— Зачем тогда мы рассматриваем особняки с видом на Проспект-парк, — поинтересовалась Маргарет, — если Бруклин нас не интересует?

— Мне понравился тот, с романскими арками, — вмешался я, надеясь избавиться хоть от этой части хлопот.

— Боюсь, что нет, братишка. — Дамон взял меня за плечо. — Осталось всего четыре. Возвращаемся на Манхэттен.

Мы спустились по крутой деревянной старомодной лестнице на первый этаж, поблагодарили дворецкого и отправились к пристани фултонского парома, который должен был перевезти нас к каравану карет, предназначенных для долгого путешествия по городу.

— Отличное место, чтобы поставить кафе с мороженым, — задумчиво изрекла Лидия.

— Ты хочешь мороженого? — спросил Дамон, как будто у четырехлетней.

Хотя находиться рядом с Бриджит было мучительно, так меня раздражало все, что она говорила, постоянно ждать, что Дамон выкинет что-нибудь ужасное, было еще хуже. Потому что Дамон обязательно сделает что-нибудь ужасное, как только ему надоест играть во внимательного жениха. А его терпения хватит ненадолго — он любит только те игры, где можно делать ставки.

— Да, — сказала Лидия. — Но здесь нет мороженого. А должно быть.

— Не беспокойся, — влезла Бриджит, стремясь вставить в беседу что-нибудь умное, — скоро здесь будет огромный мост, везде будет тень, а места хватит только на грузовые повозки и вонючих лошадей.

Брэм — источник этой информации — покачал головой:

— Нет, Бриджи, здесь будет прекрасное освещение. Посмотри, где сейчас солнце…

Я оперся о поручень, изучая нашу маленькую экспедицию. Девушки напоминали картинку — четыре красавицы, раскрасневшиеся от солнца и прогулки, ленты на шляпках развеваются, юбки обвиваются вокруг бедер под легким ветром с моря. Они были хороши — на мгновение я даже забыл, в какой ситуации оказался. Маргарет купила у мальчишки газету, чтобы почитать в дороге. Для лодочной прогулки день был отличный, и, против ожидания, Ист-ривер не порождала во мне отвращения, которое до сих пор вызывала бегущая вода. Бриджит спустилась вниз, не желая сидеть на солнце, — учитывая мое положение, это было как минимум смешно. Я расслабился впервые за день, подставив лицо солнцу, — благодаря средиземноморским корням моя кожа легко покрывалась здоровым бронзовым загаром.

А потом рядом плюхнулась Маргарет.

— Вы кажетесь разумнее второго жениха, — резко сказала она, — чего вы хотите от нашей семьи? Денег? Доли в бизнесе? Чего?

Я внутренне застонал.

— Вам придется мне поверить. — Я поймал взгляд ее голубых глаз. Не применяя Силу, я заставил свой голос звучать как можно искреннее. Взял ее руки в свои — поступок дерзкий, но мне было необходимо, чтобы она меня поняла. — Меня не волнует богатство Бриджит. Мне важны безопасность и процветание вашей семьи. Я клянусь вам чем угодно.

— Это проблема. Я не знаю, чего стоит ваше слово. Я не знаю вас. Никто вас не знает. — Маргарет вздохнула и сняла шляпку. — Это так… странно. Я понимаю, почему вы нравитесь Бриджит, вы недурны собой и хорошо воспитаны.

Я в замешательстве опустил глаза.

— Но на самом-то деле мы ничего о вас не знаем. Ни бумаг, ни фактов — просто беглец с юга? Мы говорим о Бриджит. Она уговаривала отца отвезти нас в Европу, чтобы она могла пленить короля, принца или, как минимум, герцога. Кто-то не королевской крови ей не подходит. А вы — не обижайтесь только — очень далеки от королевской семьи.

— Ну, Лидия заполучила графа.

— Да, — задумчиво сказала Маргарет. Посмотрела на меня, заправила за ухо выбившуюся черную прядь. — А насчет Дамона де Санга…

Я вздрогнул, пытаясь сохранить невинный вид.

— Что вы о нем думаете? Вы… неожиданно сблизились после двойного объяснения в любви.

Я посмотрел на юг, где Гудзон и Ист-ривер сливались, становясь морем. Я забыл о городе, не смотрел на него. Солнце заливало белым и розовым светом древние воды.

Как рассказать ей обо всем, не подвергая ее опасности? Она кажется единственным разумным человеком в семье. Я снова вспомнил о Катерине и подумал, что моей семье следовало быть более настороженной.

— Не верьте ему, — наконец сказал я, надеясь, что это не слишком опасно, — я не верю.

— Хммм, — она посмотрела на Дамона, занятого оживленной беседой с Брэмом и Уинфилдом, — и я тоже.

Остальные дома, которые, по замыслу Бриджит, следовало осмотреть, были очень далеко от места, где мы находились. Особняк Ричардсов стоял рядом с Форт-трайоном на северной окраине Манхэттена, а паром пристал к юго-восточной оконечности острова.

Во время медленной поездки в карете я увидел самый, наверное, необычный город в жизни. Неспешно поднимаясь по Пятой авеню, я поражался тому, какие разные люди избрали Нью-Йорк в качестве места жительства. От босоногих газетчиков и старьевщиков до людей вроде Уинфилда, сидящих в раззолоченных каретах и попыхивающих сигарами.

На полпути, на Шестьдесят первой улице, мы остановились перекусить в отеле «Маунт Вернон». Бриджит продолжала трещать о своем свадебном платье.

— …Дарлу надо одеть в муслин, несмотря на войну, она все равно почти закончилась. И мне нужны новые сережки, правда, папа? Стефан, дорогой, там есть самые прекрасные в мире жемчужные сережки…

Дамон прочистил горло:

— Бриджит, тебе абсолютно необходимы новые сережки. А платье твое будет такое красивое, что тебя прямо съесть захочется. Да, Стефан?

Я поднялся из-за стола, не имея возможности насладиться холодным цыпленком, свежим хлебом, рыбой и чаем и не в состоянии больше слушать бессмысленную болтовню своей невесты и бесконечные подколки брата.

— Я пойду подышу воздухом, — извинился я.

Во время торопливого бегства из столовой я бы обязательно споткнулся о кушетку, но меня спасла грация вампира. Я не мог так вымотаться — я выдерживал худшее. Жить в Сентрал-парке и питаться мелкими зверьками было намного изнурительнее, чем сидеть в карете, разглядывать дома и слушать треск младшей представительницы семьи Сазерлендов. Но я ничего не ел после вчерашней белки, я был голоден и ослаб, как будто совершил трансатлантическое путешествие.

Быстрый тихий набег на кухню выявил то, на что я и надеялся, — крыс. Их было не слишком много, в основном они гнездились в воздуховоде, ведущем в кладовую. Я поймал одну, сломал ей шею, высосал ее насухо, не теряя, однако, контроля над собой. Это было легко — такая она была мерзкая. Тихий шум и приглушенный вздох заставили меня обернуться. Крысиная кровь текла по губам.

Дамон стоял, держа за горло официантку и выдвинув клыки. Она смотрела молча и бессмысленно, как все, находящиеся под воздействием чар.

— Я смотрю, мы оба удалились с одной целью, — удовлетворенно сказал Дамон и сморщился, увидев крысу в моей руке, — ты мог бы найти что-нибудь получше.

Он откинул голову, готовясь ударить.

— Пожалуйста… не надо. — Я беспомощно поднял руку. — Не убивай ее.

Дамон остановился.

— Хорошо, — согласился он. — Я не стану ее убивать. Это будет предсвадебный подарок специально для тебя.

Я закрыл глаза, понимая, какой кошмар меня ждет. Даже если предположить, что он не убьет эту девушку в качестве подарка, потом будут другие убийства.

Проснувшись утром, я, как в детстве, натянул мягкие льняные простыни до подбородка. Закрыв глаза, я почти смог представить, что я снова дома. Что мы с Дамоном все еще люди и ссоримся, как ссорились всегда. Что отец занят делами где-то на плантации. Что Катерина жива.

Нет, не так. Что мы никогда не встречались с Катериной.

Или… что я лежу в постели в доме Лекси, ничего не зная о своей новой жизни, но принятый новыми друзьями в новом доме.

Я наконец проснулся полностью, и мои фантазии разбились о реальность. Я был в доме Сазерлендов, пленник их гостеприимства и интриг брата, невлюбленный жених, стремящийся к ненужной свадьбе. Сазерленды не особенно старались соблюдать правила хорошего тона, но за завтраком от всех требовалось выглядеть прилично. Одевался я медленнее, чем обычно, — подравнивал подтяжки для носков, расправлял манжеты, расчесывал волосы пятерней. Мне не нравился тот, что смотрел на меня из зеркала. Я его ненавидел.