Иван Степанович представлял ярчайший контраст своему долговязому коллеге. Маленький, упитанный, румяный, с русыми волосами, стриженными под горшок, он признавал только светлый льняной костюм с обязательной косовороткой. Поговаривали, что несколько лет назад советник носил скрипучие хромовые сапоги, и потребовалось личное вмешательство главы администрации, чтобы заставить его переобуться в ботинки. Но и здесь возобладала русофильская натура господина Доброго-Пролёткина: изготовленные на заказ туфли из крокодиловой кожи имели тиснение в виде узора с петушками.

Стоит задаться вопросом, каким образом такие яркие и незаурядные личности вообще попали на работу в администрацию президента? Увы, есть вопросы, ответы на которые обывателям знать не суждено. Или, по крайней мере, не положено.

Советники немедленно перешли в наступление, выплеснув на воскинских консультантов ответный поток цифр. Гофман говорил быстро, ничуть не смущаясь тем, что собеседники с трудом успевают улавливать смысл его слов, а Добрый-Пролёткин, напротив, изъяснялся медленно и убедительно, четко модулируя голосом наиболее важные моменты. Неожиданная атака привела в оторопь оппонентов, включая самого заматеревшего в переговорных баталиях вице-премьера.

После непродолжительной дискуссии стороны решили перенести принятие окончательного соглашения на месяц ввиду недостаточной проработки вопроса. При этом Воскин бросал такие взгляды на умников-консультантов, что не было никаких сомнений: ребятам скоро предстоит очень нелицеприятный разговор.

Быстро попрощавшись, вице-премьер оправился восвояси, а советники с двух сторон окружили Загорского и, участливо наклонившись, заговорили, перебивая друг друга:

– Виктор Сергеевич, вы выглядите ужасно, вам просто необходимо показаться доктору…

– Ах, Карл Иммануилович, что вы говорите, какие доктора! Где вы видели нормальных докторов? Залечат, а потом скажут, что так и было. В баньку надо! Немедленно в баньку!

– Это, знаете ли, форменное мракобесие! Состояние здоровья должно постоянно контролироваться специалистами!

– Да ну вас с вашими специалистами! И слово какое придумали «специалист», – Добрый-Пролёткин скривился, показывая высшую степень неодобрения, – как будто это люди какие-то особенные… запомните и своим передайте: баня все лечит! Помните мудрую пословицу: «пар костей не ломит»?

– Что вы, Иван Степанович! При некоторых заболеваниях баня абсолютно противопоказана, даже такая мягкая, как турецкий хаммам. Что же говорить о русской парной?

– Вы ставите врачевание тела выше умиротворенности разума и покоя души! Ошибаетесь, сударь!

– Опять вы о душе! Хочу напомнить, что так называемые «душевные болезни» – явление серьезное и крайне неприятное, и их лечение с помощью бани – настоящее шарлатанство! Я повторяю: любые расстройства и недомогания требуют внимания квалифицированных специалистов!

– Это все ваша слепая вера в так называемых специалистов! Вам знакома статистика врачебных ошибок?

– Но здесь же не районная поликлиника в еврейской, простите, автономной области! Здесь работает лучшая профессура и установлено первоклассное оборудование.

– Ага, вот вы и подняли еврейский вопрос! – возмутился Добрый-Пролёткин. – Даже сейчас не смогли промолчать! Глубоко все-таки в вас, генетическая память засела!

– Помилуйте, Иван Степанович! – Гофман понял, что сказал лишнее и принялся оправдываться. – Я вовсе не в том смысле! Просто привел пример отдаленного региона…

– Знаем мы ваши смыслы! Наплетут сначала, а потом на русских наговорят с три короба. И вообще, что вы так разволновались, вы же немцем пишетесь?!

– Ну, знаете… у вас если Гофман, то обязательно еврей, а если не еврей – то вообще неизвестно что. И вообще, не мы еврейскую тему начали, не мы!

В таком ключе беседа продолжалась несколько минут. Наконец советники пришли к непростому компромиссному решению о том, что начальнику необходим срочный отдых. Виктор Сергеевич, оказавшийся в положении несчастных воскинских консультантов, впал в прострацию, вызвал референта и велел отменить все запланированные на вечер мероприятия.

После ухода Гофмана и Доброго-Пролёткина Виктор Сергеевич еще некоторое время сидел в кресле, размышляя, куда лучше направиться вначале – к жене или подруге сердца. Рассудив, что ночевать все равно придется дома, приказал готовить выезд на Кутузовский, где в прекрасно обставленной пятикомнатной квартире под круглосуточной охраной ФСО проживала умница и красавица Анна Баренцева.

За два года знакомства Виктор Сергеевич научился безошибочно предсказывать Анечкино поведение. Сейчас он ошибся только в одном: несчастная умница и красавица лежала с мокрым полотенцем на лбу не в спальне, а в гостиной на диване. При этом коротенький халатик раскрывал ровно столько, сколько нужно для создания образа прекрасного умирающего лебедя. Не подлежит сомнению, что современная медицина могла бы предложить куда более действенные средства от головной боли, чем холодный компресс, но ни одно из них не выглядело бы столь драматично.

Анечка, не открывая глаз, еле слышно спросила:

– Зачем ты пришел?

Отвечать на этот бессмысленный по сути вопрос необходимости не было, Загорский сел в кресло и стал выслушивать вполне ожидаемые упреки. Однако неожиданно разговор пошел в непредвиденном направлении: у Анечки случилась настоящая истерика, и Виктор Сергеевич попросту не знал, что делать. Кто бы мог подумать, что у этой хрупкой девушки окажутся голосовые связки, достойные примы Большого Театра!

Виктор Сергеевич, будучи не в силах справиться со шквалом женских эмоций, испытывал острейшее чувство унижения и обиды. Как будто это он сам написал проклятую статью!

Когда Анечка немного пришла в себя, беседа приняла совсем неприятный оборот: умница и красавица категорически потребовала определиться, «стать, наконец, мужиком и принять решение». Обычные рассуждения Виктора Сергеевича об особенностях его положения во внимание не принимались, а в качестве примера приводился президент Франции, меняющий жен безо всякого ущерба для имиджа.

Попытки обнять, прижать к груди и погладить по головке на сей раз были отвергнуты с негодованием. Анечка с необыкновенной твердостью заявила, что отныне позволит к себе притронуться только после того, как Виктор Сергеевич объяснится с женой.

Одним словом, заместитель главы администрации президента Российской Федерации Виктор Сергеевич Загорский вышел от любовницы кипящим от обиды и негодования. Он был настолько возбужден, что перед уходом изменил своим принципам и залпом выпил полстакана теплого виски. Все последние неприятности, включая головную боль и недовольство президента, воплотились в образе журналиста Рудакова. Встретить бы мерзавца прямо сейчас и разобраться на месте, жестко, по-мужски. Интересно, что он собой представляет – скорее всего, типичная гламурная паскуда, привыкшая безнаказанно бросаться словами. Явственно привиделось – вот он идет навстречу, останавливается… без лишних слов левой – в печень, и сразу правой – в скривившуюся от боли физиономию!

По пути домой Виктор Сергеевич изо всех сил старался держать себя в руках и не выплеснуть накопившееся раздражение на ребят из охраны.

После разговора с Анечкой, когда Загорский не смог предугадать ее бурную реакцию, встреча с женой вызывала естественные опасения.