в большинстве своем это были светские организации; по

жизненному укладу и уровню благосостояния. И, наконец,— отличие весьма существенное — в противоположность

последним они были не «утопиями бегства», а, как подчеркивают Д. Хейден, М. Феллман, А. Бестор, «утопиями

реконструкции». Они, пишет М. Феллман, «не рассматривались (самими их создателями.— Э. Б.) как механизм

Holloway М. Hearens on Earth: Utopian Communities in America, 1680—1880. N. Y., 1966, p. 208, 209.

32 Kegan P. New World Utopias. N. Y., 1975, p. 42.

187

бегства из общества; они ставили целью подвергнуть Амо

рику всеобщей реформе путем создания совершенных общин там, где альтернативные общины существовали только в эмбриональной форме. Не являясь ни оппозицией существующему американскому обществу, ни формой отчуждения от него, утопический коммунитаризм был скорее

выражением, пусть крайним, возможностей социальной реконструкции, существовавших в то время» 33.

В самом деле, первая половина XIX в. была — даже

несмотря на кризис 30-х годов — ириодом, когда развитие

американского капитализма еще не создало базы для массового отчуждения от общества, которое придало бы утопическим общинам те формы, которые они приняли сто с

лишним лет спустя. Однако, подчеркивая приоритет модельной функции, нельзя игнорировать то важное в психологическом отношении обстоятельство, что члены утопических общин ставили конечной целью своей деятельности

перестройку американского общества на социалистической (коммунистической) основе. А это существенно отличало их от религиозно-сектантских общин, которые стремились к установлению царства божия на земле. Никто из

утопистов не понимал, что Америка еще не созрела для

социализма и что вообще реформировать Америку в социалистическом духе невозможно — ни с помощью общин, ни

с помощью каких-либо иных организаций, что для перестройки американского общества требуются революционные средства и иные исторические условия. Но такого рода понимание лежало уже за пределами утопизма.

Несмотря, однако, на все отмеченные различия между

религиозно-сектантскими и светско-коммуналистическими

общинами, и те и другие находились «по ту сторону» современного им американского общества. Они ориентировали своих членов на разрыв с обществом — с законами и

принципами, которые регулировали его жизнь, с господствующими традициями и нормами. В своей повседневной

практике члены общип должны были следовать иным целям, принципам, нормам, отвечавшим их представлениям

о «подлинном» обществе и подлинных отношениях, которые, как правило, не соответствовали — по сути или формам осуществления — объективным тенденциям развития

данного общества. Это был выход за пределы существую-

33 Fellman М. The Unbounded Frame. Freedom and Community in Nineteenth Century American Utopianism. Westport, 1973, p. XVI.

188

щого социального «фронтира», форма социального инобытия в рамках капиталистического общества.

Какие же «странные», необычные ценности, принципы, отношения, идеалы практиковали или пытались осуществить американские утопические общины?

Это прежде всего, конечно, новый тип собственности, который хотя и не был чужд, как уже отмечалось, американской традиции, и даже не был главным объектом критики со стороны «остального общества» 34, однако противоречил капиталистической цивилизации в принципе и был

тем корнем, из которого вырастало все «древо» утопических

институтов, отношений и ценностей. Правда, общественная собственность не всегда оказывалась, как мы покажем

далее, достаточным условием для реализации связываемого с ней гуманистического идеала, однако в любом случае

ее существование неминуемо вызывало перестройку всей

жизни общины.

Таким образом, вырастал новый тип общественных отношений, складывающихся в процессе производства, распределения и потребления,— отношений, основанных на

социальном равенстве и свободе от эксплуатации. При этом

в большинстве общин распределение осуществлялось не

но способности и не по потребности, а «по справедливости», каковая истолковывалась в духе уравниловки. Отвечая гуманистическому идеалу членов общины, новый тип

отношений опять-таки находился в непримиримом противоречии с принципами частной собственности, господствующими в обществе.

В общинах формировался новый тип общественных институтов. И хотя во многих из них существовало авторитарное руководство, тем не менее предпринимались попытки создать механизмы управления и развития, основанные

на принципе народного самоуправления. Особое внимание

уделялось формированию новых семейных отношений.

Здесь было много вариантов, начиная от полной ликвидации семейных отношений и кончая так называемым

«сложным браком», который практиковался в Онейде и

служил предметом негодования со стороны соседей. Так

или иначе, отношения между полами во многих общинах

34 Признание необходимости частной собственности в масштабах

всего общества сочеталось в сознании некоторых американцев

с допустимостью существования общественной собственности

в рамках небольших коммун. Такой точки зрения придерживался, например, Томас Джефферсон.

189

строились на принципах, которые были неприемлемы для

американского общества как в силу чисто экономических, так и в силу нравственных принципов.

Наконец, в рамках утопических общин формировался

новый тип личности, жизненные цели и ценностные ориентации которого существенно отличались от тех, которыо

господствовали в американском обществе, формировавшем

индивидуалиста, отстаивающего свое право на счастье и

острой конкурентной борьбе с другими индивидами; человека, для которого жизненный успех был высшей целью; человека, ориентированного на накопление. Таковы были

цели, которые ставили перед собой утопические общины, и ценности, которые они пытались сделать принципами нового общества.

§ 2. Утопическая практика

и «ирония истории»

Опыт американских утопических общин дает исследователю богатейший материал для размышлений и анализа, причем во многих научно-дисциплинарных и проблемных

планах. В данной работе нас будет интересовать только

один, хотя и многоплановый, вопрос: как результаты деятельности этих общин (практика) соотносились с утопическими идеалами и воплощавшими их проектами (теория) ; как велик был разрыв между теорией и практикой и

каковы были его конкретные причины?

Опыт утопических общин прежде всего показывает, что

в ограниченных пространственно-временных масштабах и

в ограниченном объеме утопия может быть осуществлена

даже тогда, когда исторические условия для ее полной и

стабильной реализации в рамках всего общества далеко

еще не созрели. Иными словами, некоторые идеалы общественных институтов, ценностей и отношений, в том числе

и отцошений собственности, сформированные произвольным воображением и находящиеся в противоречии с объективными тенденциями общественного развития, могут

быть реализованы в пределах анклава и определять его

жизнедеятельность в течение более или менее ограниченного периода времени.

В XIX в., когда капитализм в США быстро набирал

темпы, усиливая социальное неравенство, конкуренцию, индивидуализм, превращая человека в придаток машины, в американском обществе существовали «острова», где лю-

190

ди стремились строить взаимные отношения на основе

принципов братства и сотрудничества, где труд переставал

быть проклятием, где не было господ и рабов. Удача, правда, сопутствовала немногим общинам, да и те рано или

поздно прекращали существование. Но на короткое время

где-то свершалось социальное «чудо», вселяя надежду, что

недалек тот день, когда все общество станет одной большой утопией, даря людям счастье и радость. Именно эта