– Знаешь, почему я спрашиваю? – не умолкал Грин. – Обо мне в газетах много пишут. Как завалил я тогда эту их педофильскую шайку, так от прессы отбою нет.

Пауза.

– Не читал про меня?

Джейк отрицательно покачал головой.

– Ну, да… Конечно, я не красавец, но типа все равно считаюсь «лицом предотвращения преступности в Манчестере». Без меня все могло быть намного хуже. Так ты точно не читал?

– Я бы запомнил.

– Это точно! Я тебя сегодня как только увидел, сразу понял, что ты меня узнал. Твой дорогой Весельчак, твой босс. Должен признаться, у меня никогда не было такого хренового стукача, как ты!

– Зачем вы приехали? Надеетесь, что я расскажу что-нибудь о шайке педофилов?

– Дай мне объяснить. У тебя всегда была эта проблема – хочешь все делать через жопу… Твоя девушка, кстати, не возражает? – Грин примирительно поднял вверх руки. – Ну извини, пошутил. Так вот, что я хотел сказать: мы обнаружили все эти исправительные дома в Чешире, Уоррингтоне, в Ливерпуле – тоже, но на Ливерпуль мои полномочия не распространяются. Ну и вот, всеми домами управляют гомосеки, которые уже лет семнадцать насилуют несовершеннолетних мальчиков, устраивают вечеринки по обмену – директор одного учреждения привозит своих подопечных директору другого, в общем, занимаются разной непотребной дрянью. И я, представь себе, положил этому конец.

– Ага, спустя семнадцать лет.

– У меня было слишком мало информации. Ты ведь мне ничего об этом не рассказывал. Мой суперосведомитель, мальчик-проныра, мать твою.

– Но полиция была в курсе.

– Да, ты знаешь, удивительная вещь. Я сейчас после всех этих расследований заново переписываю дела и начинаю приходить именно к такому выводу.

– Так вот почему вы здесь? В полиции все так прогнило, что приходится шантажировать бывших доносчиков, чтобы добиться помощи от них? Если это так, то можете даже не париться, я вам ничего не скажу. Я уехал из Манчестера пятнадцать лет назад.

– Ну, ну, что-то ты разволновался.

Джейк посмотрел на Грина.

– Или, может быть, вы здесь для того, чтобы засадить меня и сберечь честное имя полиции Большого Манчестера?

– Молодец, прямо в яблочко. Но только это не основная цель моего визита, а так, типа заодно. Объявился один из твоих друзей – нашли на Сэддлуорт-мур,[17] забитого до смерти. Сказать по правде, поразительно, что мы вообще его нашли, не такое это место, где легко отыскать труп. Ну, короче, скажи-ка мне, когда ты в последний раз видел малыша Кевина Доннелли?

– Доннелли мертв?

– Если не мертв, то, значит, придется ему до конца жизни ходить с собственным хреном во рту. – Грин на мгновенье замолчал. – Я забыл тебе сказать, что труп был довольно сильно изувечен. Не самое приятное зрелище.

Джейк вышел из полицейского участка на Бутл-стрит уже за полночь. Это было здание старой викторианской тюрьмы, укрывшееся на задних дворах центрального Манчестера. Пожалуй, можно было найти какую-то логику в том, чтобы запрятать участок так далеко от людских глаз, на узкой и густо застроенной улочке: что бы там ни происходило между полицией и преступным миром, добропорядочные граждане этого видеть не должны. Что же до констебля Грина, то он с головой ушел в расследование подобного рода подпольных сделок и полагал, что Джейка следует привести именно сюда.

На улице ночь утопала в янтарном свете фонарей, насквозь пропитанная сырым туманом – как будто бы дождь завис в воздухе и никак не упадет на землю. Джейку казалось, что ночь рядом с ним тянется еле-еле, в то время как сам он движется с удвоенной скоростью… Он как Билли Уизз[18] – на бегу уворачивается от капель дождя и чувствует только те из них, что плавятся на его разгоряченной щеке. Ха-ха, ну да, именно как Билли Уизз. Высший класс – занюхать «скорость» с туалетного бачка прямо в полицейском участке. Когда констебль Грин вернул ему пакетик амфетамина, Джейк сразу двинул в сторону туалета. Он ведь только что вступил в ряды неофициальных сотрудников полиции, так почему бы ему не позволить себе некоторую неофициальность в их компании?

Джейк бежал в направлении площади Альберта и все время смотрел вверх, на осколок неба, нависший над головой. Интересно было бы увидеть звезды разогнавшимися глазами. Когда кто-то его окликнул, Джейк запутался в ногах и едва не упал.

– Доннелли?

Шлепанец стоял под козырьком служебного входа какого-то заведения – не то банка, не то магазина – всего в шаге от проливного дождя и выглядывал из темноты дверной ниши как мультяшная белка из дупла.

– Ты давно тут?

Доннелли пожал плечами:

– Около часа…

А то и больше.

Мальчик дрожал.

– Меня отпустили, – выдохнул он.

Джейк и не сомневался. За что задерживать Шлепанца? Он всего лишь шел по улице, когда констебль Грин его подобрал. Арест мальчиков-проституток вообще всегда был проблемой. Начальник полиции неоднократно официально заявлял о том, что в Манчестере голубых нет. Даже если бы они застукали Доннелли в тот момент, когда его задницу обрабатывал на капоте тачки какой-нибудь механик, им бы оставалось надеяться только на то, что в руках у Доннелли обнаружится гаечный ключ – тогда его можно будет взять за ношение оружия.

Доннелли протягивал Джейку пачку сигарет. Джейк вытащил одну и наклонился прикурить от спички Доннелли. Они забились вдвоем под дверной навес, и лицо парня оказалось всего в нескольких дюймах от Джейка. Щеки у него были такими худыми и острыми, что напоминали бока сушеных уток, которых Джейк видел в витринах китайского квартала.

– Ты в порядке? – спросил Джейк.

Глупый вопрос, ему светит воспаление легких. А он небось думает, что и пускай – невелика цена за то, чтоб быть рядом с новым другом. Вот только беда в том, что Джейка любое проявление привязанности вгоняет в ступор. И теперь, когда он стоял так близко, что почти ощущал шипение сигареты в тонких улыбающихся губах мальчишки, Джейк увидел, как лицо Доннелли вдруг дрогнуло и выражение радостной надежды в глазах переключилось на ужас и смирение, поровну того и другого. Джейк даже не сразу понял, что это произошло по его вине. Ну конечно, он ведь с такой ухмылкой на него смотрел – презрительной, если не хуже. Немудрено, что Доннелли от него отпрянул – а что ему еще оставалось?

Джейк попытался исправить выражение лица и изобразить улыбку. Хорошо бы улыбка получилась теплой, а не кривой. Он попробовал извиниться.

– Прости. Я уже совсем никакой.

– Да ничего.

– Ну ладно. – Джейк не мог теперь просто так взять и оставить парня одного. – Пошли отсюда, выпьем где-нибудь.

Паб «У Бернарда» находился через несколько улиц отсюда, на южной стороне Кинг-стрит. Это был погребок, устроенный в дурном вкусе: бревенчатая изба с элементами модной дискотеки. Джейк повел Доннелли вниз по лестнице мимо вмонтированных в стену светящихся аквариумов к тускло освещенному бару. «У Бернарда» был одним из немногих гей-баров за пределами Деревни: он в одиночку отстаивал свои права на чужой территории и собирал посетителей несколько иного ранжира. Публика тут была побогаче – работающие мужчины от тридцати до пятидесяти. Это положительный момент. А отрицательный – то, что почти все они были клонами. Если бы вы зашли сюда просто так, с улицы, то наверняка подумали бы, что попали на костюмированную вечеринку, на которую все должны явиться с дурацкими усами. Тут даже в четверг вечером уже было не протолкнуться, а в выходные так и вовсе не войти.

Деревянная стойка бара начиналась сразу у двери. Джейк навалился на нее и послал телепатический сигнал бармену в затылок. Тот сразу же оглянулся.

– Два «Пилса». – Джейк посмотрел на Доннелли. – Нормально?

– Угу. Отлично.

Интересно, этот парень специально репетировал наклон перед открытым холодильником? Понимает, что одно и то же движение придется проделывать по тысяче раз за ночь – и пытается довести его до совершенства. Прогиб, наклон – и раз, и два, подъем, поворот – и раз, и два. Бармен вынырнул на поверхность с двумя бутылками и улыбнулся: