– Эт-та что такое! Опять курим! – физрук дядя Коля неожиданно возник у них за спинами. – А ну, марш на занятия! Звонка не слышали?

Откуда он так подкрался, было совершенно неясно. Обычно на крышах гаражей сидела тройка-другая пацанят, следящих за горизонтом. А вот сегодня прощелкали и проморгали.

Мелюзга брызнула врассыпную, «мидл эйдж» тоже засуетился. Старшаки, правда, ретироваться не спешили, спокойно дожигали табачок. Поглядывая на физрука, аккуратно тушили сигаретки о стены гаражей.

– Чего вы разоряетесь, дядь Коль…

– Я вам не дядя Коля, а Николай Степанович!

– Ну, подымили малеха, чего страшного? Начало ж учебного года! С первым сентября вас!

– И вас с первым… – физрук обернулся к Серегиной команде. – А вам особое приглашение требуется?

– А мы и не курили вовсе, – обиделся Антон.

– Стояли рядом, значит, уже дышали этой дрянью. Слышали, наверное, о пассивном курении? Оно, между прочим, даже пострашнее будет.

– Это еще почему?

– Потому что вопросы дурацкие задаете. Марш в классы!

– Так у нас вроде окно. Даже сразу два. Расписание-то опять перетряхнули.

– Правильно, Вера Леонидовна заболела, но уроков никто не отменял. Решением директора вам сейчас поставлен урок экологии.

– Чего, чего?

– Субботник, лобачевские! – рявкнул учитель. – Уши мыть надо! Берем перчатки, грабли и идем убирать берег Исети. Так что бегом к завхозу.

– К завхозу-то зачем?

– Для тупых повторяю: за перчатками! – гаркнул Николай Степанович. – А девочкам еще и халаты выдадут. Чтоб пупы прикрыть и спины не морозить. А то взяли моду – штаны ниже нижнего надевают.

– Главное – чтоб не выше нижнего, – пошутил Гера.

– Похохми мне, балагур!

– Халаты, небось, страшные! – недовольно пискнула Элла Дудкина. Она тоже бегала на пятачок подымить, и теперь прятала чинарик в кулаке.

– Зато яичники не застудишь! – хохотнул кто-то из ребят.

Физрук строго поднял указательный палец.

– Грубо, но справедливо, – сказал он. – Так что ноги в руки – и вперед!

– Попали, блин… – Гера сорвал с чахлого кустика желтеющий тополиный лист, умело положил на стиснутые кольцом пальцы, сверху припечатал ладонью – хлоп! Получилось звучно – почти как выстрел из стартовика. Отвернувшийся было Николай Степанович подскочил от неожиданности. Крабовская свита одобрительно гоготнула, даже каменноликий Сэм улыбнулся. Серега ощутил укол зависти. Так вот и зарабатывается уважение. Надо потом попросить Геру, чтобы научил такому же фокусу.

Выделенный школе берег поделили на секторы. Слева пищала и мельтешила комариная братия – в смысле, малышня, справа клубилась саранча покрупнее. Там уже не маячили, скорее – перемещались и плавали. Да и фигурки рисовались уже сформировавшиеся, почти взрослые. Девок, понятно, не парней. Старшаки – не дураки, чтобы землю драить. Девчонки, кстати, тоже себя не слишком утруждали – больше выгибались возле березок, кокетливо поднимали ручки-ножки, закатывали глазки, принимая томный многообещающий вид. Короче, вовсю устраивали фотосессию, щелкали друг дружку из сотовиков, копили кадры для будущих портфолио.

Троица друзей только ухмылялась, поглядывая в их сторону. Прямо шиза какая накатила на девок, – все поголовно двинулись на этих портфолио. Что самое смешное – фотки свои по каким только сайтам не рассылали. Спрашивается – зачем? Принцев, что ли, приманивали? Или ребят с маниакальным синдромом? То есть маньяки, конечно, клюнут, а вот принцев на таких сайтах днем с огнем не сыщешь, – знают поди, какое это палево, когда предлагается знакомиться «вслепую». То есть на фотке – блондиночка, глазки зеленые, фигурка перворазрядницы гимнастки, а встречаешь потом где-нибудь в темном переулке, где уже ни берез, ни фотошопа, и копец! По-рыхлому заводи мопед и сваливай! Если успеешь, конечно…

В общем, слева визжала малышня, справа изводили мегапиксели будущие невесты, посередке маялись они – два параллельных класса, половина которых тоже, понятно, сбежала. Поэтому класс был как бы один. Мусора же с лихвой хватило бы на все три, а то и на четыре класса. Ничего удивительного, что многие проявляли недовольство.

– Прикинь, опять мы крайние! – разорялся Кокер, играя с граблями, то и дело наступая на них и торопливо отворачивая голову. – Шама, Краб – все в отказе. Сэма тоже не видать, а нас припахивают, как последних трутней.

– Трутни как раз не работают, – фыркнул Антон.

– Я и говорю: пашем, как бобики! А я, что, конь?.. У, блин! – черенок угодил-таки в лоб Кокеру, и он обозленно, точно клюшкой, саданул граблями по пластиковой бутыли. Посудина улетела далеко в воду.

– Сейчас сам поплывешь за ней! – гаркнул физрук. – Я все вижу! Не загораем!

– Позагораешь тут – с таким-то тренером…

– И все слышу! Работаем, работаем, лодыри! Сами сорим, сами и убираем. Посмотрите, во что берег превратили. Такая река была славная, а теперь помойка помойкой.

– Мы, что ли, сорили! Я вообще летом в Сочи парился. – заорал Митек, паренек из Сэмовской свиты. Исчезновение вельможного хозяина Митек позорно прошляпил и был пойман физруком, когда уже выбирался в окно туалета наружу.

– Вот и отрабатывай! Ты в Сочи чинарики разбрасывал, а Ваня Пупкин здесь за тебя химичил.

– Пусть Пупкин и убирает…

– Разговорчики, перцы! Кто будет бастовать, заработает неуд.

Народ примолк, зашебуршил метлами и граблями. Не то чтобы очень боялись неудов, но заиметь двояк в первый же день учебы представлялось обидным. Усерднее всех работал Тарасик. Он вообще уважал чистоту, – наверное, даже уши мыл по утрам. Но и этот чистюля, скребя по земле, косил глазом в сторону Анжелки. Королева класса умудрялась и с метлой выглядеть на пятерочку. После каждой отметенной в сторону бумажки, она непременно выпрямлялась, изламывала тело то в одну, то в другую сторону. Еще и картинно отставляла ножку – позировала, короче. Ей и портфолио был не нужен, хотя Серега доподлинно знал, что у того же Тарасика дома все стены заклеены Анжелкой. Да и прочие ребята украдкой ее фоткали – в фас, в профиль и как уж придется. Серега мог бы поспорить, что у каждого в альбоме имелось по три-четыре фотографии Анжелки. У него, в частности, их было не менее трех десятков…

– Живем, как в советские времена, – сплошные субботники. – Вполголоса ворчал Антон. – В Китае на мусоре хоть деньги делают, а мы все в костры да в костры.

– Как это – деньги?

– А так. Уже, считай, пара олигархов поднялась.

– Подумаешь! У нас этих олигархов – как грязи.

– Вот именно – как грязи. Наше-то ханурье ничего не делает, сидит себе на газонефтяных вентилях и кальян курит. А им еще за это полмира башляет. Клоповье, короче. А эти с нуля начинали. Один, прикинь, чуть ли не бомжом был, на свалках околачивался, объедки подбирал. А как просек, что на мусоре можно зарабатывать, сколотил бригаду таких же красавцев – и давай сортировать. Бумагу, цветмет, древесину – все, короче, порознь. Магазинчики открыл, дешевкой бэушной стал торговать. Короче, в три года стал миллионером.

– Миллионер – еще не олигарх, – резонно возразил Серега. – У нас квартиры по миллиону тянут, так мы что, тоже миллионеры?

– Ну, во-первых, рубли – это еще не доллары, а во-вторых, у них уже и миллиардеры свои появились. Вчера в «нете» читал: китаянка Чжан Инь взяла кредит, купила свалку возле Лос-Анджелеса и начала гнать картон обратно в Китай.

– Упаковки, что ли?

– Ага. Их же везде выбрасывают, жгут, а она всю эту карусель обратно развернула. Купила у себя на родине фабрику по переработке бумаги, – ну, и пошел процесс. Чепуха вроде, а оказалось – золотая жила! На тухлой макулатуре миллиарды наварила!

– Значит, молодец, заслужила! – Николай Степанович, на слух никогда не жаловавшийся, одобрительно кивнул. История ему явно понравилась. – Как там ее звали, говоришь?

– Чжан Инь.

– Надо бы запомнить… – физрук шагнул вперед, молодцевато прищелкнул на груди широченными подтяжками. – Главное тут, цуцики, не миллиарды, а то, что она земной шар поскребла да почистила. Я бы тем, кто технологии по очистке планеты внедряет, сразу выдавал медали героев. Если вы сподобитесь таким же образом карьеру делать, я первый за вас голосовать пойду.