– Он не оставил письма для коронера или чего-нибудь такого?

 – Пока ничего не нашли. Что до коронера, то здесь загвоздка. Даже не знаю, мисс, когда вы нам понадобитесь для опознания. Видите ли, мы не можем найти тело.

 – Только не говорите, – перебил Уимзи, – что зловещий доктор и таинственный китаец[33] уже переправили его в заброшенный домик на торфяных болотах!

 – Смейтесь, смейтесь, милорд. Нет, все чуть-чуть проще. Видите ли, тут в заливе северное течение, и при таком зюйд-весте тело с Утюга должно было смыть. Либо его выбросит на берег где-нибудь возле Сэнди-пойнта, либо оно застрянет в Жерновах. В этом случае придется ждать, пока ветер не стихнет. В такое бурное море на лодке не выйдешь и со скал не поныряешь, даже если знаешь, где нырять. Неприятно, но ничего не поделаешь.

 – Хм, – буркнул Уимзи. – Как кстати вы сделали фотографии, Шерлок. Это единственное доказательство, что труп вообще был.

 – Коронер фотографиями сыт не будет, – хмуро возразил инспектор. – Впрочем, все указывает на чистое самоубийство, так что невелика беда. Все же досадно. Мы стремимся к аккуратности в таких вещах.

 – Естественно, – ответил Уимзи. – Но я убежден: если кому-то и под силу достичь аккуратности, так это вам, инспектор. На меня вы произвели впечатление аккуратиста. Прорицаю, Шерлок, что еще до обеда инспектор Ампелти разберет бумаги мертвеца, вытянет всю его историю из управляющего отелем, определит место покупки бритвы и объяснит загадку перчаток.

Инспектор рассмеялся.

 – Думаю, из управляющего много не вытянешь, милорд, а бритва – дело десятое.

 – Но перчатки?

 – Не думаю, чтобы об этом мог знать кто-либо, кроме самого бедняги, а он мертв. Но что касается бумаг, тут вы попали в точку. Как раз сейчас этим и займусь. – Он замолчал, с сомнением переводя взгляд с Гарриет на Уимзи и обратно.

 – Можете не волноваться, – сказал лорд Питер. – Мы не станем проситься с вами. Сыщик-любитель, как известно, вечно путается под ногами у полиции. Мы отправимся осматривать город, как подобает прекрасной юной леди и ее спутнику. Я бы попросил позволения взглянуть только на одну вещь, если это вас не слишком обременит, – на бритву.

Инспектор охотно согласился показать бритву лорду Питеру.

 – Если вы пройдете со мной, – доброжелательно добавил он, – то сможете увильнуть от всех этих репортеров.

 – Только не я! – заявила Гарриет. – Я пойду и подробно расскажу им о своей новой книге. Бритва – это всего лишь бритва, а хорошая реклама – это продажи. Идите вдвоем, а я к вам присоединюсь.

Она устремилась на поиски репортеров. Инспектор неловко улыбнулся.

 – Юная леди не промах, – заметил он. – Но будет ли она держать язык за зубами?

 – Хороший сюжет она не разболтает, – беззаботно бросил Уимзи. – Пойдемте выпьем.

 – Слишком рано, – возразил инспектор.

 – Или покурим.

Инспектор отклонил и это предложение.

 – Ну или всласть посидим в холле, – сказал Уимзи, усаживаясь.

 – Прошу извинить, но мне нужно идти. Я скажу в участке, что вы хотите посмотреть на бритву.

„Крепко сидит под каблуком у этой дамочки, – думал он, неуклюже протискиваясь в вертящиеся двери. – Бедолага“.

Полчаса спустя, вырвавшись от Солкома Гарди и его коллег, Гарриет обнаружила, что Уимзи преданно ее дожидается.

 – Я отделался от инспектора, – радостно сообщил он. – Надевайте шляпку и пойдем.

Их одновременный выход из „Гранд-отеля“ был замечен и запечатлен фотографами, которые только что в полном составе вернулись с моря. Пара спустилась по мраморной лестнице под щелчки затворов и уселась в „даймлер“ лорда Питера.

 – У меня такое чувство, – ехидно сказала Гарриет, – словно мы только что обвенчались в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер.

 – Нет, не такое, – возразил Уимзи. – Если б обвенчались, вы бы дрожали, как вспугнутая куропатка. Выйти за меня – это колоссальное потрясение, вы себе не представляете. Мы вмиг доберемся до участка, только бы суперинтендант не заупрямился.

Суперинтендант Глейшер очень кстати оказался занят, и демонстрировать бритву было поручено сержанту Сондерсу.

 – С нее снимали отпечатки пальцев? – спросил Уимзи.

 – Да, милорд.

 – Что-нибудь нашли?

 – Точно не знаю, сэр, но, кажется, нет.

 – Ну, по крайней мере, ее можно взять в руки. – Уимзи вертел бритву в пальцах, тщательно осматривая, сперва невооруженным глазом, а потом сквозь лупу. Кроме тончайшей трещины на рукоятке слоновой кости, бритва не могла похвастаться яркими особенностями.

 – Если на ней осталась хоть какая-то кровь, ее надо искать в месте соединения с рукояткой, – заметил он. – Но море, судя по всему, тут хорошо поработало.

 – Уж не хотите ли вы сказать, что орудие преступления не является таковым? – спросила Гарриет.

 – Как раз это я и хочу сказать. Орудие никогда не является таковым.

 – Конечно. А труп – трупом. Тело, очевидно, принадлежит не Питеру Алексису…

 – А премьер-министру Руритании…[34]

 – Который помер не от перерезанного горла…

 – А от редкого яда, известного только бушменам Центральной Австралии…

 – А горло было перерезано после смерти…

 – Человеком средних лет, вспыльчивым, небрежным, с жесткой щетиной и дорогостоящими привычками…

 – Вернувшимся недавно из Китая, – победоносно закончила Гарриет.

Сержант, слушавший этот обмен репликами с разинутым ртом, захохотал.

 – Отлично, – снисходительно заметил он. – Писатели эти чего только не понапишут в книжках своих, а? Обхохочешься. Не желает ли ваша светлость взглянуть на другие вещественные доказательства?

Уимзи важно ответил, что очень бы желал, и ему были предъявлены шляпа, портсигар, туфля и носовой платок.

 – Хм, – сказал Уимзи. – Шляпа так себе, ничего особенного. Объем черепа маловат. Бриллиантин, обычный вонючий сорт. В очень хорошем состоянии…

 – Он был танцором.

 – Мы вроде бы договорились, что премьер-министром. Волосы темные, вьющиеся, довольно длинные. Шляпа прошлогодняя, подновлена, и ленту меняли. Форма немного вычурнее, чем следует. Заключаю – не богат, но тщательно следит за внешностью. Делаем ли мы вывод, что шляпа принадлежит покойному?

 – Думаю, да. Бриллиантин вполне соответствует.

 – Совсем другое дело – портсигар. Пятнадцатикаратное золото[35], простой и вполне новый, с монограммой П. А. Внутри шесть сигарет „Де Решке“. Портсигар белого человека. Видимо, подарок состоятельной поклонницы.

 – Или, разумеется, портсигар, подобающий премьер-министру.

 – Как скажете. Носовой платок. Шелковый, но не из Берлингтонского пассажа[36]. Расцветка – зверская. Метка прачечной…

 – С меткой все в порядке, – вставил полицейский. – Уилверкомбская гигиеническая паровая прачечная, вполне подходит для такого малого, как этот Алексис.

 – Подозрительно, – покачала головой Гарриет. – У меня в багаже три носовых платка, на которых не то что метки, но и инициалы совершенно посторонних людей.

 – Точно премьер-министр, – скорбно кивнул Уимзи. – Премьер-министры, особенно руританские, совершенно не следят за вещами, отданными в стирку. Теперь туфля. Ага. Почти новая, на тонкой подошве. Цвет омерзительный, форма еще хуже. Стачана при этом вручную, значит, ее отвратительный вид – результат злого умысла. Хозяин туфли не слишком много ходил пешком. Сделана, очевидно, в Уилверкомбе.

 – С туфлей тоже порядок, сэр, – снова встрял сержант. – Мы говорили с сапожником. Он и в самом деле изготовил эту туфлю для мистера Алексиса. Хорошо его знает.

 – И вы действительно сняли ее с ноги трупа? Дело серьезное, Ватсон. Чужой платок еще ничего, но премьер-министр в чужих туфлях…

 – Будет вам шутить, милорд! – Сержант снова хохотнул.