания проблемы, относящиеся к области уто71 Choosing our environment: can we anticipate the future? — Hea~

rings before the Subcommittee on Environmental pollution of the Committee on Public Works. Senate U. S. Dec. 15, 1975, Wash., 1976, p. 4.

72 Ibid., p. 4—6.

73 У американцев, отмечал сенатор Дж. Калвер, складывается впечатление, что национальные институты лишены руководства, а страна находится в состоянии дрейфа и не представляет, что

ее. ожидает завтра. «...Как нация, мы скорее реагируем на проблемы, нежели предвосхищаем их, прежде чем они достигнут

критического состояния» (Opening Statement of Hon. John С. Culver, U. S. Senator from the State of Iowa.— Hearings…, p. 2). Отсюда необходимость совершенствования «долгосрочного планирования и эффективного рассмотрения политических альтернатив» с учетом того, что страна вступила в период «истощения

ресурсов, ускорения изменений, возрастания сложности и роста

Взаимозависимости» (Ibid., р. 2). При этом, как отметил Калвер, 240

пического проектирования. Об этом свидетельствуют, в частности, как материалы вышеупомянутых слушаний, так и практические мероприятия по «предварению

будущего», которые были осуществлены во второй половине 70-х годов по инициативе конгресса, а также местных органов власти и управления.

Американский политический деятель либеральной

ориентации 70-х гг. был заинтересован уже не только в том, чтобы получить представление об основных параметрах

наиболее вероятного будущего, ожидающего Соединенные

Штаты и остальной мир. Он хотел также знать, какими

представляют себе и какими хотели бы видеть Америку и

мир в целом его избиратели 7/\ Более того, он был заинтересован в том, чтобы массовые образы желаемого мира формировались по возможности в соответствии с пределенны-

ми матрицами и при активном участии самих граждан, что

в конечном счете обеспечило бы их содействие в осуществлении полученных проектов. Речь идет, в сущности, о манипулировании массовым социально-утопическим

сознанием, предполагающим наличие активной обратной

связи и использование продуктов массового творчества в

разработке образов грядущей Америки, приемлемых для

истеблишмента и обеспечивающих, говоря словами Тоф-

флера, «стабильность и выживание нашей политической

системы» 75.

Проведенные на местном уровне опыты по разработке

проектов «альтернативной Америки», отвечавшие в основном принципам «антиципаторной демократии»76, по-

важно, строя долгосрочные прогнозы, хорошо представлять себе, какого рода будущее мы хотели бы видеть (Ibid., р. 2).

74 См.: Cheatham W. Helping Congress to Cope with Tomorrow.— The Futurist, 1978, Apr.

75 Toffler A. What is Anticipatory Democracy? — The Futurist, 1975, Oct., p. 224.

76 Еще в начале 70-х годов был разработан — при непосредственном участии местных властей — проект «Альтернативы для

штата Вашингтон», осуществлявшийся под лозунгом «не нужно

быть экспертом, чтобы знать, чего ты хочешь» (Choosing Our Environment…, p. 98). К весне 1978 г. местными, штатными и региональными правительственными учреждениями было подготовлено свыше 40 проектов поиска «позитивного образа Америки» (в масштабах города или штата) при непосредственном участии граждан («Альтернативы для штата Вашингтон», «Цели

для. Джорджии». «Гавайи — 2000», «Айова — 2000», «Атланта —2000» и т. п.). По мнению их инициаторов, такие проекты «позволяют гражданам сконструировать собственные образы предпочитаемого будущего, поставить цели, выбрать политическую

241

казали, что пока альтернативные проекты не имеют законодательной силы и выполняют чисто консультативные, функции, а участие граждан в принятии (не говоря уже

об осуществлении) решений носит ограниченный характер, нет оснований утверждать, что «антиципаторная демократия» ведет к существенным политическим изменениям и способствует становлению, как говорит Тоффлер, «народной демократии». То, что либеральная буржуазия

связывала определенные надежды с конструированием

таких альтернативных проектов, имеющих зачастную утопический характер, дает основание рассматривать утопическое сознание как фактор формирования либеральной

политики в Америке 60—70-х гг.

Можно предположить, что в условиях кризиса национальных идеалов и поиска целей, способных обеспечить

национальный консенсус, американские либералы (а точнее сказать, либерал-реформистское крыло американской

буржуазии) не только не станут гасить утопический импульс, в том числе на уровне массового сознания, но при

благоприятных условиях попытаются даже стимулировать

его, как это имело место во второй половине 60-х — первой

половине 70-х годов.

Вместе с тем кризисные процессы, развивающиеся сегодня внутри американского общества, толкают определенную его часть на путь критики либерального курса, проведения охранительно-реставраторской политики и

порождают в массовом и теоретическом сознании консервативные ориентации, формирующие критическое отношение к утопии. Само собой разумеется, что когда критики либерального курса приходят к власти, как это произошло в начале 80-х годов, в стране складывается климат, стимулирующий антиутопическую реакцию, естественно

порождаемую неоправдавшимися ожиданиями77, необоснованными (так становится ясно впоследствии) притяза-

линию, а затем держать под контролем осуществление этих целей» (Bezold С. Citizen Participation in Congressional Foresight.—«The Futurist», Apr. 1978, p. 118).

«Для того десятилетия, известного всем как «эра нового фронтира и великого общества»,— писал недавно А. Этциони,— были

характерны утопические ожидания в отношении того, что могли

осуществить «волюнтаристские» или «организованные» элементы общества, особенно правительство» (Etzioni A. Societal Overload: Sources, Components and Corrections.— Political Science Quarterly, 19, v. 92, N 4, p. 607).

242

киями и невыполненными обещаниями, некоторые из которых имели явно утопический характер.

Однако памятуя об уроках, данных нам историей, есть

все основания сделать вывод, что если даже в ближайшие

годы антиутопическая тенденция снова взяла бы верх в

общественом сознании, то это опять-таки не привело бы к

«смерти утопии». Во-первых, потому, что сдвиг официальной Америки вправо еще не означает, что он принял тотальный характер и что либералы и левые радикалы полностью утратили свои позиции в политике и культуре.

Неудачи консерваторов в их попытках решить насущные

проблемы Америки могут через какое-то время вызвать

новую волну радикализации. Во-вторых, само консервативное сознание, как уже отмечалось выше, неизбежно

воспроизводит вопреки своим сознательным установкам

утопические ориентации и рождает социальные идеалы и

проекты, формирующиеся в утопическом русле.