Аллан. Вы не знаете, что это за человек!
Басси. Еще как знаю! Он считает себя единственным достойным кандидатом в президенты на следующих выборах.
Аллан. Точно! Он три четверти часа читал мне свою речь с выражением согласия баллотироваться в президенты.
Басси. Ну, это он еще был краток. Вы бы послушали те, которые довелось слышать мне! Он еще у вас?
Аллан. Да.
Басси. И с ним никого нет?
Аллан. Нет, никого. Сидит там один.
Басси. Аллан, пришел наш час. Идите к нему, поговорите с ним опять, скажите ему, что обдумали его предложения. «Мистер Трампер, вы — великий государственный деятель, и я почту за честь оказать вам поддержку».
Аллан. Вы не представляете, на что я пошел в беседах с остальными, чтобы заручиться нужными нам голосами! Мне пришлось обещать повышенный тариф на пиломатериалы, повышенный тариф на пшеницу, новую систему земельных банков, эмбарго на ввоз цирковых животных, включая сиамских кошек!
Басси. Кошек?
Аллан. Да, кошек!
Басси. Кошки и жучки!.. Ну и что? Нам нужно провалить законопроект. Давайте любые обещания и не беспокойтесь — вам не придется их выполнять. Ни одно из них не пройдет даже в комиссии.
Аллан. Но, Басси…
Басси. Мы сделали все. Теперь нужен только последний толчок. Неужели вы остановитесь перед такой ерундой? Что значат полдюжины обещаний? Ведь это же Вашингтон!
Аллан. Басси, все это смешно, но до известного предела. Я не пойду разговаривать с Трампером. Я просто не могу действовать таким методом.
Басси. И что же вы собираетесь делать?
Аллан. Не знаю. Придется поискать кого-нибудь другого.
Басси. Почему? Трампер — идеальная кандидатура. Это человек без характера.
Аллан. Но способ, которым мы хотим заполучить его, далеко не идеален. Вы молодчина, Басси, без вас я ничего бы не сделал, но меня уже тошнит от наших методов. Мы поступаем точь-в-точь так же, как все они, и мне пора немедленно поставить на этом точку.
Басси. В этой лавочке не существует других методов, Аллан.
Аллан. Боже мой, что здесь происходит с людьми?!
Басси. В один прекрасный день сами узнаете. Здесь нельзя просто подойти к конгрессмену и сказать: «Прошу вас, сэр, голосуйте за нас, потому что наше дело честное»!
Аллан. Я не так наивен. Но должны же быть здесь люди, которые, как и я, видят, что этому режиму пора положить конец! Должно же найтись хоть несколько человек, которым тошно смотреть, как делаются здесь дела, и которые готовы попытаться изменить положение?!
Басси. Кто, например?
Аллан. Хоты бы тот же Сол!
Басси. Сол?!
Аллан. Да, Сол! Он все знает; больше того, в данный момент у него есть чертовски веская причина чувствовать себя обиженным.
Басси. Аллан, чрезмерное напряжение начинает сказываться на ваших умственных способностях.
Аллан. Нет, я должен действовать по своему разумению. Пусть вам это покажется безумной затеей, но я поговорю с ним.
Басси. Аллан, не наживайте себе беды! Пойду-ка я лучше на выручку многоопытной мисс Кори.
Из холла входит Сол.
Сол. Привет! Ну, как поживает оппозиция?
Басси. Великолепно, Сол! Мы в отличной форме. (Тихо.) Вы напрасно потеряете время, Аллан. (Уходит в зал заседаний.)
Сол. Ловко вы, Аллан, подцепили Басси. Неглупый ход! Не скрою, вы доставили-таки нам немало беспокойства.
Аллан. Надеюсь, что да, Сол.
Сол. У меня, Аллан, есть к вам одно предложение. Покажите мне ваши списки, а взамен можете посмотреть мои. Играем в открытую, без обмана. Скажу откровенно, по моим подсчетам, мы вас одолели. Конечно, если вы не успели окрутить еще кого-нибудь…
Аллан. Я разговарил со всеми.
Сол. Скажите только одно, и мне сразу все станет ясно. Виделись вы с Трампером?
Аллан. Да, виделся.
Сол. И он перешел на вашу сторону?
Аллан. Во всяком случае, думает это сделать.
Сол. Значит, я ошибся. Сол опять ошибся, и вы имеете перевес на один голос. И чем это вы соблазнили его?
Аллан. Соблазню, если пообещаю ему то, чего он хочет.
Сол. Но вы же этого не сделаете? Ведь вы — человек с принципами! Вы не станете продаваться налево и направо, как мы, грешные?
Аллан. Сол, я кое-что хочу у вас спросить.
Сол. Все что угодно, Аллан, все что угодно.
Аллан. Вы считаете, что сейчас мы с вами враги. Мы работаем друг против друга, и вы мне не верите. Но по существу мы союзники.
Сол. Да? Вот уж не предполагал, что лью воду на вашу мельницу.
Аллан. Помните, что вы сказали мне в зале заседаний — в тот раз, когда я впервые вас увидел? Вы сказали, что, когда вы приехали в Вашингтон, вы были молодым радикалом и вас с души воротило от этой системы. Помните?
Сол. Неужели так и сказал?
Аллан. Это была правда?
Сол. Уж не взываете ли вы к моей добродетели, Аллан? К моей утраченной добродетели?
Аллан. Вы ведь знаете, что во всей этой истории прав я, а вы не правы.
Сол. В политике, дружок, существует одна простая формула для определения того, кто прав и кто не прав; бог всегда за тех, у кого деньги.
Аллан. А вы не допускаете, что бог может перейти на другую сторону? Вам уже пора бы подумать о том, что в одно прекрасное утро вы проснетесь и увидите, что вы никому не нужный старик, потерпевший полное крушение.
Сол. Ох, какое красноречие! Только не хватаетесь ли вы за соломинку, когда обращаетесь к старому Солу и пытаетесь завербовать его?
Аллан. Вы знаете, что шайка эта долго не продержится. Они боятся: Грей боится, президент боится. Они чувствуют: что-то такое случилось, что-то сломалось.
Сол. Вы изумляете меня, Аллан. Вы меня прямо-таки ошеломляете, а меня давно уже ничто не могло ошеломить. Неужели вы думаете, что люди меняются? Что в них пробуждается совесть?
Аллан. Я в этом уверен.
Сол. А вот у меня сложилось твердое убеждение, подкрепленное тридцатилетним опытом: люди не меняются и совесть пробуждается в них крайне редко, вернее никогда. Я не знаю в английском языке ни одного слова, ни одного сравнения или образного выражения, которое достаточно полно отражало бы безграничное невежество и наивность избирателей.
Аллан. И все-таки они пробуждаются. И они вышвырнут вас всех, сметут всех до единого.
Сол. Погодите минутку — я налью себе стаканчик. (Наливает виски.) Ну, чего вы от меня хотите?
Аллан. Чтобы вы голосовали против законопроекта.
Сол. Доводы, Аллан, приведите доводы!
Аллан. Даже если он пройдет, вы ничего не получите, верно?
Сол. Верно. Но если я проголосую против, я потеряю всех своих друзей.
Аллан. Ну и что? Теперь мы с вами, Сол, могли бы контролировать палату представителей. Мы могли бы сломать всю машину, торпедировав законопроект. Мы могли бы доказать, что честных людей больше, чем воров.
Сол. Неправда. Воров вдвое больше, чем честных людей. Так всегда было. В ваших доводах есть слабое место. Как я понимаю, в случае, если нам удастся повести за собой палату, вы намерены управлять честно, по принципу: честность — лучшая политика. Так ведь?
Аллан. Конечно.
Сол. Значит, на этом никто ничего не заработает? Ничего, кроме жалованья?
Аллан. Да.
Сол. А вот это уже роковая ошибка!
Аллан. Нет, ей-богу, вы хотите быть со мной заодно, Сол. Я знаю, что хотите. Я рассчитываю на вас.
Сол. На меня? Дайте-ка я расскажу вам о себе, дружок, прежде чем мы продолжим наш разговор. Давным-давно, когда я еще был стройным молодым человеком с орлиным взглядом, у меня был добрый ангел. Глядя на меня сейчас, этому трудно поверить, но в те далекие времена у старого Сола был добрый ангел. И когда возникал вот такой вопрос, как сейчас, этот светлый ангел витал надо мной, взывая к чувству справедливости, восставая против неправедных дел и не давая мне продать свою душу дьяволу. Если я собирался совершить зло, мне приходилось бороться с ангелом. Подобно библейскому Иакову, я боролся с ним ночью и часто брал над ним верх. Я боролся так, Аллан, что ангелу было не справиться со мной, и он в конце концов устал. Когда меня одолевал соблазн, я оглядывался в поисках моего доброго ангела, чтобы сразиться с ним, но его не было на месте. Ему следовало бы сражаться со мной и сейчас, Аллан, но он покинул меня. Он больше не борется со мной за мою душу и даже не осеняет меня своим крылом. Теперь я никчемный старик, пропахший табаком и виски, и никому я не помощник. Нет, если от меня будет зависеть, провалится законопроект или нет, то он пройдет. Поверьте, Аллан, отбирая у людей что-либо, никогда ничего не добьешься. Наоборот, им нужно что-то давать.
