только считаться, но и рассматривать ее как силу, способную обуздать монополии.

Установление «всеобщей справедливости» могло бы

способствовать, полагает Доннелли, расцвету США как

«самого просвещенного и культурного народа на всем земном шаре»98. Вообще надо сказать, что большинство утопий фермерской Америки проникнуто духом концепций

«американской исключительности» и «явного предначертания». Положение дел за пределами континента интересует их лишь постольку, поскольку оно «задевает» Америку. Они лишены той широты, того вселенского альтруизма, которым проникнуты социальные мечтания многих

европейских утопистов. Это эгоистические, провинциальные утопии «одноэтажной Америки».

Переход от капитализма свободной конкуренции к монополистическому капитализму обусловил новую трансформацию утопии фермерской Америки. Уже на ранних

этапах ее эволюции обнаруживаются антагонизмы между

идеалами, лежащими в фундаменте этой утопии. Но чем

дальше шло развитие капитализма и чем менее перспективными и устойчивыми становились позиции мелкого

(прежде всего земельного) собственника, тем острее вставала проблема совмещения этих идеалов (мелкой частной

собственности и предпринимательского индивидуализма, с одной стороны, политической свободы, демократии, местного самоуправления — с другой) в рамках единой

структуры. Выяснялось, что для того, чтобы защитить и

реализовать одни идеалы, нужно жертвовать другими, обращаясь при этом к таким средствам, которые, согласно

прежним представлениям, противоречат цели. Так, во имя

защиты института мелкой частной собственности и предпринимательского индивидуализма приходилось жертвовать идеалом местного самоуправления, признав власть

98 Буажильбер Э. Указ. соч., с. 112.

118

ойлЫюго государства, ибо только на него мог рассчитывать мелкий собственник в своей смертельной схватке с

монополиями. Разумеется, утопист мечтал о такой государстве, вся мощь которого была бы обращена против

крупного капитала, которое финансировалось бы за счет

«сверхприбылей» и бюрократические учреждения которого не ограничивали бы свободы мелкого собственника.

В 30-х годах XX в., в условиях «великой депрессии»

в сознании значительной части фермерства, рабочего

класса, безработных еще больше укрепляется представление о том, что не государство, а именно монополии являются главным врагом мелкого собственника, сводящим на

нет принцип «равных возможностей». «...Если допустимо

говорить о центральной идее аграрного радикализма

30-х годов, то следует признать, что в наиболее распространенной форме она воплощалась в антимонополистическом протесте, в господствующем стремлении избавиться

от гнета финансово-промышленного капитала, опутавшего мелкое и среднее фермерство цепями экономической

зависимости, обкрадывавшего его с помощью политики

кредита, цен, жесткого контроля за рынком сбыта сельскохозяйственных продуктов, серьезно ущемляющего интересы и сельскохозяйственной буржуазии. В 1936 г. один из

инициаторов совещания лидеров фермерских организаций

заявил: „Нашей общей платформой является вера в то, что

монополистический капитализм есть зло и саморазрушаю-

щая сила, а также в то, что есть возможность, сохранив

частную собственность, построить подлинную демократию, пользуясь благами которой люди достигнут духовного

и материального благополучия14» “. Но одновременно формируется и прямо противоположная позиция, подготовленная всем предшествующим ходом событий, а именно

что для защиты института мелкой частной собственности

теперь уже недостаточно признать необходимость существования сильного централизованного государства, обращающего свою репрессивную мощь против монополий; что защита мелкой частной собственности и предпринимательского индивидуализма требуют теперь уже не просто

укрепления государства, но «обуздания» демократии и

установления «сильной власти». Эти представления, которые получили в 30-х годах широкую поддержку «снизу», нашли отражение в многочисленных утопических про-

99 Мальков В. Л. «Новый курс» в США. М., 1973, с. 106.

119

Якектах, наиболее популярные из которых принадлежали

Хью Пирсу Лонгу и Чарльзу Кофлину.

Хыо Лонг — сенатор, «диктатор Луизианы», как называли его современники, претендент на пост президента

США, «кумир лавочников, мелких предпринимателей и

белых фермеров среднего достатка»100 — снискал известность своим планом «раздела богатства», обещавшего сделать каждого американца «королем, по без короны» (как

говорил в свое время лидер популистов У Дж. Брайеи).

Суть плана Лонга сводилась к тому, чтобы осуществить —при помощи государства — такое «перераспределение богатства», которое, не подрывая основы системы частного

предпринимательства, позволило бы укрепить благосостояние и позиции мелкого собственника за счет некоторого ограничения монополистического капитала. Лонг

предлагал, чтобы правительство обеспечило предоставление каждой американской семье денежного пособия в

размере от 5 до 6 тыс. долл. на обзаведение домом и

хозяйством (Homestead allowance), ограничив максимальное состояние семьи 5 миллионами долларов101; чтобы

каждой семье был обеспечен годовой доход в размере не

менее 2—2,5 тысяч долларов, причем максимальный доход

семьи не превышал бы 1800 тысяч долларов 102, чтобы рабочий день строился с учетом «предотвращения перепроизводства», при этом «поощрялось бы внедрение самых

современных и эффективных машин, чтобы обеспечить

максимальное удовлетворение всех требований народа, а также чтобы предоставить работнику максимум времени

для восстановления своих сил, развлечений, образования

и наслаждения благами жизни» 103. Настаивая на финансировании этой программы за счет налогов на крупный

капитал и ограничения власти байков, Хью Лонг вместе

с тем связывал ее осуществление с ограничением демократии как «неэффективной» системы и наделением правительства чуть ли не диктаторскими полномочиями 104. Воз100 Мальков В. Л. Указ. соч., с. 148.

101 Long Н. Every Man a King: Share Ov.r Wealth.— InrPassport to Utopia, p. 267.

102 Ibid., p. 268, 269.

103 Ibid., p. 269.

104 Уже после гибели Лонга от руки убийцы вышла в свет его

книга «Мои первые дни в Белом доме» (Long Н. P. My First Days in the White House. Harrisburg, 1935), в которой он описывает, что и как стал бы он делать на посту президента США, если бы победил па выборах 1936 г. Слабая в художественном

120

можность сохранения мелкой собственности и защиты

м редиринимательского индивидуализма ставится, таким

образом, в прямую зависимость от ограничения демократии и усиления центральной власти.

В том же духе был выдержан и план Кофлина, который, как и проект Лонга, строился без учета объективных

тенденций развития американского капитализма и выражал иллюзии и ожидания мелкого буржуа, подавляемого

монополиями. Отталкиваясь от традиционного для утопии

фермерской Америки тезиса о частной собственности как

метафизической основе свободы и демократии, Кофлии

истолковывает его в откровенно антикоммунистическом

и антидемократическом духе. «Частная собственность,—говорил он в одной из своих радиолекций (на которых

специализировался в течение многих лет),— должна получить защиту от корпоративной собственности. Мелкий

бизнес должен быть разумным образом защищен от монополистического бизнеса. Если мы допустим постепенную

ассимиляцию частной собственности и мелкого бизнеса

корпорациями и монополистическими образованиями, то

мы тем самым лишь вымостим путь для государственного

капитализма либо для коммунизма»105. Кофлин предлагал

также ввести прогрессивный подоходный налог, национализировать банки 106 (отказ Ф. Рузвельта пойти по этому