людям, которые громят их как „коммунистические44» (Джордж Г.

Указ. соч., с. 96, 97).

114

Генри v Джордж был глубоко убежден в том. что ему

удалось йадти то самое спасительное средство, которое

нг.егда искали и ищут утописты, средство, которое — будь

пго план осуществлен на практике — тут же подрубило бы

корни всех общественных недугов и привело в конечном

счете к райской жизни для всех. «С восстановлением общего права на землю скученное население больших городов рассеялось бы, а рассеянное население деревень стало

Г>1,[ жить теснее. Когда никто не мог бы получить прибыли

от повышения в ценности земли, когда никому не приходилось бы бояться, что детей его лишат их природного

права, тогда никто не желал бы иметь более земли, чем

сколько он может с выгодой использовать. Вместо жалких, полуобработанных полос, то и дело прерываемых

огромными пустырями, благоустроенные фермы непосредственно следовали бы одна за другой... Машинная обработка не была бы брошена; где крупное хозяйство оказалось бы более выгодным, там по-прежнему пользовались

бы машинами, но с уничтожением монополий, с возвышением заработной платы и установлением более равномерного распределения богатства хозяйство такого же рода

усвоило бы кооперативные формы. ...труд сделался бы

несравненно более производительным...сельская жизнь

стала бы возвращаться к первобытной своей форме — деревне, окруженной обработанными полями с общим пастбищем и лесом. ...Чтобы люди, гнездящиеся теперь в городских трущобах, в условиях, порождающих болезни и

смерть, преступления и порок, жили семьями в благоустроенных домиках, окруженных садами; чтобы крестьяне содержали себя при ежедневной двух- или трехчасовой работе, более похожей на здоровое развлечение, чем

на труд; чтобы их дома были наполнены всевозможными

удобствами, признаваемыми теперь за роскошь, снабжались светом, теплом и движущей силой, если бы она требовалась, и были соединены телефонами с соседними домами; чтобы их семьи пользовались библиотеками, курсами и учеными учреждениями разного рода; чтобы они

бывали в театрах и концертах так часто, как им хотелось

бы, и при случае предпринимали бы поездки в другие

страны; чтобы, словом, не только удачный человек, один

из тысячи, но и люди самых заурядных способностей и самого обыкновенного благоразумия или предусмотрительности пользовались всеми возвышающими и облагораживающими влияниями прогрессирующей цивилизации, — это

115

покажется сынам нашего века дикой мечтой одуренного

гашишем человека. Однако силы, уже находящиеся во

власти человека, делают все это легко осуществимым»92.

Это пространное извлечение из труда Генри Джорджа

стоило привести хотя бы потому, что об этом мечтал не

только он один93, но и миллионы американских фермеров, рабочих, безработных и люмпенов конца XIX в. Можно, конечно, иронизировать над наивностью тех, кто тешил

себя иллюзиями относительно осуществимости идеалов

фермерской Америки (в модифицированном виде, признающем быстрый рост промышленности и пролетариата, внедрение в жизнь достижений науки и техники, укрепление позиций государства) в условиях сохранения частной

собственности и дальнейшего развития капитализма, неизбежно ведущего к концентрации и централизации капитала. Но на этом парадоксе держится вся утопия фермерской Америки. Можно даже сказать, что на нем держится

вся «американская мечта».

Эта утопия нашла свое место и в художественной литературе последней четверти XIX в., прежде всего в произведениях, служивших прямым отражением происходивших социальных битв или даже написанных по их горячим следам. Популярный деятель Народной партии, публицист и писатель Игнатиус Доннелли, не ограничившись

выступлениями в Конгрессе, опубликовал в 1890 г. роман

92 Джордж Г. Указ. соч., с. 270, 271.

93 Как и многие буржуазные и мелкобуржуазные утописты, Джордж

искренне верил в эффективность своего плана и его способность принести людям счастье. Конечно, как политик и как

американец, он пытался извлечь из этого выгоды, а сам его

план объективно работал на капитал, однако это не дает, как

нам кажется, оснований утверждать, что «Джордж — типичный

представитель буржуазного радикализма, выступающего с „кри-

тикой“ и „обличением*4 некоторых, наиболее мрачных особенностей буржуазного общества и пытающегося с помощью проповеди „радикальных реформ” отвлечь внимание рабочих от

задач классовой борьбы против господства буржуазии» (Аль-

тер Л. Б. Указ. соч., с. 191). Если каждого утописта, объективно

работающего на буржуазию, изображать ее «агентом», «лазутчиком» в лагере пролетариата, который только и думает, как

бы «отвлечь» человека труда от революционного дела, то феномен социального утопизма останется для нас тайной за семью

печатями. Заметим, что ни К. Маркс, ни Ф. Энгельс, награждавшие Г. Джорджа не совсем лестными эпитетами и видевшие

в нем своего классового противника, никогда не подходили к

нему (как, впрочем, и к большинству других утопистов) как

«подсадной утке» буржуазии.

116

«Колонна Цезаря»94, в который «встроил» свою утопию, мы держанную в духе модифицированных идеалов фермерской Америки. «Цель всего существующего на земле —б,наго человека, и кроме человека нет ничего священного на земле, потому что в нем заключается частица божественного разума»95. Для этого необходимо искоренить

неравенство, во всяком случае в его наиболее вопиющих

проявлениях. Но как люди практичные и искушенные в

тонкостях современной им экономики, герои Доннелли

предлагают начать с «ликвидации процентов», т. е. ростовщичества, являющегося, как они полагают, «причиною

возникновения олигархии», из которой, в свою очередь, «вырастают другие формы социального неравенства». Наряду с этим они предлагают установить «максимум дозволенного богатства». «Но если богатство каждого отдельного

лица будет вообще ограничено,—говорит один из героев

романа,—то и крупное землевладение исчезнет. Я назначил бы максимум поземельной собственности в 100—500

акров и упразднил бы корпорации, распределив их землю

между частными лицами» 96. Правительство, которое «представляет собою только механизм для водворения правосудия и для оказания помощи народу», смогло бы взять на

себя заботу о многом из того, о чем прежде каждый заботился сам, как то: о снабжении населения водой, почтовых услугах, образовании, охране общественного порядка.

Оно смогло бы также взять на себя перераспределение

«излишков богатства» в пользу неимущих классов. В результате, полагает Доннелли, установились бы такие порядки, при которых не было бы голодных и обездоленных

и люди перестали бы «грабить друг друга». Одним словом, установилась бы всеобщая справедливость, а «всеобщая

справедливость означает одинаковые условия существования для всех и подавление при помощи закона эгоизма, разоряющего миллионы для пользы тысяч»97.

Нетрудно заметить, что стремясь отстоять интересы

«простого человека», Доннелли — вполне в духе времени —делает важный шаг в направлении признания за государством (центральным правительством) таких функций, которые еще каких-нибудь три четверти века назад были

бы решительно отвергнуты сторонниками утопий фер-

94 Подробнее о романе И. Доннелли см. § 4 данной главы.

95 Буажилъбер Э. Крушение цивилизации. СПб., 1910, с, 109, 96 Буажильбер Э. Указ. соч., с. 108.

97 Там ?ке, с. 102.

117

мереной Америки. Развивалась новая тенденция, в соответствии с которой защита идеалов мелкой собственности, неотчуждаемых прав и равных возможностей согласовывалась с признанием сильного централизованного государства. Государство, рассматривавшееся когда-то мелким собственником как свой главный враг, теперь уступало место еще более сильному и безжалостному врагу —монополиям, так что с существованием и упрочением сильной централизованной власти теперь приходилось не