И что мне после этого оставалось терять?

— Я, — ответила я. Твердо.

Его улыбка стала шире:

— Отлично. Ты ведь понимаешь, что это значит?

Что у меня сверхчеловеческая скорость реакции, которая позволяет с легкостью сбить противника с ног?

— Что все девчонки глупые? — вместо этого предположила я.

— Это да. А еще, раз ты меня выиграла в честном бою, с меня причитается приз.

Приз?

— Серьезно?

— Я никогда не щучу по поводу призов, — невозмутимо заявил он.

— Окей. Но где… — И тут я увидела. Впереди показались огни, их причудливые отблески разгоняли темноту, превращая клочок унылого ландшафта во что-то волшебное.

Как будто это место появилось прямиком из сказки.

Я подалась вперед так быстро, что ремень безопасности натянулся, останавливая меня.

— Ярмарка? Ты везешь меня на ярмарку? — Я даже не пыталась скрыть охватившее меня волнение.

Ребята в школе говорили о ней всю неделю — даже Кейли с Паркер. Но, как и в случае любых мест, кроме школы, «Дейри Куин» и магазина товаров для лошадей, мама пресекала любые разговоры о поездке туда.

— Я так понимаю, ты их любишь? — спросил Хантер.

— Я…

…вообще-то понятия не имела, но до смерти хотела выяснить. Осторожно, Мила.

— А кто их не любит? — уклончиво заявила я.

Бросив в мою сторону взгляд, в котором, на мой вкус, было чересчур много понимания, он пожал плечами:

— Ну да.

Я снова откинулась на спинку, радуясь долгожданному чувству легкости и открывающихся возможностей, от которого тело словно потеряло свой вес. Возможно, сегодняшний день был просто катастрофой, но этот вечер… этот вечер будет превосходным. Должен быть.

Когда мы добрались до ярмарки, Хантер провел меня мимо очереди на «Настоящий банджи-джам-пинг!», аттракциона под названием «Твистер», в котором люди крутились по кругу, и какой-то игры, где парень с размаху бил молотом по металлическому диску. Наконец мы остановились перед тиром.

— Вот мы и пришли.

Под провисшим красным пологом палатки тянулся ряд желтых мишеней в форме звезд. Всего тридцать штук. По обе стороны от них размещалась коллекция плюшевых зверей — в основном единорогов и осликов. Седой неряшливый работник тира размахивал стилизованным под винтовку пневматическим ружьем и выкрикивал нараспев:

— Подходите, испытайте свою удачу в «Звездном тире»! Попадаешь по звезде — получаешь прекрасный приз! Это очень легко! Три попытки за два доллара, девять попыток за пять.

Двое парней, по возрасту студентов, которые в этот момент покидали тир, ворча и явно без осла, похоже, не были с ним согласны.

Хантер пожал плечами, протянул хозяину пятидолларовую купюру и взял из его рук ружье.

— Обещаешь, что не сбежишь, если я вернусь с пустыми руками? — спросил он, сверкнув улыбкой.

Я рассмеялась.

— Обещаю. Но я уверена, что ты справишься. Выглядит не особенно трудно.

— Спасибо, что не давишь на меня, — сыронизировал он. Но я заметила, что стоило ему поднять винтовку к плечу, как он напрягся. Его лицо преобразилось: никаких улыбок, только решительный взгляд и полная сосредоточенность на цели.

Он даже прикусил уголок рта — что в его исполнении выглядело совершенно очаровательно, — перед тем как выстрелить. И промахнулся мимо первой звезды на добрых пять сантиметров.

Упс.

Он сделал оставшиеся выстрелы, один за другим; некоторые получились совсем мимо, некоторым чуть-чуть не хватило до цели. Последняя пуля угодила прямо в линию контура, но мужчина покачал головой:

— Извиняй, нужно попасть по желтому. Еще разок?

Хантер вздохнул, удрученно взглянув на меня.

— Думаю, не стоит, только деньги на ветер выброшу.

— А как насчет твоей подружки, может, она попробует? Или она из тех дамочек, которым лучше оружие в руки не давать? — спросил работник, подмигнув Хантеру.

Фу.

— Будешь? — приподняв брови, спросил Хантер, начиная искать в бумажнике еще одну пятерку. Если до сих пор я не собиралась, то теперь уж точно буду, подумала я и бросила на мужчину полный отвращения взгляд, готовая сбить парочку звезд. Но, когда Хантер передал мне ружье, оно было еще теплым от его рук, и он сам стоял так близко, что я с трудом могла думать, не то что целиться.

Да уж, сосредоточишься тут. Учитывая его близость и мой нулевой опыт стрельбы, нам проще будет купить мягкую игрушку, если она нам нужна.

Вот только… все вышло иначе.

Потому что, когда я наконец подняла ружье, мне не пришлось даже думать, как им пользоваться. Оно просто стало продолжением моего тела, идеально легло в руки. А когда я прицелилась, случилась ненормальная вещь. Пока я смотрела на звезду, у меня перед глазами промелькнуло что-то красное.

Я чуть не выронила ружье. Нет. Только не это.

— Ты в порядке? — спросил Хантер, все еще так близко, что дыхание перехватывало.

Я встряхнула головой, ошеломленная, сжимая опущенное ружье так, словно от него зависела моя жизнь. Красная вспышка пропала.

— Ой, солнышко, ну не надо так паниковать. Твой мальчик тебя не разлюбит, даже если ты на километр промахнешься.

Я еще не пришла в себя, но от слов работника снова разозлилась. Не успела я опомниться, как ружье в моих руках уже было нацелено в мишень. Я сделала глубокий вдох и…

Цель: 3 м.

…пошатнулась, но только чуть-чуть, когда загорелась красная надпись, на этот раз четкая. Я не могла опять опустить оружие. Хантер подумает, что я сумасшедшая, а хозяин тира… ну он-то продолжит верить в какой-то бредовый вымысел собственного сочинения.

Тем временем я скомандовала: Вон из моей головы. Вон. ВОН.

А затем как будто мой мозг зажил собственной жизнью, звезда увеличилась у меня перед глазами, так что я смогла увидеть крупным планом самый центр мишени.

Цель: Крупный план.

Еще до того, как нажать на спуск, я знала, что попаду в звезду, точно в центр. И хотя ноги подкашивались из-за вспыхивающих красных надписей, хотя руки с силой стискивали ружье, когда я пыталась вытолкнуть эти слова из головы, сама стрельба мне понравилась. Настолько понравилась, что я взяла и сбила еще одну звезду. И еще одну. И еще.

Пока не заметила собравшуюся вокруг меня толпу. Свист болельщиков. Вопль работника: «Мать моя женщина!» Удивленный смех Хантера: «Признайся, ты профи. Держу пари, ты дома от нечего делать из ружья стреляла».

Толпа начала аплодировать, и тогда-то до меня наконец дошла глупость моего поступка. Отличный способ не выделяться из общей массы. Ну разумеется, я могла попасть в центр малюсенькой мишени — но не из-за многолетней практики.

Я опустила ружье, заставила себя улыбнуться хозяину тира, который хмуро почесывал щетинистый подбородок, уставившись на изрешеченные мишени, словно увидел их впервые.

— Мы что-нибудь выиграли?

Не прошло и минуты, как мы покинули тир, став богаче на одного плюшевого осла средних размеров. А я поклялась себе, что продую в любых других играх. К счастью, в следующей палатке, к которой мы подошли, продавали сахарную вату.

Мы брели среди огней, слушая музыку, и я вздохнула, чувствуя, как во рту тает сладкий комок. Не считая инцидента в тире, этот вечер был идеальнее некуда. Я протянула руку, снимая с его щеки прилипший кусочек розовой ваты:

— Ты промахнулся мимо рта.

При слове «рот» его взгляд опустился на мои губы.

Ладно, я соврала. Похоже, этот вечер мог стать еще идеальнее. Бабочки в животе? Куда там. У меня в животе взлетела, хлопая крыльями, стая бешеных соек — ни больше ни меньше. Кусочек ваты выскользнул у меня из пальцев, когда мы остановились прямо возле американских горок.

Он притянул меня к себе.

— Я знаю, что прощальный поцелуй должен быть в конце свидания, но я уже замучился ждать.

— Поцелуй? — переспросила я, и теперь уже мой взгляд оказался прикован к его губам — настоящему произведению искусства. Я как-то вычитала у Кейли в журнале Glamour, что для человека симметрия — залог красоты. Ничего они не понимали. Слегка несимметричная улыбка Хантера была едва ли не самой восхитительной вещью из всех, что я когда-либо видела.