– Достал из глубины, вроде должны быть попрохладнее.

Джейк молча кивнул и положил на стойку пару фунтов. После всего, что с ним приключилось, температура его не очень волновала. Впрочем, пиво было отличное. А в сочетании с «кислотой» – так просто божья благодать. Джейк засунул руку во внутренний карман пиджака, вытащил начатую пачку «Ротманс» и, откинув крышку, протянул сигареты Доннелли.

– Бери. Огня нет, извини.

Только когда Кевин начал прикуривать, Джейк сообразил, что раньше сигарет у него не было. И Доннелли тоже об этом знал – мог прокрутить этот вечер в памяти и вспомнить. Иначе с чего бы это Джейку стрелять у него сигаретку несколько часов назад на Чорлтон-стрит? Доннелли, похоже, не догадывался, что табак – полицейский трофей, но Джейка все равно охватило чувство вины. Чувство вины с продолжением, потому что отныне оно будет накрывать его ежедневно и нужно к этому привыкать – теперь, когда он стал полицейским осведомителем. Джейк закрыл пачку, откашлялся и попытался рассуждать логически: Доннелли наверняка решит, что сигареты были у Джейка все это время, а то, что он попросил у него курева – так это чисто рефлекторно. Рефлекс Мальчика из Борстала:[19] новенькие платят табаком. Правда, Джейк никогда не бывал в Борстале, но читал о нем книгу. В своей непромокаемой куртке с теплой подкладкой Доннелли выглядел точь-в-точь как если бы только месяц назад оттуда вышел.

– Там тебе твой друг машет.

Джейк посмотрел над головами клонов в ту сторону, куда показывал Доннелли – в самую дальнюю часть клуба.

– Чего?

– Вон, у печки, это ведь, кажется, твой друг?

Джейк пригляделся и увидел Джонни. Он сидел на подножке камина, а за спиной у него были красиво сложены штабелем неподожженные дрова – единственное дизайнерское заявление бара. В одной руке Джонни держал пиво, а другой махал над головой и во весь голос орал:

– Джейк!

Невероятно. Джонни должен быть в Берлине до завтрашнего вечера.

– Джонни?

Джейк с трудом обогнул двух крепких парней в летных куртках и с одинаковыми огромными усами.

– Что ты тут делаешь? – кричал он на ходу.

Джонни широко улыбался, глядя на него из-под своей длинной светлой челки:

– Да тут работка подвалила!

С ним было двое мужчин, оба коротко стриженные, в теннисках и синих джинсах. Когда они встали, Джейк обратил внимание, что ремни у них на джинсах затянуты слишком туго и высоко. Талия у мужчины должна проходить от одной тазовой кости к другой, а не через пупок, но многие клоны носили джинсы с высокой талией. Джейк понятия не имел, почему. Может, им нравились супертесные штаны? Когда талия завышена, можно втиснуться в размер поменьше. А это, наверное, приятно – хвастать, что талия у тебя все такая же, как в восемнадцать. Этим двоим было лет по тридцать пять, и выглядели они совершенно одинаково, если не считать того, что один – долговязый, а другой – коротышка. Джонни, видно, обсуждал с ними какое-то дело, но сейчас они уже прощались: он жал им руки и говорил, что приедет завтра, около девяти.

– У нас завтра праздничный обед, – прошепелявил коротышка, думая, что шепелявость его украшает. – Так что приходи попозже. Где-нибудь в полдесятого… Мы к тому времени уже пообедаем и будем расслабляться – поставим какие-нибудь записи. И друга тоже приводи.

Последнюю фразу он прошамкал совсем уж невразумительно. И, бросив игривый взгляд на Джейка, ушел.

Джейк скорчил гримасу и, подражая манере коротышки, спросил:

– Это чё еще за дура?

– Я продаю им видео, – объяснил Джонни. – Сообщил, что товар доставлен. А тебе что, не хочется на вечеринку?

– Это не вечеринка, а праздничный обед, – поправил его Джейк. – И нас с тобой никто не приглашал. Разве что в качестве послеобеденного развлечения для гостей.

– Думаешь, они захотят поиграть в «Спрячь конфетку»? – засмеялся Джонни.

Джейку было не смешно, он волновался. К тому же по пятницам они ходят в «Поли диско» на Эйтаун-стрит. Именно там они и познакомились, хотя не раз видели друг друга раньше. Если посчитать, то получается, что они знакомы меньше года, а кажется, что знают друг друга всю жизнь. Так что попроси его Джонни еще раз – и Джейк пойдет и поможет ему забросить кассеты на вечеринку к этим парням. Он очень скучал по Джонни, пока тот несколько недель пропадал в Берлине.

Джонни был ослепительный блондин, а Джейк – брюнет, и хотя волосы у обоих были крашеные, цветом лица они тоже разительно отличались друг от друга: Джонни – беззаботно-румяный, а Джейк – бледный и мрачный.

– Ну что тут у вас? Я ничего не пропустил? – спросил Джонни.

Сегодня уж точно пропустил. Джейк пообещал рассказать ему позже, но сам уже знал, что ни словом не обмолвится о своей беседе с констеблем Грином.

– Ты-то как? Почему не дал знать, что возвращаешься раньше?

– Я сам не знал. Просто повезло, подбросили сначала до Амстердама, а оттуда – до Уотфорд-Гап. На все про все – не больше двенадцати часов. – Джонни всегда путешествовал автостопом. – И я, кстати, искал тебя в «Добром дне». Шон говорит, ты слинял с деньгами этого их старикана.

То, как Джонни это сказал, означало: Классно сработано, чувак!

– Да, с двадцаткой. Купил на нее грамм. Будешь то, что осталось?

– Спрашиваешь! Слушай, ну я уделался. Не спал уже знаешь сколько? – Он задумался и принялся считать. – Сегодня у нас что, четверг? Я проснулся во вторник вечером, около шести. Сколько это, получается, я не сплю?

Джейк протянул приятелю пакетик. Посчитать в уме ему ничего не стоило:

– Пятьдесят четыре часа.

– Ну ни хрена ж себе! То-то мне так фигово. Обязательно нужно принять. – Джонни хорошенько потер руки, амфетамин лучше держать в тепле.

Он уже направился было в туалет, как вдруг остановился и нахмурился.

– А это еще кто?

Джейк совсем забыл про Кевина Доннелли. Он повернулся, помахал новому знакомому и громко представил парней друг другу.

Джонни держал наготове руку для формального рукопожатия. Доннелли не успел протолкнуться через толпу, как вот – пожалуйста, у него уже новый друг. Еще секунду назад Кевин был похож на безнадежно одинокого человека, а теперь Джонни повернул внутри себя какой-то там выключатель – и Доннелли уже купается в теплом свете лампочки в сорок ватт.

Джонни крепко сжал руку Кевина и потрепал его по плечу:

– Приятно познакомиться, чувак. Ща я вернусь.

Джейк и Доннелли стояли и смотрели, как Джонни подпрыгивающей походкой идет через толпу. Волосы у него на голове двигались в такт шагам – такое бывает только в рекламе шампуня. Но у Джонни они всегда так выглядели – если их не помыть. Обычно он заливал волосы слоем лака и выстраивал надо лбом высоченный начес.

– Я вас часто видел вместе, – сказал Доннелли. – Раньше. В последнее время что-то не видел.

– Ну да, Джонни был в Берлине, окучивал европейский рынок порнографии.

Доннелли, похоже, не понял, о чем речь, но вопросов задавать не стал.

– А, ясно. «Пилс» еще будешь?

Джейк уже допивал первую бутылку. После «спидов» мучает такая жажда, что можно выхлестать шесть или семь бутылок и даже не заметить, что еле стоишь на ногах.

– Ага, давай. И для Джонни тоже возьми.

Доннелли исчез. Можно было стоять здесь в одиночестве, а можно было обогнуть танцпол и пойти за Джонни в туалет. Туалеты у них тут невероятно тесные. Или это называется «уютные»? Одна кабинка с унитазом, один жестяной писсуар на двух человек и умывальник такого размера, что пальцы приходится мыть по очереди. Джейк вошел в туалет и был вынужден подождать, пока какой-то парень застегнет ширинку и выйдет. Впрочем, Джейк не тратил времени даром – повертелся пока перед зеркалом, висящим над умывальником. Как только парень свалил, он постучал в дверь кабинки.

– Джонни, это я.

Диск дверного замка повернулся, красная полоска на нем сменилась белой, и Джейк толкнул открывшуюся дверь. Джонни сидел верхом на унитазе лицом к бачку: в руке он держал членскую карточку клуба «Пипс», а на фарфоровой крышке бачка лежала полоска «скорости». Джейк закрыл за собой дверь и спросил, достаточно ли там осталось.