— Фил, должно быть, ты заблуждаешься. Но скажи мне сколько.

— Пятьдесят процентов от общей суммы, когда мы провернем сделку. И эта цифра, с которой меня не сдвинуть. Аванс сто тысяч долларов.

— Я не торгуюсь, Фил, ты знаешь, но...

— Еще как торгуешься, просто называешь по-другому.

— Фил, я никак не могу дать тебе больше семидесяти пяти тысяч долларов аванса, то есть пятьдесят тысяч фунтов, и тебе придется согласиться на сорок процентов от общей суммы.

— Когда я получу пятьдесят тысяч фунтов?

— Приблизительно через семь-десять дней. Деньги в Лондоне.

— Это плохо. Они нужны мне здесь или в Гонконге.

— Я привезу их в Гонконг.

— О'кей.

Я изложил Филу подробности обеих операций. Потолковали и о других делах. Я похвастал своими успехами в исследовании перевозок воды на танкерах. Он сказал, что финансирует разработку технологии изготовления бумаги из рисовой шелухи и намерен обратиться с предложением к таиландско-саудовскому деловому консорциуму, который возглавляет шейх Абдулараман А. Аль-Раджи, богатейший человек в мире, согласно «Книге рекордов Гиннесса». Если предложение понравится, Саудовская Аравия построит в Таиланде фабрику для изготовления бумаги из рисовой шелухи, а Фил разбогатеет вполне законным путем. Он предложил адресоваться с проектом по продаже уэльской воды к тому же консорциуму.

Мне понравилась эта идея: все документы со мной, лежат в портфеле, готовые произвести впечатление на любого чиновника. Если поднапрячься, я смогу составить технико-экономическое обоснование. Материал мне знаком. Решено! Вернусь в «Ориентал» пораньше и приступаю. Как-никак, это пристанище творческих личностей.

На следующий день, когда Джуди отправилась с детьми на лодочный рынок, Хоббс передал Филу сто тысяч долларов, и я засел за технико-экономическое обоснование для самого богатого человека в мире. По большей степени это вылилось в переписывание бумажек Управления водных ресурсов Уэльса, слепленных кое-где некоторой долей отсебятины, на фирменные бланки «Дринкбридж Гонконг Лимитед». Секретари из «Ориентал» придали расчету пристойный вид. Через пару дней он был закончен, и я подал его на рассмотрение наряду с проектом Фила относительно рисовой шелухи.

Был вечер пятницы. Я отправился к гостинице «Эраван». Этот небольшой отель с вышколенной обслугой когда-то пользовался популярностью среди иностранных дипломатов. Говорят, что во время строительства гостиницы рабочие мерли как мухи. Тогда в угол строительной площадки поместили маленького Будду, произнесли надлежащие молитвы, и смертельные случаи прекратились, работягам была дарована удача. Они заработали кучу денег и разбогатели.

Будда по-прежнему там. Он стал объектом поклонения для тех, кто мечтает подняться по социальной лестнице. Инструменты причудливой формы издают священные звуки, а тайские танцоры кружат вокруг Будды, пока желающие разбогатеть приносят жертвы или обеты. Вокруг толпятся торговцы, продающие сусальное золото для украшения Будды, и птиц в клетках — пернатых выпускают на свободу, загадывая желание.

Сомпоп стоял на коленях, жег благовония и молился нараспев. Закончив молитвы, он увидел меня. Смотрел так, словно я стал ответом на его призывы.

— Ты вернулся в Бангкок. Тебе нужна ганджа? Я молил о деньгах и удаче. Я вижу тебя. Я очень счастливый человек.

— Сомпоп, завтра я улетаю из Бангкока. Вот деньги для тебя. Встретимся примерно через неделю.

В пересчете на баты я дал ему примерно тысячу долларов, зарплата за многие месяцы. Когда я ушел, он стоял на коленях, уткнувшись лицом в тротуар, его руки дрожали, сжимая деньги.

Оставив Джуди и детей в Бангкоке, я полетел на самолете «Эйр Индия» в Бомбей, а оттуда — на самолете «Пакистанских международных авиалиний» (ПМА) в Карачи. Зарегистрировался в «Шератоне», провел несколько часов в поисках телефонной будки, которую так и не отыскал, зашел в гостиницу «Жемчужина» и попросил разрешения воспользоваться их телефоном, чтобы позвонить Малику. Он направлялся в «Шератон».

Малик явился в национальном костюме, шальварах и рубахе-камизе, как и его молодой спутник.

— Д. Г. Маркс, добро пожаловать в Пакистан! Это мой племянник Афтаб. Он ворует товары из магазина дьюти-фри в аэропорту и продает их на базаре в Бхоти. Он мой партнер по бизнесу.

— Добро пожаловать в Пакистан, Д. Г. Маркс! — подхватил Афтаб.

— Сначала, Д. Г. Маркс, о главном. Продукт готов — можешь проверить. Он под моим контролем, в безопасности, на складе в Белуджистане. Мы можем поехать туда когда угодно. Прямо сейчас, если пожелаешь. Автомобиль на улице. Вот небольшой образец. А вот расписание ПМА. Ты увидишь, что есть несколько подходящих рейсов. Для теперешней достаточно крупной партии придется забронировать место по крайней мере за сорок восемь часов.

Я взял мягкую липкую черную пластинку и поднес зажигалку к углу. Язык пламени потянулся к гашишу. Хороший знак. Повеяло любимым ароматом, заклубился голубоватый дым. Я втянул его в себя. Захотелось вдохнуть полной грудью. Великолепный гашиш, лучший пакистанский гашиш, какой я когда-либо пробовал.

Запасы наркотиков в соседнем Афганистане почти иссякли, когда русские ввели свои танки в Кабул в 1980 году. Более пяти миллионов афганцев бежали из страны в Пакистан, в Северо-западную пограничную провинцию (СЗПП), живущую по своим законам. Приграничную зону, населенную главным образом пуштунскими племенами, контролировали племенные вожди. Пакистанские военные и полиция не рисковали сворачивать с магистралей, соединяющих города, даже в погоне за убийцей, похитителем или насильником. Они только вели переговоры с представителем племени.

Северо-западная пограничная провинция вскоре стала местом базирования, стратегическим центром и тренировочной площадкой моджахедов, борцов за свободу, которые не признают самого слова «капитуляция». Либо Россия должна была проиграть войну и отвести свои войска из Афганистана, либо все моджахеды легли бы костьми. Компромисс не допускался.

Оружие и боеприпасы поставлялись странами, которые сочувствовали борьбе моджахедов против коммунистов, скапливались в поселениях СЗПП. Никого не удивляло, что немалая доля вооружений перекочевывает на рынки Пешавара, главного торгового города СЗПП близ Хайберского прохода.

Издревле земли СЗПП считались идеальными для выращивания индийской конопли. На гималайских высотах, в кристально чистом воздухе под животворным тропическим солнцем, растение наливается смолой, из которой приготовляют гашиш. Афганистан, лежащий по другую сторону Гималаев, не менее приспособлен для выращивания каннабиса. Святой город Мазари-Шариф62 прослыл родиной лучшего гашиша в мире. Среди наводнивших СЗПП беженцев хватало крестьян, привычных к возделыванию конопляных плантаций. Им нужно было как-то кормиться. Моджахедам также требовались деньги. И те секреты изготовления гашиша, которые веками хранили афганцы, нашли применение в Пакистане, где теперь вырабатывалось море высококачественного гашиша, известного в Западном полушарии как «пограничный».