это разрушение утопии? Если социальный проект вопло-

64 В обширной антологии «Реформаторский дух в Америке», включающей многочисленные «образцы реформаторских документов», американский историк Роберт Уокер совершенно справедливо отводит целый раздел «создателям моделей», как называет

ои утопистов. См.: Walker R. The Reform Spirit in America, N, Y„

1976,

щнот произвольно положенный образ альтернативного мири, отличного от мира существующего (пусть даже от одного до другого — рукой подать, и пусть утопический идеал

иудет «приземлен»); если этот проект выполняет функции, присущие утопии; если, наконец, он выступает как цель

деятельности той или иной общественной группы или даже общества в целом, то перед нами не что иное, как социальная утопия, которая заслуживает такого же внимательного исследования, как утопия-максимум.

Степень трансцендированности утопического идеала

но многом определяется историческими условиями общественного развития. Утопия-максимум рождается, как

правило, в условиях господства исторического оптимизма

и идеи общественного прогресса. Когда же оптимизм и вера данного класса (или общества) в прогресс уступают

место скепсису и пессимизму, появляются более скромные

к вместе с тем более насущные задачи и цели, которые вытесняют предел-максимум. Утопический идеал деградирует, символизируя тем самым деградацию породившей

ого цивилизации, но утопия как таковая остается. Таким

образом, исследование социальной утопии и утопического

сознания (в пределах конкретной цивилизации или национальной традиции или даже в широком историческом

плане) должно основываться на изучении всего спектра

существующих социально-утопических идеалов, поскольку они выступают как реальный факт общественного сознания — признаем мы это или нет — и оказывают воздействие на социально-утопическую практику.

§ 3. Утопия и миф

Как показал К. Маркс, в процессе общественного движения превращенные формы сознания взаимодействуют, «накладываются» друг на друга и в известных пределах

«замещают» друг друга. Именно поэтому исследователи, рассматривающие ту или иную из этих форм, так часто

оказывались перед необходимостью ставить (и решать так

или иначе) вопрос о соотношении превращенных форм

сознания, в первую очередь о соотношении идеологии, утопии и мифа65.

65 Взаимопереплетение превращенных форм сознания объясняет

неоправданное смешение и отождествление таких понятий, как

утопия и миф, которые часто используются просто как мета-

53

Одним из первых, кто поставил (под давлением прямого политического интереса) и попытался теоретически

сформулировать вопрос о соотношении утопии и мифа, был Жорж Сорель. Его концепция получила широкое распространение в западной немарксистской литературе и

наряду с концепцией Карла Мангейма, исследовавшего

вопрос о соотношении идеологии и утопии, образовала ту

теоретическую основу, на которую и по сей день опираются многие буржуазные философы и социологи, исследующие превращенные формы сознания.

Будучи прежде всего политиком, Сорель рассматривает

миф не как сформировавшийся в определенных исторических условиях род литературы и не как внеисторичесшш

литературный жанр, а как форму (в том смысле, в каком

мы говорим о форме применительно к утопии) сознания, форму идеального освоения социальной реальности. Поэтому он часто говорит не просто о мифе, а о «социальном

мифе» 66.

Социальный миф — фикция, которая выражает какие-

то представления о социальной реальности, объединенные

некоей общей идеей, и которая может получать концептуальное оформление. И при этом совершенно неважно, реализуются мифоструктуры (как продукты мифосозна-

ния) на практике или нет, ибо дело не в собственно мифических структурах, а в том воздействии, которое они производят на массу,— таковы исходные постулаты Сореля.

Классическим примером социального мифа Сорель

считает «идею всеобщей забастовки»: «...всеобщая забастовка есть именно та мифологическая концепция, в которой заключается здесь социализм; совокупность образов, способных вызвать именно те чувства, которые соответствуют различным проявлениям социалистической борьбы против современного общества... мы интуитивно полу-

форы, как отрицательно-оценочные понятия. Несостоятельную

с точки зрения критика концепцию могут назвать «утопией», а

могут и «мифом», хотя ни к мифу, ни к утопии она может не

иметь никакого отношения.

66 Хотя сам Сорель и не предпринял анализа мифологического сознания, он продемонстрировал, насколько необходимо разграничивать миф как литературный жанр и миф как форму сознания. Вырастая на базе общего подхода к социальной реальности и потому обладая некоторыми общими чертами, они в то же

время отличаются друг от друга, как различаются утопия —литературный жанр и утопия — форма сознаиия, 44

чаем такое полное представление о социализме, которого

мы не получили бы благодаря одним рассуждениям» 67.

Как теоретик и практик анархо-синдикализма, движимый стремлением отыскать эффективное средство революционной мобилизации масс, Сорель противопоставляет

миф — это непосредственное, нерефлектированное и потому внутренне нерасчленимое выражение массами их глубинных влечений и интересов — утопии, которая, по мнению Сореля, принципиально отличается от мифа. «Утопия,— пишет он в письме к Даниэлю Галеви,— продукт

интеллектуального труда, она является делом теоретиков, которые путем наблюдения и обсуждения фактов пытаются создать образец, с которым можно было бы сравнивать

существующие общества и оценивать хорошие и дурные

стороны последних; это совокупность вымышленных учреждений, которые, однако, представляют достаточную

аналогию с существующими для того, чтобы юристы могли о них рассуждать... О мифе,— продолжает Сорель,—нельзя спорить, потому что в сущности он составляет одно

[целое.— Э. Б.] с убеждениями социальной группы, является выражением этих убеждений на языке движения

и вследствие этого его нельзя разложить на части и рассматривать в плоскости исторических описаний. Утопия

же, наоборот, может подлежать обсуждению, как всякая

социальная конструкция... ее можно опровергать, показывая, как та экономическая организация, на которой она

покоится, несовместима с нуждами современного производства» 68.

Нельзя, конечно, сказать, что Ж. Сорель целиком неправ в своих оценках роли мифа, в определении его характеристик и в сравнительном анализе утопии и мифа. У

французского анархиста были основания говорить о впечатляющей роли, какую играл миф в массовых социально-политических движениях и народных революциях, особенно

тех из них, которые развивались на непролетарской основе и в условиях общей экономической отсталости. Можно

лишь добавить, что семьдесят лет, минувшие со времени

появления работ Сореля, лишний раз подтвердили способность мифа выполнять в определенных условиях мобилизующую функцию в массовых исторических процессах и

67 Сорель Ж. Размышления о насилии. М., 1907, с. 58.

68 Сорель Ж. Введение в изучение современного хозяйства. М., 1908, с. XXVI.

55

Направлять их против существующих порядков G9. Однако

Сорель явно переоценивает роль мифа в политическом

процессе, и прежде всего в социалистической революции, однозначно трактуя последнюю как анархистский бунт, возникающий и развивающийся на иррациональной основе в условиях высокого нравственно-эмоционального подъема 70. В то же время он столь же явно недооценивает роль

социальной утопии в массовых движениях и совершенно

необоснованно приписывает ей такие качества, как элитарность и конформность.

Между утопией и мифом, как превращенными формами

сознания, имеются существенные различия, некоторые из

которых отмечает и Сорель. Миф, выражающий в своих образах и общем эмоционально-психологическом настрое