- Валенсия, милая девочка, - вырвалось у меня восклицание. Я помимо своей воли, движимый одним инстинктом плоти, приподнялся на одной руке и, обняв ее за шею, приник к ее губам в долгом, трепетном и страстном поцелуе. От неожиданности она даже не сопротивлялась. А когда с нечеловеческим усилием я оторвал свои губы от ее рта, она испуганно прошептала:

- Вы ничего плохого мне не сделали. Вы хороший, да?

- Да, да милая, - злясь на себя ответил я, - только еще раз поцелую. Тебе приятно?

- Приятно.

Я снова схватил ее губы, целовал их долго, безудержно, неистово, как будто одним этим пытался охладить немного испепеляющее желание плоти. Я прижался всем телом как к горячему бархату ее невинной наготы, чувствуя, как сильно бьется ее сердце. И вдруг удивительное спокойствие оборвало все мои желания. Я лег на спину, и вкушая сладость покоя, закрыл глаза.

- Что с вами? - спросила Валенсия, склонившись на до мной. Бедная девочка так испугалась, что не заметила, как по пояс вылезла из под одеяла. Я открыл глаза и… боже мой. Редко люди во сне видят такую красоту. Надо мной, как два спелых розовых персика, трепетали ее груди. Большие пуговки сосков острыми кончиками торчали вперед. Грудь начиналась где-то у плеча, и постепенно повышалась закругляясь и опускаясь едва заметной складочкой к животу, полная, упругая, будто налитая соками земли и сильной здоровой молодостью. Ни слова не говоря, я схватил ее своими руками и пригнул вниз, впился губами в коричневый сосок. Она вскрикнула и забилась как пойманная птица.

- Не надо. Умоляю, - на ее глазах навернулись слезы. Я отпустил ее.

- Тебе неприятно? - она не ответила и, уткнувшись в одеяло до подбородка, неподвижно лежала, сотрясаемая нервной дрожью. Я склонился над ней.

- Ведь я ничего плохого тебе не сделаю. Я хотел чтобы тебе было хорошо. Тебе неприятно, когда я целую твою грудь?

Она посмотрела на меня своими изумрудными глазами и мотнула головой.

- 34 -

- Ну так дай, я еще раз их поцелую, дай. Мои поцелуи доставят тебе только удовольствие. Дай.

Она рассеянно смотрела на меня и я понял, что она колеблется.

- Ну, не нужно бояться. Это не причинит тебе вреда. Это же так приятно. Ну же.

Она опустила руку, державшую край одеяла, чтобы я смог его откинуть. И я это сделал. Она прикрыла грудь руками, глядя на меня со страхом и мольбой.

- Не бойся, глупышка. Я ничего плохого тебе не сделаю. Сними руки.

Она послушалась. И вот передо мной снова они. Я стал целовать их в сумасшедшем исступлении, не видя, к чему прикасаются мои губы. Все ее нежное тело представлялось мне олицетворением самого прекрасного в мире. Я целовал ее руки и плечи, шею и грудь, бедра и ноги. В сладостном изнеможении я стал касаться лицом по ее животу, самозабвенно целуя впадину пупка. Ее содрогали судороги сладострастия. Она закрыла глаза и безвольно отдалась вся во власть моих жгучих ласк. Вдруг в безудержном порыве похоти я рывком раздвинул ее ноги в стороны и приник губами к нежным, мягким и влажным губам влагалища. Валенсия дернулась всем телом, пытаясь оторваться от меня, уперлась руками в мою голову, но волна сладостной истомы сковало ее члены, она бессильно распласталась подо мной с тихим слезным стоном. Я долго лизал языком нераспустившийся бутон ее любви, ощупывая языком каждый ее бугорок, каждую складочку. Она затихла и вся погрузилась в трепетное ощущение сладости, которая жарким потоком разливалась по всему телу от моих ласк. Совершенно обезумев от похоти я лег на девочку и, разведя в стороны девственные губы ее цветка, воткнул туда, изо всех сил, свой дерзкий меч. Она вскрикнула от боли и обхватив своими руками бедра, содрогалась рыданиями.

- Ох, как мне нехорошо! Что вы со мной сделали? Мне нехорошо.

Потрясенный всем услышанным, я растерянно смотрел на нее, не зная как утешить. Она побледнела и бессильно шептала:

- Что со мной? Что вы сделали? Мне плохо. - Она не услышала от меня ни одного слова и оставила меня в смятении и каком-то смутном ощущении тяжелой и непоправимой вины перед ней и богом.

Рэм опустил голову на стол и замолчал. Мы сидели подавленные его рассказом, растерянные и ошеломленные. Он вдруг встал и, пройдясь по комнате, уже другим голосом сказал:

- Что было, то прошло.

Мы выпили и он сразу продолжил рассказ.

Г Л А В А VI

Еще долго я сидел, подавленный случившимся и стараясь объяснить себе, как это произошло. Потом вытер свой окровавленный член о простыню и лег спать. В восемь часов, как обычно меня поднял Макс. Тесть ехал на завод. Я встал, перемогая сонливость и наскоро позавтракав, вышел к подъезду. Тесть уже сидел в машине.

- Ты что-то плохо выглядишь, Рэм. Нездоров?

- Здоров. Просто не выспался. Вчера до часа был на банкете у Мэри.

- Она все такая же?

- 35 -

- Да.

- Ты сегодня сходишь в литейный цех. Вайс опаздывает с отливкой заготовок для стана машины. Побудь там до обеда и посмотри, в чем там загвоздка.

- Хорошо.

Мы поехали в город. Тесть ушел к себе в правление, а я поплелся в цех. Голова болела, во рту пересохло, тяжелые ноги не слушались. Я несколько раз споткнулся о рельсы и чуть не разбил себе нос. Наконец я добрался до цеха. На меня дыхнуло кислым запахом кокса и тяжелой гарью. В полумраке огромного узкого туннеля здания, у ярких квадратов отливочных печей, как черти в аду копошились грязные люди. Стоял какой-то ровный и сильный рабочий гул. Я прошел в кабинет начальника цеха.

- Что у тебя случилось? - спросил я у Вайса. Увидев меня, он расплылся в приветливой улыбке.

- Рэм, дружище, здравствуй. Ты уже вернулся?

- Вернулся. Не об этом сейчас речь. Что у тебя с отливкой? Шеф недоволен, просил проследить за тобой.

- Я не виноват. Сталь идет плохого качества, в литье много брака, вот и не справляемся.

- Ну пошли в цех.

Я ужасно хотел спать. У меня слипались глаза и подкашивались ноги. Я чуть было не сел на неостывшую заливку. Вайс взял меня под руку. Мы пошли к литейщикам. Я как сквозь сон видел людей, яркую струю расплавленного металла и еле улавливал монотонный голос Вайса.

- Ну вот смотри сам, что получилось. Опять брак.

Услышал я, очнувшись, голос Вайса. Ничего не соображая, я посмотрел на отливку и попросил Вайса отвезти меня в кабинет.

- Я очень хочу спать, - сказал я ему, когда мы вышли из цеха.

- Ложись на кровать в комнате дежурного диспетчера.

Он отвел меня туда и только, коснувшись подушки, я мгновенно уснул. Через час Вайс меня разбудил и я, умывшись, отправился с ним в цех. Кое-как я провел день и в 6 часов уехал домой один. Тесть от горя весь ушел в работу, просиживая на работе с утра до ночи. Поужинав, я принял ванну и лег спать. Проснулся я в темноте, зажег ночник и посмотрел на часы. Было половина двенадцатого. “Скоро опять придет женщина”, - без всякого удовольствия подумал я. Мне хотелось отдохнуть и поспать хотя бы одну ночь спокойно, без чудес. Я решил не вставать и, потушив свет, стал разглядывать бледные пятна на потолке и стенах, наслаждаясь тишиной и покоем. Но вот послышался мелодичный звон, и что-то зашуршало у стола. Я прислушался не двигаясь. До меня донесся тихий смех, и приятный голос произнес:

- Ну и дурак же… А впрочем, где это я?

Это была женщина, Она прислушалась и в настороженной тишине прозвучал ее торжествующий голос.

- Ага. Кто-то дышит. Должно быть, спит. Приятно побыть со спящим мужчиной в одной комнате.

Я прикрыл глаза и лежал на диване не двигаясь. Что она будет делать? В это время кто-то постучал в дверь. Я не успел открыть рот, чтобы спросить, кто стучится, как она звонко крикнула:

- Войдите, хозяин спит.

Дверь открылась, кто-то вошел и зажег свет. Я увидел тестя. Он ошалело посмотрел на веселую женщину, потом перевел взгляд на меня.