Семеновский полк был раскассирован: и солдат, и офицеров перевели в армейские полки, квартировавшие в провинции, без права отпуска и отставки. Некоторые особо активные солдаты были переведены на Кавказ. Шварц, приговоренный военным судом к смертной казни, был в итоге отправлен в отставку.
В отставку с должности директора полковых школ был вынужден уйти и Греч — власти не могли не выполнить прямого царского указания. Однако наказание это можно считать весьма условным: он остался в литературе и журналистике, вскоре с него был снят и тайный полицейский надзор.
По-видимому, именно в связи с публикацией в «Невском зрителе» вынужден был тихо покинуть пост цензор Тимковский, но цензурная политика правительства от этого не стала мягче. Пушкин констатировал:
Явился Бируков, за ним вослед Красовский;
Ну право, их умней покойный был Тимковский!
{381} Положение же самого Голицына укрепилось: под его непосредственный контроль были отданы полковые училища, раньше подчинявшиеся Волконскому{382}. Его влияние стало практически безграничным.
Рылеев же, исполненный мечтаний о славе, в том числе литературной, после публикации сатиры в одночасье стал известным поэтом. Вскоре он вступил в Вольное общество любителей российской словесности, состоявшее, как и Общество учреждения училищ, в ведении Министерства духовных дел и народного просвещения. С 1823 года он начал совместно с Александром Бестужевым редактировать, а потом и издавать «Полярную звезду», быстро заслужившую славу лучшего российского альманаха. У Рылеева появилось многое из того, о чем он мечтал: деньги, литературная известность, широкое общественное поприще. Сатира «К временщику» стала определяющей для дальнейшего творчества поэта: после 1820 года гражданские темы в его поэзии стали главными.
«Тверда, как медь, Россиян грудь»
В октябрьском номере «Невского зрителя» за 1820 год, непосредственно вслед за сатирой «К временщику», было опубликовано еще одно большое стихотворение:
Сыны России! чада славы!
Которым равных в мире пет!
О, род героев величавый!
Красуйся средь своих побед,
Хор:
А ты, премудрый Царь — кем Россы
Дела великие творят,
Вели — полнощные колоссы
Вселенну в прах преобратят.
Бессмертья славой дух питая,
Пойдем во сретенье врагам;
Любовь к отечеству святая
К бессмертью путь укажет нам.
Хор:
Вели, премудрый Царь — кем Россы
Дела великие творят,
Вели — полнощные колоссы
Вселенну в прах преобратят.
По трупам и костям противных
Проложим к славе новый путь;
Кто смеет стать противу сильных?
Тверда, как медь, Россиян грудь.
Хор:
Вели, премудрый Царь — кем Россы
Дела великие творят,
Вели — полнощные колоссы
Вселенну в прах преобратят.
Для нас и Альпы не высоки,
В ущельях тесных путь широк,
Стремнины Рейна не глубоки,
Предел вселенной не далек.
Хор:
Вели, премудрый Царь — кем Россы
Дела великие творят,
Вели — полнощные колоссы
Вселенну в прах преобратят
На море, сушу громы кинем,
Попрем ногою самый ад;
Десною мы Париж низринем,
А шуйцей потрясем Царьград.
Хор:
Вели, премудрый Царь — кем Россы
Дела великие творят,
Вели — полнощные колоссы
Вселенну в прах преобратят.
Цвети, Российская Держава!
Под сению твоих побед;
Твоя тогда умолкнет слава,
Когда померкнет солнца свет!
Хор:
Вели, премудрый Царь — кем Россы
Дела великие творят,
Вели — полнощные колоссы
Вселенну в прах преобратят.
Стихотворение называлось «Польской», под ним значилось имя автора — Петр Ракитин. К названию имелось примечание: «Написанный еще в начале 1814 года и доставленный издателям от друга автора К. Ф. Р<ылее>ва»{383},
Видимо, «Польской» действительно был написан в 1814 году: форма и пафос восходят к опубликованной тогда в журнале «Сын отечества» подборке стихов, посвященной победе над французами. Стихотворение Ракитина непосредственно связано, во-первых, с «Польским» Вяземского:
Упал на дерзкие главы
Гром мести сильной и правдивой.
Знамена, мстители Москвы,
Шумят над Сейной горделивой.
Восстань, о древний град Царей!
И отряси с чела туманы;
Да славою твоих детей
Твои целятся ныне раны!
Хор:
Мы празднуем твою здесь месть!
Москва! хвала Тебе и честь!
Твои развалины священны:
Оне гробницей бед вселенны…
Второе стихотворение, на которое ориентируется Ракитин, — опубликованный рядом с «Польским» Вяземского «Хор» Василия Пушкина:
Хвала Тебе, о Царь-Отец!
Десницей сильной Ты Своею
Свершил всем подвигам конец,
Конец всемирному злодею!
Красуйся, пышная Москва!
Се Александр тебя спасает!
Парижа гордая глава
Пред Ним смиренно упадает.
В восторге все сердца текут
К Тебе, Монарх, Податель мира!
Спаситель света! вопиют;
Цвети, цвети Твоя порфира!
Цвети, Москва! средь стен твоих,
Коварством, злобой сокрушенных,
России славу видим в них,
И дней начало вожделенных!
Хвала Тебе, о Царь-Отец!
Десницей сильной Ты Своею
Свершил всем подвигам конец,
Конец всемирному злодею!
{384} Александр Тургенев писал Вяземскому: «…восхищался и восхищал других прекрасным твоим “Польским”», — а также отмечал: «Я надеюсь, что, восхищенный подвигами рыцаря-победителя и одобренный успехами в сем новом роде, оставишь старые грехи свои. Ни в Париже, откуда я получаю от брата Николая все оды и брошюры, там выходящие, ни здесь, ни даже у вас в Москве не было еще написано на сей случай ничего приличнее твоих строф»{385}.
