Впрочем, 18 июля 1818 года, решив не шить нового обмундирования, а выйти в отставку, сын пишет матери, что «должен товарищам» 300 рублей и что его «обокрали под Мценском». Он просит прислать ему «хотя 500 р., а равно и сукон, дабы я мог одеться по-цивильному, ибо я уже не намерен обмундироваться по-военному»^{90}. Подобные примеры можно множить.

В середине 1810-х годов финансовое положение Малютина оказалось критическим, и Анастасия Матвеевна заложила Батово — иными способами удовлетворять запросы сына она не могла. «Деревня в закладе, тебе известно, что я насилу могу проценты платить, и то с помощью друга моего, Петра Федоровича», — сообщает она сыну в 1817 году^{91}. Но его денежные и имущественные искательства не закончились. Уже выйдя в отставку, женившись и переехав жить в столицу, он просит «маменьку» прислать ему «на первый случай посуды какой-нибудь, хлеба и что вы сами придумаете нужное для дома, дабы не за всё платить деньги»^{92}.

Однако Рылеев отличался от Малютина не только страстью к деньгам — он был поэтом. Лирическая и прагматическая стихии в его характере составляли единое целое. Первая из них приведет его несколько лет спустя в большую литературу, вторая же сделает организатором коммерческой журналистики, удачливым финансистом, правителем дел Российско-американской компании, а впоследствии — лидером тайного общества и устроителем восстания 14 декабря 1825 года.

Среди юношеских произведений Рылеева есть стихотворное послание, которое называется «В альбом ее превосходительству К. И. М-ной»:

Исследователи давно установили, что адресатом послания была жена генерала Малютина Екатерина Ивановна (1783— 1869). Стихотворение, как установлено, написано между 1816 и 1818 годами^{93}.

Послание пронизано иронией — начиная с несоответствия заглавия, подчеркнуто официального («в альбом ее превосходительству»), и подчеркнуто же неофициального описания «прелестей» адресата. При первом знакомстве со стихотворением обращает на себя внимание чересчур вольное описание юным поэтом внешности жены генерал-лейтенанта. «Доброты» Екатерины Малютиной, «колебанье» «груди снежной» ставили исследователей в тупик. Они пытались объяснить эту вольность особой формой стихотворения. Согласно их мнениям, оно «выдержано в стиле мадригала с условным описанием “прелестей” воспеваемой», Малютина изображена в нем «в типично мадригальной манере жгучей красавицы»^{94}. Но, даже учитывая мадригальную форму, подобное обращение к жене здравствующего на тот момент брата и «благодетеля» выглядит странным.

Происхождение и биография Екатерины Малютиной исследованы еще меньше, чем происхождение и биография ее мужа; в данном случае приходится довольствоваться по преимуществу предположениями. Однако предположения эти подкрепляются документами, что и дает им право на существование.

Некоторую информацию можно почерпнуть из адресных книг 1820-х годов. Согласно «Указателю жилищ и зданий в Санкт-Петербурге» на 1823 год, изданному Самуилом Адлером (цензурное разрешение было получено 27 апреля 1822-го), некий «биржевой маклер» Гейнрих Израель владел в столице двумя домами в Васильевской части: под номером 627 «по 15 линии и Большому проспекту» и под номером 610 «по четырнадцатой линии»^{95}.

О купце Израеле известно крайне мало. Согласно справочнику А. И. Серкова «Русское масонство», Иоганн Гейнрих Август Израель, уроженец Франкфурта-на-Одере, лютеранин, состоял членом масонской ложи Урании, которой руководил известный литератор XVIII века Владимир Лукин и которую посещал Николай Новиков. По-видимому, Израель был человек со связями, светскими и литературными. Можно сделать точный вывод о знакомстве Рылеева с семейством купца: в 1820-х годах поэт брал у кого-то из его представителей деньги в долг^{96}.

В 1824 году вышел еще один указатель Адлера, дополняющий первый (цензурное разрешение — 7 января 1824 года). В нем дом 627 уже числится принадлежащим «Малютиной Катерине, генерал-лейтенантше». Этот дом впоследствии будет постоянно фигурировать в официальных бумагах Екатерины Ивановны. Малютина писала, что он принадлежит «собственно ей» и в октябре 1823 года заложен в Опекунский совет. Этот же дом как ее собственность упоминается во многих позднейших документах и адресных указателях^{97}.

Между тем после смерти Петра Малютина в сентябре 1820 года его жена и дети остались «в совершенно скудном состоянии». Уже через месяц, в ноябре, вдова генерала просила императрицу Елизавету Алексеевну принять на свой счет содержание ее дочерей Екатерины и Любови в частном пансионе «девицы Неймейстер» — поскольку не имела средств «не токмо продолжать воспитание дочерей… в помянутом пансионе собственным своим иждивением, но даже и доставлять им безнуж[д]ное содержание». В удовлетворении просьбы, однако, было отказано, поскольку императрица находилась в ссоре с содержательницей пансиона и решила «не иметь более в том пансионе своих воспитанниц»^{98}. Конечно же в подобной ситуации речь о покупке дома в столице идти просто не могла.

Вывод может быть только один: дом Израеля достался Малютиной по наследству, а значит, «биржевой маклер» (скончавшийся, по-видимому, как раз между выходом в свет первого и второго указателей Аллера) был ее родственником — скорее всего, отцом.

На основании второго указателя Аллера можно сделать вывод и о том, что Малютина была не единственной наследницей купца. У нее был родной брат, «ревельский купец 3 гильдии» Андрей Иванович Израель. Именно к нему перешел в собственность второй дом Иоганна Гейнриха Израеля, под номером 610.^{99} Наверняка отец дал своим детям неплохое образование и постарался через свои светские знакомства устроить их судьбу.

Естественно, генеральша Малютина о своем происхождении вспоминать не любила, в документах никогда свою девичью фамилию не упоминала, а напротив, всегда подчеркивала «благопристойность» собственного «знатного звания»^{100}.

Исследователь В. Нечаев сообщал: у генерала Малютина было «пять человек детей, прижитых до брака»^{101}. На чем основывался исследователь в своих утверждениях, установить не удалось, но косвенные подтверждения этому найти всё же можно.

Известно, что Михаилу Малютину, старшему сыну генерала, участнику событий на Сенатской площади, ко времени восстания было 22 года, а следовательно, родился он в 1803-м. Известно также, что в 1808 году у Малютиных родилась Екатерина (не вышедшая замуж), а в 1809-м — Любовь (в замужестве Титова)^{102}. Но только с декабря 1812 года Екатерина Ивановна начинает упоминаться в семейной переписке как жена генерала^{103}.